О романтической любви (часть 5)
Один из величайших парадоксов романтической любви заключается в том, что она никак не связана с земными отношениями, а сохраняет романтический экстаз. Она порождает драмы, рискованные приключения, мистерии, страстную любовь, ревность и предательство. Таким образом, человеку не удаётся войти в реальные отношения с другими людьми, состоящими из плоти и крови, до тех пор, пока не закончится экстаз романтической любви, то есть пока не пройдёт «влюблённость» и не наступит любовь. […]
Земная женственность - это внутренняя часть личности, стимулирующая её к любви на земном уровне, к развитию простых человеческих отношений.
Она олицетворяет способность любого мужчины ощущать красоту, ценность и святость физического мира, реальной жизни и обычной человечности. Именно она определяет его отношения с людьми во внешнем мире. Анима же, наоборот, определяет отношение к личности во внутреннем мире. Земная женственность воплощает такую любовь, которой не знает ни романтический идеализм, ни проекции внутренних богов на простых смертных. Её любовь содержит человеческое начало, которое связывает нас с реальными мужчинами и женщинами, возвращает нам ощущение человечности и приземлённости. […]
Анима постоянно стремится увлечь нас во внутренний мир, в безграничный и бесконечный простор бессознательного, где нет никаких пределов, обязанностей и отсутствует необходимость сдерживать себя во имя долга и принятых обязательств. Земная женственность, напротив, открывает нам ограниченный мир личных отношений, где существуют правила, долг, обязанности, симпатия и преданность по отношению к человеку. […]
Западный мужчина бессознательно верит в то, что поступает абсолютно правильно, пытаясь использовать свой брак для соединения с анимой, рассматривая женщину в качестве экрана для проекции своей души и считая, что у него нет никакой необходимости воспринимать женщину всерьёз в её собственном праве […].
Романтизм является попыткой устранить дисбаланс западной психики, оживить религиозные переживания, открыть внутренний мир, мистерию и божественную любовь. Но все коллективные явления обладают одним и тем же свойством: при восстановлении баланса обязательно возникает перекос в противоположную сторону. Романтизм обнимает полярные противоположности, он идеализирует божественный и экстатический мир, не оставляя места для обычной человечности. Обычная жизнь, с присущими ей отношениями обязательства, преданности, соблюдения правил, исполнения долга и концентрацией на повседневном человеческом бытии для наших романтических предрассудков слишком приземлена, глупа и грустна. […]
Заключая брак, мы говорим правильные слова, но внутренне не связываем себя никакими обязательствами. Однако этот этап в большинстве случаев оказывается предварительным; каждый участник в это время подспудно вписывает в брачный договор отказ от принятия на себя каких-либо обязательств. Каждый из нас оставляет за собой право отказаться от взятых обязательств по отношению к партнёру, если по воле судьбы страсть перенесёт его проекцию на другого.
[…] именно такой тип отношений мы считаем нормальным. Формально люди вступают в брак, но содержательно от него отказываются. Они предпочитают отказ от реальных обязательств по отношению к другому человеку в силу того, что поглощены лишь своим внутренним видением, внутренними идеалами, своими поисками совершенства в проявлениях анимы и анимуса, испытывая жажду неземной любви. Не осознавая, что такое стремление исходит изнутри, они уверены в том, что все возможности перед ними постоянно открыты, и за ними всегда сохраняется право повсеместно следовать за проекцией внутреннего идеала. Блуждая в романтическом тумане, мы считаем такое отношение исключительно «благородным» и в высшей степени «свободным», но фактически оно означает всего лишь неприятие реальности. […]
Такой сценарий романтической любви постоянно проигрывается в современной жизни. Мужчина ощущает скрытую неудовлетворённость браком или отношениями с женщиной. Жизнь теряет смысл, проходит ощущение восторга, а ему на смену приходит ощущение сумбура. Вместо того, чтобы осознать страстное желание неземной любви и внутренних переживаний анимы, за которые отвечает только он один, он перекладывает свои неудачи на женщину. Она не может его осчастливить, не так уж хороша, она не вполне соответствует его грёзам. Хотя она дает ему всё, что только может дать смертная женщина, он её отвергает и отправляется на поиски Прекрасной Изольды. […]
Земная любовь […] кардинально отличается от феномена, который мы называем «влюблённостью». С точки зрения мужчины, «любить» значит соединить свою жизнь с человеком, а не идеальным образом, своей проекцией. Это означает иметь отношения с конкретным человеком, ценить его, идентифицироваться с ним, подтверждать его ценность и святость именно такого, каким он является со всей его сложностью, включая теневую сторону и всё остальное, что делает его простым смертным. Быть «влюблённым» значит совершенно иное: «влюблённость» направлена не на женщину, а на аниму, на мужской идеал: мужскую мечту, фантазию, надежду, ожидание, страсть к внутреннему образу, который он принимает за реальную женщину. […]
Вот что представляет из себя романтическая любовь, согласны мы с этим или нет. […] До нашего романического сознания просто не доходит, что существует нечто странное в поисках так называемой «любви», цель которой состоит в исполнении только своих желаний, переживании только своей страсти, своей фантазии, своей «потребности в любви», своей безопасности, своей радости.
Роберт Джонсон. «Мы: Источник и предназначение романтической любви». М.: «Гиль-Эстель», 1998, стр. 103, 105-110.
Часть 1 Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 6