Петр Вайль «Стихи про меня»
«Поэзия - то, что не переводится. Есть такое определение.
Можно и расширить: стихи - то,
то до конца не понять».
П. Вайль
Петр Вайль - блестящий русский эссеист. Не могу начать по-другому, да и невозможно. Вайль своей литературной деятельностью вывел русскую современную словесность на совершенно новый уровень. Блестяще образованный, фантастически начитанный. В своих книгах (разных по содержанию), газетных очерках, выступлениях на радио, передачах «Гений Места» (по мотивам одноименной книги), он излагает текст невероятно увлекательно, пестро, мастерски расставляя акценты. Новичку, читая Вайля, главное попасть в амплитуду слога, дабы не войти в диссонанс. У Петра Львовича фантастически богатый язык - стиль сразу узнаваем и характерен. Так не пишет никто из наших современников.
Петр Вайль для меня еще и великолепный журналист, обладающий чрезвычайно метким и тонким словом, в момент определяющим событие, личность, место. Как в блестящей книге (и телепередаче), сделавшей имя автору, «Гений места». И потрясающий кулинар - книга «Русская кухня в изгнании» - не поваренная, а сборник очерков, эссе, наблюдений на тему еды и приема пищи. И интересный мемуарист: в последней прижизненной книге «Карта Родины», где описывает свои путешествия по бывшему СССР, вспоминая и сопоставляя былое с настоящим. И даже легкий ироничный сатирик в книге «Родная речь», где написал (в соавторстве с Генисом) по сочинению на главные произведения школьной программы по литературе.
Но лучшей его книгой считаю «Стихи про меня», вышедшей из-под пера в 2006 году. Она представляет собой сборник 55 русских стихотворений ХХ века, которые тем или иным образом переплелись, сроднились с автором, прошли сквозь его жизнь. Формула повествования проста: сначала стихотворение, затем эссе о нем.
«»Почему Цветаева» больше скажет о человеке, чем «почему на филфак»… Разумеется, нужно честно говорить только о тех стихах, которые про тебя. Которые попадают в соответствие с твоими мыслями и чувствами, с твоим ритмом, связываются с событиями жизни, становятся участниками драматических или комических ее эпизодов, поражают, радуют, учат…»
Книга открыла для меня таких поэтов, как Волошин (с шокирующим, наполненным болью стихотворением «Мир»), Уфлянд (правда жизни в стихотворении «Уже давным-давно замечено»), Олейник (какое-то перевернутое с ног на голову «Неблагодарный пайщик»), Ходасевич (самобичевание «Перед зеркалом»), Анненский (стихотворение-загадка «Среди миров») и многих-многих других.
Текст книги всегда особенный, нетипичный. Стиль меняется от стиха к стиху. В одном случае, Петр Львович начинает анализ стихотворения, полностью проявляя «гурманство краеведа и бытописателя». Встречаются и живые сценки, сценарий, озвученный диалог людей на улице. В другом эссе - мастерски уходит в сторону собственных мемуаров, полных описания бурной молодости с женщинами и обильной выпивкой. А порой встречаются точные и выверенные пассажи по главным поэтам эпохи: Есенин, Высоцкий, Бродский.
Есенин:
Кусиков рассказывал, как в 23-м году неделю уговаривал Есенина съездить из Парижа в Версаль. Тот нехотя согласился, приехали, но: «Тут Есенин заявил, что проголодался… сели завтракать, Есенин стал пить, злиться, злиться и пить… до ночи… а ночью уехали обратно в Париж, не взглянув на Версаль; наутро, трезвым, он радовался своей хитрости и увертке… так проехал Сергей по всей Европе и Америке, будто слепой, ничего не желая знать и видеть»… Есенин настаивал на себе-самородке и, видимо, был прав. Хотя его культурность нельзя недооценивать - ту быстроту реакции, с которой он впитывал все, что считал полезным: достижения Клюева, Городецкого, Маяковского, более образованных друзей-имажинистов. Результат, достигнутый по дороге из деревни - ошеломляющий. Ни до, ни после ничего более натурального в русских стихах не найти».
Высоцкий:
«Высоцкий - ускользающий персонаж: несмотря на то, или потому именно, что о нем с конца 80-х написано и сказано больше, чем о любом другом русском литераторе. Он абсолютный лидер в жанре воспоминаний, где «друзья Володи» составляют отдельный мощный отряд мемуаристов. Фольклорное восприятие такого явления неизбежно. По-народному безлично, почти анонимно, Высоцкий существовал два десятилетия: как в сказке «Аленький цветочек», проявляясь лишь голосом. Слишком рано (1967 год) появившаяся кинокартина «Вертикаль» образ автора любимых песен не оформила. Остальные его экранные явления были более или менее удачными эпизодами. На телевидение Высоцкого не пускали почти до самого конца жизни. Ключевое событие произошло в декабре 79-го - телесериал «Место встречи изменить нельзя». В те пять вечеров показа милицейские отчеты зафиксировали нулевую преступность. Грабить и убивать было некому и некого: страна сидела у телевизора. Высоцкий сыграл капитана Жеглова, и голос обрел лицо. Как всегда бывает в жизни замечательных людей, это случилось вовремя - за полгода до смерти. Высоцкий умер Жегловым.»
Бродский:
«Бродский, которого нельзя представить произносящим «мое творчество» или «моя поэзия», только - мои стишки, который в разговоре мог с усмешкой именовать себя «моя милость», чтобы лишний раз не употреблять «я». Не стоит и говорить о его автопортретах: «глуховат», «слеповат», «во рту развалины почище Парфенона» и т. д… Гете предлагает остановить миг, потому что он прекрасен, Бродский - потому что он произвольный свой, другого не будет. Самоценность мимолетности. Священный трепет мгновения, «атома вечности», по Кьеркегору, «той двузначности, в которой время и вечность касаются друг друга»».
Книга, которую необходимо и до́лжно перечитывать, перелистывать, просматривать снова и снова. Ее можно после первого прочтения открывать время от времени на любой странице и опять впитывать в себя строчки бессмертных стихов, ассоциаций, мыслей Вайля, испещрять поля неизменными «NB».
Опять же повторюсь - Вайль не для всех. Открыв «от автора», вы либо бросите книгу, либо она совершит точное попадание и захлестнет, не отпуская до последней страницы. Каждое новое стихотворение и эссе о нем свяжет невидимой нитью автора с поэтами, поэтов с эпохами, автора с читателем, что в итоге выльется в мысль - действительно - «стихи про меня».
P.S. посмертно вышли две книги Петра Вайля - «Слово в пути» (2010) и «Свобода - точка отсчета» (2012)
Текст подготовил: Андрей Кузовков