Счастье снеговичье
Дорогие сообщники!
Календарь подсказывает мне, что сегодня 29 ноября - предпоследний день Месяца Писательства. А это значит, что наступил мой черёд вас поддерживать и вдохновлять. И это не просто. Потому что всё, что вам нужно знать, вы уже знаете. Всё, что необходимо делать ради заветных 50 000, вы и так делаете. А не имея в запасе вдохновения, разве дошли бы до предфинишного дня?
Вот и я о том же: вы сами по себе большие молодцы и умницы! Единственное, что могу вам подарить - немного сказки в картинках. Есть силы - читайте: автор -- я. Нет - смотрите профессиональные иллюстрации: в них, как мне кажется, много приглушённого света, помогающего снять усталость, расслабиться.
От всего бяшинского сердца с благодарностью за то, что вы есть!
Счастье снеговичье
Здравствуйте. Давайте знакомиться: я - Пенечка, снеговик-писатель в первом поколении.
Вообще-то друзья-знакомые зовут меня Пенни, Пенни Снег. Но для вас я просто Пенечка. Потому что вы -- милые и моему снежному сердцу дорогие. И просто потому что я люблю обнимашки. Писательские в особенности.
Зачем я здесь? Для вдохновения ( уж не знаю -- для вашего или своего). И обнимашек ради. Может быть, в предпоследний день писательского марафона вам лучше пригодились бы мудрые советы, упрощающие творческую жизнь, мотивирующие на создание шедевра. Но их нет у меня. Зато я могу немного рассказать о своей снеговичьей жизни, о своих радостях и любовях. Начну с любовей.
Больше всего на свете я люблю снег. «Понятное дело - снеговик же!» -- скажете вы. А вот и нет! Сколько у меня знакомых снеговиков, которые снег на дух не переносят, старательно кутаются в огромные шарфы и пледы, боясь заболеть (и всё равно чихают и кашляют)! А я под снег преображаюсь. Под стать миру вещей, который тоже заметно преображается.
Взять хотя бы лопату. В тёплое время года- это обычное орудие труда. Что на неё смотреть? Бери и копай - огород, соседский участок, планету, вселенную… Шворк, шворк. А вот лопата в снегу - другое дело. Это уже часть пейзажа. С глубоким смыслом. Вы пробовали стоять перед лопатой осмысленно? Очень советую. Ваши старания обязательно будут вознаграждены - или неожиданными открытиями, или … песней птички, которой всё равно, где сидеть, лишь бы было кому петь…
Птичьи песни - это второе, что я люблю после снега.
--Тёх-тёх, фью-и-и ,тинь-тинь, - поёт птичка.
--Тинь-тинь, фью-и-и, тёх-тёх, -- вторит ей другая.
А если ещё третья подоспеет…
И вот ты стоишь, смотришь на эти песни, которые путаются в падающих снежинках, и становишься таким крохотным, что можешь поместиться в мыльный пузырь или в ёлочный шар.
И уже будто не птичка, а ты в необъятном пространстве выводишь:
-- Тёх-тёх ,фью-и-и, тинь-тинь.
Тинь-тинь, фью-и-и, тёх-тёх.
А в конце добавляешь уже от себя «динь-динь, дин-дон, бум-буль».
И то ли от этой несуразицы, то ли от самоосвобождения так хорошо становится на душе, так легко, что хочется петь и петь.
Но петь у нас есть кому и без меня. Например Джим, Блум и Керри. Это самое поющее трио снеговиков из всех возможных.
Знаете, есть те, кто поёт серенады под окном или рождественские песни у порога. Но Джим, Блум и Керри не из их числа. Они не ждут повода или праздников. Им достаточно просто желания попеть. Трио выходит на улицу со шпаргалками, где записана очередная придуманная ими песня, и начинают басить и фальцетить во весь голос:
--Постой паровоз, не стучите колёса!
Наш друг-писатель пишет свой роман…
Или что-то в этом роде. По большому счёту, им всё равно , о чём петь. Иногда они выдают такую чушь, что я стараюсь подсветить их ноты-шпаргалки фонариком: мне кажется, что они просто не могут из-за снега или тусклого вечернего света разобрать слова.
Но вот парадокс. Каждый раз их немыслимые песни находят свою аудиторию. Толпа снеговиков собирается вокруг довольно быстро.
Все слушают, улыбаются, кивают в такт головой и бросают под ноги поющей тройке ледяные монетки. Эти монетки Джим, Блум и Керри впоследствии тратят на мороженное. Но не для себя, а для тех карапузов, которым некому кроме них купить это лакомство.Для таких , как Тим, например.
Тим-- замечательный малыш. Когда я беру его на руки и гляжу в его чистые, открытые глаза, он говорит мне « мама» и тянется обнять своими тонкими ручками. Вообще-то он называет мамой не только меня, а и любого, кто смотрит на него с обожанием. Хотя у Тима нет мамы, той что его родила. От мысли об этом мне всегда становится грустно. А потом я вспоминаю, что Тиму повезло: его усыновили мои друзья Ким и Джонни.
Ким и Джонни - снеговичий твикс -- наша сладкая парочка. У них всегда любовь. То есть не у них, а с ними. Вот уже сколько лет, как они вместе. У них в доме образцовый порядок, в холодильнике всегда есть кола и мороженное для семи прекрасных снеговичат и Тима. Да, много забот, но они всегда находят время, чтобы послушать птиц и снеговичье трио, почитать очередную главу из моей книги, и полюбоваться снегом при свете полной луны.
--Привет, Пенни! - машут они рукой, увидев меня, увязшего в снегу посреди двора в попытках осмыслить луну.
--Приве, ребята! - машу я им в ответ, хотя обычно во время осознания я не машу никому и не разговариваю ни с кем. Но тут особый случай. От пары Ким и Джонни веет душевным теплом и уютом даже на расстоянии. От этого иногда кажется, что и у меня в доме всегда образцовый порядок, и что в моём холодильнике всегда есть мороженное и кола…
Жизнь снеговика, скажу я вам, вообще странная штука. Она часто идёт в разрез с человеческим представлением о ней. В ней слишком много тепла и чудес. Хотя сердце у снеговиков из снежинок, а чудеса вообще немыслимы в отношении тех, кто является на свет обречённым на неподвижность. Вот вы например лично знакомы с Сантой? А я знаком, настолько близко, что знаю даже его маленькие тайны.
Нет, мы не лучшие друзья, но очень много времени проводим вместе. Особенно под Новый год.
Ох, остановите меня! Не то я вас окончательно уболтаю, заберу всё ваше свободное время, которое вы могли потратить на зарождение нового шедевра. Поверьте, я знаю цену времени. Ведь я так же, как и вы -- писатель. Но, как говорит одна моя знакомая, «вы удивитесь сколько всего может вместить ваша книга». Даже мой рассказ. О себе, о моих любовях и радостях, о том как я вынашиваю свои книги.
О… я ни разу не упомянул, как пишу свои книги … А что тут, собственно, рассказывать? Когда я возвращаюсь в свой дом, из которого даже не выходил, в дверь передо мной забегает ощущение счастья от многообразия жизни во мне и вне меня. За этим ощущением, прихрамывая, идёт понимание: «Мне есть что сказать другим!» А следом щемится в замочную скважину вера - в слово, в писателя, в то, что невозможное возможно. Такою вот дружной компанией мы садимся подле чистого листа. И белым по белому пишем «чужую» жизнь во всех её красках…
Календарь подсказывает мне, что сегодня 29 ноября - предпоследний день Месяца Писательства. А это значит, что наступил мой черёд вас поддерживать и вдохновлять. И это не просто. Потому что всё, что вам нужно знать, вы уже знаете. Всё, что необходимо делать ради заветных 50 000, вы и так делаете. А не имея в запасе вдохновения, разве дошли бы до предфинишного дня?
Вот и я о том же: вы сами по себе большие молодцы и умницы! Единственное, что могу вам подарить - немного сказки в картинках. Есть силы - читайте: автор -- я. Нет - смотрите профессиональные иллюстрации: в них, как мне кажется, много приглушённого света, помогающего снять усталость, расслабиться.
От всего бяшинского сердца с благодарностью за то, что вы есть!
Счастье снеговичье
Здравствуйте. Давайте знакомиться: я - Пенечка, снеговик-писатель в первом поколении.
Вообще-то друзья-знакомые зовут меня Пенни, Пенни Снег. Но для вас я просто Пенечка. Потому что вы -- милые и моему снежному сердцу дорогие. И просто потому что я люблю обнимашки. Писательские в особенности.
Зачем я здесь? Для вдохновения ( уж не знаю -- для вашего или своего). И обнимашек ради. Может быть, в предпоследний день писательского марафона вам лучше пригодились бы мудрые советы, упрощающие творческую жизнь, мотивирующие на создание шедевра. Но их нет у меня. Зато я могу немного рассказать о своей снеговичьей жизни, о своих радостях и любовях. Начну с любовей.
Больше всего на свете я люблю снег. «Понятное дело - снеговик же!» -- скажете вы. А вот и нет! Сколько у меня знакомых снеговиков, которые снег на дух не переносят, старательно кутаются в огромные шарфы и пледы, боясь заболеть (и всё равно чихают и кашляют)! А я под снег преображаюсь. Под стать миру вещей, который тоже заметно преображается.
Взять хотя бы лопату. В тёплое время года- это обычное орудие труда. Что на неё смотреть? Бери и копай - огород, соседский участок, планету, вселенную… Шворк, шворк. А вот лопата в снегу - другое дело. Это уже часть пейзажа. С глубоким смыслом. Вы пробовали стоять перед лопатой осмысленно? Очень советую. Ваши старания обязательно будут вознаграждены - или неожиданными открытиями, или … песней птички, которой всё равно, где сидеть, лишь бы было кому петь…
Птичьи песни - это второе, что я люблю после снега.
--Тёх-тёх, фью-и-и ,тинь-тинь, - поёт птичка.
--Тинь-тинь, фью-и-и, тёх-тёх, -- вторит ей другая.
А если ещё третья подоспеет…
И вот ты стоишь, смотришь на эти песни, которые путаются в падающих снежинках, и становишься таким крохотным, что можешь поместиться в мыльный пузырь или в ёлочный шар.
И уже будто не птичка, а ты в необъятном пространстве выводишь:
-- Тёх-тёх ,фью-и-и, тинь-тинь.
Тинь-тинь, фью-и-и, тёх-тёх.
А в конце добавляешь уже от себя «динь-динь, дин-дон, бум-буль».
И то ли от этой несуразицы, то ли от самоосвобождения так хорошо становится на душе, так легко, что хочется петь и петь.
Но петь у нас есть кому и без меня. Например Джим, Блум и Керри. Это самое поющее трио снеговиков из всех возможных.
Знаете, есть те, кто поёт серенады под окном или рождественские песни у порога. Но Джим, Блум и Керри не из их числа. Они не ждут повода или праздников. Им достаточно просто желания попеть. Трио выходит на улицу со шпаргалками, где записана очередная придуманная ими песня, и начинают басить и фальцетить во весь голос:
--Постой паровоз, не стучите колёса!
Наш друг-писатель пишет свой роман…
Или что-то в этом роде. По большому счёту, им всё равно , о чём петь. Иногда они выдают такую чушь, что я стараюсь подсветить их ноты-шпаргалки фонариком: мне кажется, что они просто не могут из-за снега или тусклого вечернего света разобрать слова.
Но вот парадокс. Каждый раз их немыслимые песни находят свою аудиторию. Толпа снеговиков собирается вокруг довольно быстро.
Все слушают, улыбаются, кивают в такт головой и бросают под ноги поющей тройке ледяные монетки. Эти монетки Джим, Блум и Керри впоследствии тратят на мороженное. Но не для себя, а для тех карапузов, которым некому кроме них купить это лакомство.Для таких , как Тим, например.
Тим-- замечательный малыш. Когда я беру его на руки и гляжу в его чистые, открытые глаза, он говорит мне « мама» и тянется обнять своими тонкими ручками. Вообще-то он называет мамой не только меня, а и любого, кто смотрит на него с обожанием. Хотя у Тима нет мамы, той что его родила. От мысли об этом мне всегда становится грустно. А потом я вспоминаю, что Тиму повезло: его усыновили мои друзья Ким и Джонни.
Ким и Джонни - снеговичий твикс -- наша сладкая парочка. У них всегда любовь. То есть не у них, а с ними. Вот уже сколько лет, как они вместе. У них в доме образцовый порядок, в холодильнике всегда есть кола и мороженное для семи прекрасных снеговичат и Тима. Да, много забот, но они всегда находят время, чтобы послушать птиц и снеговичье трио, почитать очередную главу из моей книги, и полюбоваться снегом при свете полной луны.
--Привет, Пенни! - машут они рукой, увидев меня, увязшего в снегу посреди двора в попытках осмыслить луну.
--Приве, ребята! - машу я им в ответ, хотя обычно во время осознания я не машу никому и не разговариваю ни с кем. Но тут особый случай. От пары Ким и Джонни веет душевным теплом и уютом даже на расстоянии. От этого иногда кажется, что и у меня в доме всегда образцовый порядок, и что в моём холодильнике всегда есть мороженное и кола…
Жизнь снеговика, скажу я вам, вообще странная штука. Она часто идёт в разрез с человеческим представлением о ней. В ней слишком много тепла и чудес. Хотя сердце у снеговиков из снежинок, а чудеса вообще немыслимы в отношении тех, кто является на свет обречённым на неподвижность. Вот вы например лично знакомы с Сантой? А я знаком, настолько близко, что знаю даже его маленькие тайны.
Нет, мы не лучшие друзья, но очень много времени проводим вместе. Особенно под Новый год.
Ох, остановите меня! Не то я вас окончательно уболтаю, заберу всё ваше свободное время, которое вы могли потратить на зарождение нового шедевра. Поверьте, я знаю цену времени. Ведь я так же, как и вы -- писатель. Но, как говорит одна моя знакомая, «вы удивитесь сколько всего может вместить ваша книга». Даже мой рассказ. О себе, о моих любовях и радостях, о том как я вынашиваю свои книги.
О… я ни разу не упомянул, как пишу свои книги … А что тут, собственно, рассказывать? Когда я возвращаюсь в свой дом, из которого даже не выходил, в дверь передо мной забегает ощущение счастья от многообразия жизни во мне и вне меня. За этим ощущением, прихрамывая, идёт понимание: «Мне есть что сказать другим!» А следом щемится в замочную скважину вера - в слово, в писателя, в то, что невозможное возможно. Такою вот дружной компанией мы садимся подле чистого листа. И белым по белому пишем «чужую» жизнь во всех её красках…