старуха
Вытянутое лицо, стрекозиные затемненные очки в роговой оправе. Глубокие морщины. Сквозь зеленый халат уборщицы просвечивают цветочки блузки. Я мою руки, склонившись над раковиной у входа в столовую.
- Вы будете руки сушить? - спрашивает она, глядя снизу вверх и держа перед собой мокрые блестящие пергаментные ладони.
- Да.
- Тогда сушите, я подожду. Сушите, сушите, - добавляет она на мое невысказанное возражение.
Смыв пену, одним резким движением, будто кидая что-то на пол, я стряхиваю воду с рук.
- Не надо так делать! От этого заусенцы будут.
- Вот это да. - Улыбаясь, подставляю ладони струе горячего водуха. - Спасибо что сказали.
Она задумчиво прохаживается пока я сушу руки
- ХорошО сушИте, не торопитесь. Я-то успею…
- Вы будете руки сушить? - спрашивает она, глядя снизу вверх и держа перед собой мокрые блестящие пергаментные ладони.
- Да.
- Тогда сушите, я подожду. Сушите, сушите, - добавляет она на мое невысказанное возражение.
Смыв пену, одним резким движением, будто кидая что-то на пол, я стряхиваю воду с рук.
- Не надо так делать! От этого заусенцы будут.
- Вот это да. - Улыбаясь, подставляю ладони струе горячего водуха. - Спасибо что сказали.
Она задумчиво прохаживается пока я сушу руки
- ХорошО сушИте, не торопитесь. Я-то успею…