Закрытие сезона.
В начале недели выдался хороший денек, и я рванула в лес.
Лес, еще неделю назад бодро зеленеющий, стремительно желтеет и устилает землю листьями так, что стоит тихий шелест, как будто идет дождь.
А это бывшее кукурузное поле. "Нивы сжаты".
В лесу хорошо, свежо и уютно, но грибов, как и не бывало. Вернее, много всяких "поганок" на тонких ножках, а настоящих будто и не было, попрятались.
Появились вот эти, устрашающие своим цветом, грибы. Много их, где-то я читала, что они съедобны, одна из рядовок, кажется. Но проверять их на съедобность навряд ли я когда-нибудь решусь.
Вот и все. Больше в лес ходить незачем. Хотя кто-то еще ходит за клюквой. Но это далеко, я не знаю, где она растет.
Опять опадают кусты и деревья,
Бронхитное небо слезится опять,
И дачники, бросив сырые кочевья,
Бегут, ошалевшие, вспять.
Опять, перестроив и душу, и тело
(Цветочки и летнее солнце - увы!),
Творим городское, ненужное дело
До новой весенней травы.
Саша Черный "Опять", 1908год.
Лес, еще неделю назад бодро зеленеющий, стремительно желтеет и устилает землю листьями так, что стоит тихий шелест, как будто идет дождь.
А это бывшее кукурузное поле. "Нивы сжаты".
В лесу хорошо, свежо и уютно, но грибов, как и не бывало. Вернее, много всяких "поганок" на тонких ножках, а настоящих будто и не было, попрятались.
Появились вот эти, устрашающие своим цветом, грибы. Много их, где-то я читала, что они съедобны, одна из рядовок, кажется. Но проверять их на съедобность навряд ли я когда-нибудь решусь.
Вот и все. Больше в лес ходить незачем. Хотя кто-то еще ходит за клюквой. Но это далеко, я не знаю, где она растет.
Опять опадают кусты и деревья,
Бронхитное небо слезится опять,
И дачники, бросив сырые кочевья,
Бегут, ошалевшие, вспять.
Опять, перестроив и душу, и тело
(Цветочки и летнее солнце - увы!),
Творим городское, ненужное дело
До новой весенней травы.
Саша Черный "Опять", 1908год.