Ссылка
Из ФБ
Svetlana Mironova
"Инцестуальный сюжет распространён повсеместно, но интересно, что существует и зеркальный сюжет - об инцесте ложном. Здесь я ссылаюсь на работу Г.А.Левинтона: "Наряду с инцестным сюжетом есть средневековый рассказ о вдове, пытавшейся соблазнить своего сына и после его отказа обвинившей его в попытке насилия. <...> На основании этих аналогий мы считаем, что мотив Федры <...> свидетельствует о существовании другого мотива: пасынок пытается жениться на мачехе, - засвидетельствованного в «Хосров и Ширин» Низами и в эпизоде, связанном с этими же персонажами в «Шах-наме». Т. е. можно говорить, что один и тот же мотив может реализоваться в двух видах: как «исполнение» и как «ложное обвинение», причем второе свидетельствует о наличии первого".
Здесь мы от мифологических сюжетов переходим к современной психиатрии. Кто как не психиатры знают эту ситуацию - и я с ней сталкивался неоднократно в своей клинической практике - когда пациентка обвиняет кого-то в инцесте в раннем детстве (обычно своего отца, это самая частая ситуация). Мы все помним громадную волну инцестуальных обвинений в США, которые привели к серьёзным исследованиям в этой области. В семидесятых годах канадский психиатр и психотерапевт Паздер лечил пациентку по имени Мишель, и во время сеансов гипноза она вспомнила о том, что её родители принадлежали к секте сатанистов и издевались над ней. Она описывала разные сатанинские ритуалы, и, в частности, инцестуальный сюжет. Паздер с разрешения своей пациентки опубликовал книгу "Воспоминания Мишель", которая приобрела огромную известность, они с Мишель начали участвовать в разных телешоу, и началась волна псевдовоспоминаний.
В такой ситуации мы должны всегда понимать, с чем мы имеем дело - это false memory, это симуляция, это синдром Мюнхгаузена? Ни в коем случае я не хочу отрицать сам факт инцестуальных явлений, они были, есть и будут в нашей жизни; сам запрет на инцест показывает, что инцест существует. Но ситуация, когда общество вдруг воспринимает это как стимул, и мы имеем дело с волной псевдовоспоминаний - чрезвычайно важна и имеет, помимо психиатрического, и антропологическое объяснение. Вспышка инцестуальных и сексуально-аддиктивных нарративов - следствие факторов современной эпохи. Это разделение понятий "гендер" и "пол", доминирование гендера над полом; доминирование текста, дискурса в реальной жизни; уравнивание событий и рассказа о событиях. Медикализация "снизу", когда публика, а не врачи, используют медицинскую парадигму для объяснения и маркирования определённых типов поведения. И самое важное - это переход научной теории в научный нарратив и рождение медицинской легенды.
Наш пациент объясняется на эмном языке; специалист, владеющий этным языком, воспринимает эмный язык и должен перевести его в своё этное поле. Но в реальной клинической практике происходит переливание эмного и этного языка. Метафора теряет свой метафорический облик и понимается врачом как реальная ситуация. Пациент, якобы владеющий эмным языком, начинает говорить на этном языке, принимая наши термины, но не понимая их смысл: он приходит и говорит, что он страдает от эдипова комплекса, от сексуальной аддикции, что у него синдром хронической усталости. Формируется некая городская медицинская легенда, то есть структурированное повествование о каком-то аспекте современной жизни, удобное для рассказчика, но в действительности абсолютно ложное. У нас есть архаические инцестуальные сюжеты, которые развились и выразились в литературных произведениях как эдипальный сюжет и впоследствии были обозначены Фрейдом как эдипов комплекс. Дальше он начинает распознаваться и диагностироваться, и становится не просто медицинским и психоаналитическим фактом, но и фактом культуры. Страдал ли Эдип эдиповым комплексом? Нет - так же, как морские котики не страдают эдиповым комплексом: они просто не знают этого сюжета и этой медицинской легенды".
(Иосиф Зислин, https://www.youtube.com/watch?v=vXor4XW6cPE)