Я совершенно не возражаю против вашей формулировки, моя и мне не нравилась, но тем не менее тут есть явление, которое хорошо бы исследовать. Это пространство свободы, про которое я говорю - это те самые кухни, про которые Ким, это страта "своих", немножко разных для разных применений, но всё равно очень чётко ощущавшееся пространство именно свободы в мире несвободы, дом, гнездо, отдушина. Сейчас, живя во Франции давно, я понимаю, что потребность в этом не абсолютна, что если ты чувствуешь себя свободным в большом внешнем мире, то нора не нужна. (Но кому-то, кто в том же мире чувствует себя иначе, нужна). Но мне кажется, что окажись я сейчас в России, мне бы невероятно не хватало такой норы. Она ведь была большая. Сейчас принято высмеивать того же Окуджавы "Возьмёмся за руки, друзья". А ведь это было очень сильно. Без этого вымерли бы. И этого сейчас нет, насколько я понимаю. В этом свете очень многое приобретает другой смысл; вот - тоже высмеиваемое - то, что тогда никак не называлось, а потом стало называться КСП; зачем нужны были плохонькие тексты и простенькие мелодии? А за чувством эмоционального сродства. За образованием слоя хоть на время своих, чувствующих заведомо ту же эмоцию. Потребность в наличии общества, отсутствующая у очень малого числа совсем внутренне независимых людей. (И "совсем внутренне независимый" - свойство хотя и внушающее уважение, но его отрицание - не отрицательное свойство. Нужны и те, и другие). Возвращаясь к теме, всё время моей взрослой (и полувзрослой) жизни в Союзе пространство, куда государство вообще не совалось и в котором одновременно ты ощущал себя среди своих, существовало. Кстати, насчёт "государство уже интересовалось песнями" - не знаю, до 79 года вроде не интересовалось. В том смысле, что все, кому это было нужно, слушали и пели и переписывали на плёнку не то что Окуджаву, а и Галича и политического Кима, и ни малейшего страха не было. (От этого, конечно. От чтения и передачи книг - был, хотя умеренный). То есть был дом. Не знаю про восьмидесятые. И, конечно, с этим было очень плохо по крайней мере до 53 года, а скорее до 56го - не знаю, маленький я был.
Возвращаясь к теме, всё время моей взрослой (и полувзрослой) жизни в Союзе пространство, куда государство вообще не совалось и в котором одновременно ты ощущал себя среди своих, существовало. Кстати, насчёт "государство уже интересовалось песнями" - не знаю, до 79 года вроде не интересовалось. В том смысле, что все, кому это было нужно, слушали и пели и переписывали на плёнку не то что Окуджаву, а и Галича и политического Кима, и ни малейшего страха не было. (От этого, конечно. От чтения и передачи книг - был, хотя умеренный).
То есть был дом. Не знаю про восьмидесятые. И, конечно, с этим было очень плохо по крайней мере до 53 года, а скорее до 56го - не знаю, маленький я был.
Reply
Leave a comment