Просто нет.
Она любит представлять свой дом без себя. Все эти комнаты, извитой коридор, закрытые двери, чистые окна. Свою семью, собравшуюся за воскресным завтраком. Запах тостов из городской булки, заварочный чайник, укутанный полосатым полотенцем.
Или субботний ужин, так даже лучше. Сияющие диски белоснежных тарелок без всякого рисунка, красное вино в просторных бокалах. Простые свечи локально освещают немногое вокруг себя, живые тени ломаются и восстают снова на шершавой теплой стене.
Дети смеются и накручивают спагетти на вилки, особо непослушные ловят руками, пальцы облизывают, а из бумажных салфеток складывают кораблики и лягушек. Чья прыгнет дальше? Чья перескочит через медную солонку? Ее родители немного уже на повышенных тонах спорят о чем-то далеком, о возвращении Эльзаса и Лотарингии Германии, например. Ее муж аккуратно разделяет рыбу на множество и множество крошечных кусочков, улыбается, отпивает вина, рубиновая капля медленно сползает по стеклу. К рыбе положено белое, пустяки. Ее кошки хитро поглядывают из-под стола, в ожидании сыра, такие разные кошки, невозможно представить, что они в прямом родстве.
"Где же она?" - иногда спрашивает кто-нибудь, чаще всего самый маленький мальчик. Пауза не повиснет, вилки не прекратят мелодично позвякивать о фарфор, свечи не погаснут внезапно и значительно. "Ее нет", - спокойно ответит кто-нибудь, чаще всего ее муж, слизывая языком рубиновую каплю, успел, теперь скатерть останется чистой.
Или субботний ужин, так даже лучше. Сияющие диски белоснежных тарелок без всякого рисунка, красное вино в просторных бокалах. Простые свечи локально освещают немногое вокруг себя, живые тени ломаются и восстают снова на шершавой теплой стене.
Дети смеются и накручивают спагетти на вилки, особо непослушные ловят руками, пальцы облизывают, а из бумажных салфеток складывают кораблики и лягушек. Чья прыгнет дальше? Чья перескочит через медную солонку? Ее родители немного уже на повышенных тонах спорят о чем-то далеком, о возвращении Эльзаса и Лотарингии Германии, например. Ее муж аккуратно разделяет рыбу на множество и множество крошечных кусочков, улыбается, отпивает вина, рубиновая капля медленно сползает по стеклу. К рыбе положено белое, пустяки. Ее кошки хитро поглядывают из-под стола, в ожидании сыра, такие разные кошки, невозможно представить, что они в прямом родстве.
"Где же она?" - иногда спрашивает кто-нибудь, чаще всего самый маленький мальчик. Пауза не повиснет, вилки не прекратят мелодично позвякивать о фарфор, свечи не погаснут внезапно и значительно. "Ее нет", - спокойно ответит кто-нибудь, чаще всего ее муж, слизывая языком рубиновую каплю, успел, теперь скатерть останется чистой.