Вторая четверть
У школьников началась вторая четверть. Сегодня первый ее, четверти, день. Будучи ученицей разных классов (коричневое форменное платье, черный фартук так, и белый для торжественных мероприятий, красный галстук еще) я более всего обожала вторую именно четверть. Этому существовала масса причин: недлительность прохождения, интимная близость нового года, и на физкультуре во второй четверти по плану значилась гимнастика, а не ужасные лыжи, как это будет потом, в январе и весь февраль. Другими словами, можно было радоваться зиме без всякой наступающей ответственности вроде лыжных штанов и шерстяного свитера отца, неудачно полинявшего и выкрашенного тобою же анилиновой краской в черный цвет.
Я была плохой физкультурницей, зато мы с отстающими на лыжне девочками группировались вне зоны видимости преподавателя и обсуждали, например, гомосексуализм как явление. Одна девочка по имени Ира никак не могла смириться в свои 12 лет с тем, что вот некоторые экземпляры мужчин уходят на сторону; она била себя красным от мороза кулаком по болоньевой коленке и говорила сквозь зубы: дайте мне хоть одного этого вашего гомика! Надеялась переучить. Ира, она чувствовала в себе силы.
А если не про гомосексуализм, то мы говорили иносказательно о любви. Иносказательно, потому что это были скромные времена и никогда нельзя было признаться, что вот мне нравится Вовка и мы вчера целый час болтали по телефону, а может, два или три, потому что в разговор уже вклинилась тетка с телефонного узла и проорала: да вы заткнетесь или нет?! Ссама зззаткнешься, - предложил, допустим, Вовка, и это был какой-то подвиг.
Но все лыжи наступают потом, а вторая четверть такая милая, спокойная, впереди масса времени исправлять годовые оценки, если они вообще кого-нибудь волнуют, и можно ночами без света в своей комнате воображать, что в новом году, который мчится и настанет неизбежно через двадцать, пятнадцать, десять и тд дней, так вот в этом году все точно получится, и получится очень хорошо.
А я в общем, и сейчас так думаю, если честно. Вторая ведь четверть, вы что.
Я была плохой физкультурницей, зато мы с отстающими на лыжне девочками группировались вне зоны видимости преподавателя и обсуждали, например, гомосексуализм как явление. Одна девочка по имени Ира никак не могла смириться в свои 12 лет с тем, что вот некоторые экземпляры мужчин уходят на сторону; она била себя красным от мороза кулаком по болоньевой коленке и говорила сквозь зубы: дайте мне хоть одного этого вашего гомика! Надеялась переучить. Ира, она чувствовала в себе силы.
А если не про гомосексуализм, то мы говорили иносказательно о любви. Иносказательно, потому что это были скромные времена и никогда нельзя было признаться, что вот мне нравится Вовка и мы вчера целый час болтали по телефону, а может, два или три, потому что в разговор уже вклинилась тетка с телефонного узла и проорала: да вы заткнетесь или нет?! Ссама зззаткнешься, - предложил, допустим, Вовка, и это был какой-то подвиг.
Но все лыжи наступают потом, а вторая четверть такая милая, спокойная, впереди масса времени исправлять годовые оценки, если они вообще кого-нибудь волнуют, и можно ночами без света в своей комнате воображать, что в новом году, который мчится и настанет неизбежно через двадцать, пятнадцать, десять и тд дней, так вот в этом году все точно получится, и получится очень хорошо.
А я в общем, и сейчас так думаю, если честно. Вторая ведь четверть, вы что.