Светофор.
Иногда в феврале идет снег, и можно порассматривать кристаллики снежинок на темно-синей перчатке - подбирала к сумке, эстетка, просто Джеки Кеннеди из местных.
Я иногда представляю себя - Джеки Кеннеди, именно во время того полета, когда на мне окровавленная одежда - строгий жакет, юбка цвета льна, тонкий чулок, светлые туфли. Пальцы, лицо, безупречная волна волос - в засохшей и липкой крови умирающего Президента, и я отвергаю все предложения переодеться, умыться, отталкиваю предусмотрительные руки обслуги с влажными салфетками, бокалами воды и прочим, я хочу, чтобы оставалось как есть.
Я стою на перекрестке, у светофора, горит красный свет.
Мысли плетутся, и все по кругу, по кругу, как цирковые усталые лошади, изукрашенные лентами и полуобнаженными коренастыми наездницами, мои волосы острижены, мои ногти заточены под другую форму, мой вес уменьшился на пять килограммов, в моем теле в разное время жили два ребенка и пили мое молоко, ежедневно я засыпаю рядом с мужчиной, а утром сталкиваюсь с ним ванной, кривясь на отражение в зеркале, в моем обиходе крем с лифтинговым эффектом и антицеллюлитный тоже, я взрослая женщина, электорат, фокус-группа, чья-то целевая аудитория.
Нет, нет, горячо возражаю себе, я маленькая девочка, вчера выпал мой первый молочный зуб, какая фея теплой рукой вытащит его из-под подушки и положит туда волшебный подарок, я бы хотела серебряное кольцо с жемчугом, мое утонуло в большой реке, какая рыба проглотит его и вернет мне, распоровши собственное скользкое брюхо.
Зажигается желтый. Это старинный светофор, он имеет промежуточный желтый, пожалуй, это довольно успокаивающе, он подмигивает мне.
Тоже мне, дитя, подмигивает желтый, тоже мне, маленькая девочка, хватит ныть, займись семьей, твои дети, твой муж, в последнее время с ним явно что-то происходит, почему вы перестали разговаривать, твоя мать, твоя свекровь, ты обещала сводить ее к доктору, она боится одна, возьми за руку и своди, ты должна.
Да какого черта я всегда что-то должна, а меня, кто сводит к врачу меня, моя голова болит, как будто в ней напалмом выжигают остатки мозга, серого вещества, да и белого тоже, мои глаза ломит от постоянного втыкания в монитор, я вдыхаю холодный воздух вместе с кусками снега, они залетают ко мне в рот и снуют там, притворяясь то ли ледяными птицами, то ли мертвыми бабочками, потом немного устают и ползают жирными кольчатыми гусеницами, я бы предпочла избавиться от них, доктор. Если можно. Нельзя? А я знала.
Зажигается зеленый.
Нет, красный. Я хочу, чтобы оставалось, как есть.
Я иногда представляю себя - Джеки Кеннеди, именно во время того полета, когда на мне окровавленная одежда - строгий жакет, юбка цвета льна, тонкий чулок, светлые туфли. Пальцы, лицо, безупречная волна волос - в засохшей и липкой крови умирающего Президента, и я отвергаю все предложения переодеться, умыться, отталкиваю предусмотрительные руки обслуги с влажными салфетками, бокалами воды и прочим, я хочу, чтобы оставалось как есть.
Я стою на перекрестке, у светофора, горит красный свет.
Мысли плетутся, и все по кругу, по кругу, как цирковые усталые лошади, изукрашенные лентами и полуобнаженными коренастыми наездницами, мои волосы острижены, мои ногти заточены под другую форму, мой вес уменьшился на пять килограммов, в моем теле в разное время жили два ребенка и пили мое молоко, ежедневно я засыпаю рядом с мужчиной, а утром сталкиваюсь с ним ванной, кривясь на отражение в зеркале, в моем обиходе крем с лифтинговым эффектом и антицеллюлитный тоже, я взрослая женщина, электорат, фокус-группа, чья-то целевая аудитория.
Нет, нет, горячо возражаю себе, я маленькая девочка, вчера выпал мой первый молочный зуб, какая фея теплой рукой вытащит его из-под подушки и положит туда волшебный подарок, я бы хотела серебряное кольцо с жемчугом, мое утонуло в большой реке, какая рыба проглотит его и вернет мне, распоровши собственное скользкое брюхо.
Зажигается желтый. Это старинный светофор, он имеет промежуточный желтый, пожалуй, это довольно успокаивающе, он подмигивает мне.
Тоже мне, дитя, подмигивает желтый, тоже мне, маленькая девочка, хватит ныть, займись семьей, твои дети, твой муж, в последнее время с ним явно что-то происходит, почему вы перестали разговаривать, твоя мать, твоя свекровь, ты обещала сводить ее к доктору, она боится одна, возьми за руку и своди, ты должна.
Да какого черта я всегда что-то должна, а меня, кто сводит к врачу меня, моя голова болит, как будто в ней напалмом выжигают остатки мозга, серого вещества, да и белого тоже, мои глаза ломит от постоянного втыкания в монитор, я вдыхаю холодный воздух вместе с кусками снега, они залетают ко мне в рот и снуют там, притворяясь то ли ледяными птицами, то ли мертвыми бабочками, потом немного устают и ползают жирными кольчатыми гусеницами, я бы предпочла избавиться от них, доктор. Если можно. Нельзя? А я знала.
Зажигается зеленый.
Нет, красный. Я хочу, чтобы оставалось, как есть.