Волшебный февраль
Сесть на стул, непременно со спинкой, смотреть в окно, чтобы уже вечер. Сосредоточиться на чем-нибудь локальном, в доме напротив недавно сменили рамы, четыре штуки подряд, даже пять! - кто-то расселил коммуналку и теперь приводит в порядок. По утрам являются бравые рабочие и заваривают себе в стаканах лапшу для энергии, а по вечерам хозяйка развозит цементную грязь некрупной тряпкой в хорошеньком тазике. Сфокусироваться на тазике, пластмасса приятного оттенка мяты, успокаивает взор, у хозяйки светлые волосы собраны в два «хвоста» по бокам головы, клетчатая рубашка, подвернуты до колен джинсы. Рубашка с мужнина плеча, великоватая, а вот и само мужнино плечо в обрамлении майки-алкоголички - смотри, как тепло у людей в квартире. Хозяин бродит с малярным валиком на удлиненной ручке и смеется, широко растворяя рот. Иногда он присаживается на табурет посредине пустой комнаты в пятнах шпаклевки и пьет чай, отдувается. Чай ему подносит хозяйка, еще что-то в глубокой тарелке: сварила в полевых условиях куриный суп, натерла моркови, смешала со сметаной, чтобы усвоился жирорастворимый витамин А. В один день пятна шпаклевки скрываются за бумажными обоями, и вот уже выложен плиточный «фартук» вдоль рабочей поверхности кухни, и вот уже укреплены гардины, вздернуты легкие шторы, шторы реют. Хозяин целует хозяйку в ухо, хозяйка смеется и тоже его целует.
Пять лет позади, бумажные обои чуть поблекли, даже кое-где истрепались на стыках, сдергивая шторы для стирки два раза в год хозяйка все сильнее прикусывает губу в такт своим мыслям, она не надевает более мужниных рубашек, а он - не ходит в майках- алкоголичках, строгий костюм и галстук в тон чему-нибудь. В ухо он целует уже не хозяйку, а хорошенькую девочку, дипломницу и бывшую черлидершу, черлидерша смеется и тоже его целует. Хозяйка не в претензии - она занимает сложную должность заместителя председателя благотворительного фонда, так много надо успеть, заказать афиши к очередному мероприятию, платье подогнать по фигуре, есть отличная портниха, вот только живет черт-те где. Ремонтом заниматься некогда и никому не интересно, еще три года в бумажных стенах, и вот черлидерша уже звонит в домофон, ее ждут, накрыт стол, и все обсудят как цивилизованные люди. Черлидерша родит девочку, хозяйка даст пощечину своей алчной начальнице, начальница с визгом разорвет на хозяйке новую блузу цвета мяты, хозяин скажет: да называй, как хочешь. Девочку назовут Соня, посмотрите, как похожа на маму, те же глаза, тот же нос, рот и ноги прирожденной черлидерши, вот только волосы темные, это хуже. Ты что ж это, сука, холодно спросит хозяин, это чьё вообще? - и укажет на девочку Соню, - не моё точно.
В страшном разочаровании лично сковырнет бумажные обои, сорвет портьеры, карниз упадет и больно ударит по ноге, взвоет: уйййй. Бригада из внешних славян возобновит штукатурные работы, хозяйка по вечерам брезгливо проходит по половице в свою спальню, не тронутую обновлениями, поворачивает ключ - ничего особенного, в межкомнатных дверях тоже уместны замки. Черлидерша не звонит из Америки, западного ее побережья, где почти счастлива с кровельщиком Джеком. Начальница хозяйки уже полгода как проходит серьезное лечение в израильской клинике, совершенно забросила фонд, это недопустимо. Нет, все понятно, конечно, здоровье важнее всего, но не до такой же степени, есть обязательства, наверное. Хозяйка полностью управляет делами, и свет в ее окне не гаснет до половины ночи, а то и до утра. Иногда она вспоминает тот самый тазик оттенка мяты, но воспоминания не вызывают умиления, а только причиняют боль, тогда она быстро принимает дополнительную дозу препарата, отпускаемого строго по рецепту, и уже спокойно слушает, как шуршат за стенкой братья славяне со шпательными лопатками в умелых руках.
Пять лет позади, бумажные обои чуть поблекли, даже кое-где истрепались на стыках, сдергивая шторы для стирки два раза в год хозяйка все сильнее прикусывает губу в такт своим мыслям, она не надевает более мужниных рубашек, а он - не ходит в майках- алкоголичках, строгий костюм и галстук в тон чему-нибудь. В ухо он целует уже не хозяйку, а хорошенькую девочку, дипломницу и бывшую черлидершу, черлидерша смеется и тоже его целует. Хозяйка не в претензии - она занимает сложную должность заместителя председателя благотворительного фонда, так много надо успеть, заказать афиши к очередному мероприятию, платье подогнать по фигуре, есть отличная портниха, вот только живет черт-те где. Ремонтом заниматься некогда и никому не интересно, еще три года в бумажных стенах, и вот черлидерша уже звонит в домофон, ее ждут, накрыт стол, и все обсудят как цивилизованные люди. Черлидерша родит девочку, хозяйка даст пощечину своей алчной начальнице, начальница с визгом разорвет на хозяйке новую блузу цвета мяты, хозяин скажет: да называй, как хочешь. Девочку назовут Соня, посмотрите, как похожа на маму, те же глаза, тот же нос, рот и ноги прирожденной черлидерши, вот только волосы темные, это хуже. Ты что ж это, сука, холодно спросит хозяин, это чьё вообще? - и укажет на девочку Соню, - не моё точно.
В страшном разочаровании лично сковырнет бумажные обои, сорвет портьеры, карниз упадет и больно ударит по ноге, взвоет: уйййй. Бригада из внешних славян возобновит штукатурные работы, хозяйка по вечерам брезгливо проходит по половице в свою спальню, не тронутую обновлениями, поворачивает ключ - ничего особенного, в межкомнатных дверях тоже уместны замки. Черлидерша не звонит из Америки, западного ее побережья, где почти счастлива с кровельщиком Джеком. Начальница хозяйки уже полгода как проходит серьезное лечение в израильской клинике, совершенно забросила фонд, это недопустимо. Нет, все понятно, конечно, здоровье важнее всего, но не до такой же степени, есть обязательства, наверное. Хозяйка полностью управляет делами, и свет в ее окне не гаснет до половины ночи, а то и до утра. Иногда она вспоминает тот самый тазик оттенка мяты, но воспоминания не вызывают умиления, а только причиняют боль, тогда она быстро принимает дополнительную дозу препарата, отпускаемого строго по рецепту, и уже спокойно слушает, как шуршат за стенкой братья славяне со шпательными лопатками в умелых руках.