Про чеканы.
Удивительная штука - память. Вот где-то в голове сидят нейроны, и у каждого на спине записан синими чернилами крохотный кусочек вашей жизни. Сидят, толкаются эти нейроны в тесноте, и одного возьмут да и вытолкнут вперёд. И тогда внезапно всплывёт давно позабытое. Вот БАХ! А к чему? И почему именно теперь?
Вот почему-то «Семён Львович». Семён Львович… Семён.. Львович.. Ах! Боже ж ты мой! Ну конечно!!!
Когда-то я был мальчишкой. И как у каждого, неверное, мальчишки, у меня случился кумир. Был я тогда в пионерском лагере и как все ходил в кружок. Кружки можно было выбирать, ну.. выбрать, в какой именно кружок ходить в свободное от пионерских дел время. Можно было выбрать кружки нейтральные, можно - девочковые, а можно и чисто мальчишечьи. Среди мальчишечьих в пионерлагере были авиамодельный, выжигания по дереву и чеканки. Мне почему-то понравилось именно чеканки, хотя я и понятия не имел, что это такое. Ну и записался.
Руководителем кружка чеканки был Семён Львович. Таки да. К сожалению, время не сохранило в памяти его фамилию, и это очень обидно. Кажется, Вайсман. Но может быть и ошибаюсь. Однако память сохранила ту внимательность, то особое его расположение к детям, которое и не опишешь сразу простыми словами для социальных сетей. Он был строг, серьёзен и удивительно добр одновременно. Не знаю, как кто, а я бежал в тот кружок как к отцу в гости. Семён Львович творил. Он мог из тёмного куска жести несколькими волшебными движениями создать произведение искусства. Чеканка, она такая… Тут и химия и механика и материаловедение и деревообработка и живопись.
С каким огнём в глазах он объяснял мальчишкам все эти премудрости. С какой точностью он делал все эти свои движения ловкими руками, когда объяснял нам, непоседливым, как тут и что. Каким алхимическим таинством казались все эти его тонировки и чернения.
В общем, по окончании смены в пионерском лагере я нашёл его на противоположном конце Харькова, где находилась его мастерская, и уже насовсем записался к нему в обучение. Вот тогда я первый раз от него услышал слово «чекан», попробовал ими пользоваться, да и стал в школьной токарной мастерской изготавливать их чуть не в промышленном масштабе. Семён Львович хвалил. Меня хвалил Семён Львович! Семён Львович хвалил меня!
Чекан, знаете ли, это такой металлический стерженёк, по которому стучат небольшим молоточком. На другой стороне стерженька надфилем кропотливо выпилен рисунок, ну там звёздочка или волна или точка. И вот ты стучишь-стучишь по чекану и на медной жести постепенно появляется геометрический узор. Н вы поняли. Чеканка же. Я тогда задолбал своего школьного учителя труда этими чеканами. Как урок труда в школе, так я прошусь пустить меня к токарному станку и вытачиваю с десяток заготовок чеканов. Трудовик только вздыхает и сетует на всё уменьшающиеся запасы стальных стержней-заготовок. Потом после уроков быстро дома делаю домашнее задание и бегу в сарай, в свою мастерскую, и надфилем точу-точу-точу всё новые и новые узоры на чеканах. Остаётся только раскалить чеканы докрасна, закалить концы до твёрдости и всё, можно бежать - показывать Семёну Львовичу.
А тот строг. То найдёт погрешность в узоре, то недостаточно закалён рабочий конец чекана.
А иногда, знаете, посмотрит внимательно, ещё очки, кажется, надевал и …. И МОЙ чекан оставит себе, в свой запас инструмента определит, на потом. Вы просто не представляете, КАКОЕ это было счастье!
Господи, Семён Львович, если сойдутся звёзды, если Вы ещё живы и если каким-то чудом Вы прочитаете этот текст, вспомните черноволосого Стасика с Баварии и примите мой низкий поклон, Учитель. Спасибо Вам за строгость и за доброту, за придирчивость и за похвалы. За Ваши отеческие глаза спасибо. Вы очень многому меня научили, и не только чеканке.
Вот почему-то «Семён Львович». Семён Львович… Семён.. Львович.. Ах! Боже ж ты мой! Ну конечно!!!
Когда-то я был мальчишкой. И как у каждого, неверное, мальчишки, у меня случился кумир. Был я тогда в пионерском лагере и как все ходил в кружок. Кружки можно было выбирать, ну.. выбрать, в какой именно кружок ходить в свободное от пионерских дел время. Можно было выбрать кружки нейтральные, можно - девочковые, а можно и чисто мальчишечьи. Среди мальчишечьих в пионерлагере были авиамодельный, выжигания по дереву и чеканки. Мне почему-то понравилось именно чеканки, хотя я и понятия не имел, что это такое. Ну и записался.
Руководителем кружка чеканки был Семён Львович. Таки да. К сожалению, время не сохранило в памяти его фамилию, и это очень обидно. Кажется, Вайсман. Но может быть и ошибаюсь. Однако память сохранила ту внимательность, то особое его расположение к детям, которое и не опишешь сразу простыми словами для социальных сетей. Он был строг, серьёзен и удивительно добр одновременно. Не знаю, как кто, а я бежал в тот кружок как к отцу в гости. Семён Львович творил. Он мог из тёмного куска жести несколькими волшебными движениями создать произведение искусства. Чеканка, она такая… Тут и химия и механика и материаловедение и деревообработка и живопись.
С каким огнём в глазах он объяснял мальчишкам все эти премудрости. С какой точностью он делал все эти свои движения ловкими руками, когда объяснял нам, непоседливым, как тут и что. Каким алхимическим таинством казались все эти его тонировки и чернения.
В общем, по окончании смены в пионерском лагере я нашёл его на противоположном конце Харькова, где находилась его мастерская, и уже насовсем записался к нему в обучение. Вот тогда я первый раз от него услышал слово «чекан», попробовал ими пользоваться, да и стал в школьной токарной мастерской изготавливать их чуть не в промышленном масштабе. Семён Львович хвалил. Меня хвалил Семён Львович! Семён Львович хвалил меня!
Чекан, знаете ли, это такой металлический стерженёк, по которому стучат небольшим молоточком. На другой стороне стерженька надфилем кропотливо выпилен рисунок, ну там звёздочка или волна или точка. И вот ты стучишь-стучишь по чекану и на медной жести постепенно появляется геометрический узор. Н вы поняли. Чеканка же. Я тогда задолбал своего школьного учителя труда этими чеканами. Как урок труда в школе, так я прошусь пустить меня к токарному станку и вытачиваю с десяток заготовок чеканов. Трудовик только вздыхает и сетует на всё уменьшающиеся запасы стальных стержней-заготовок. Потом после уроков быстро дома делаю домашнее задание и бегу в сарай, в свою мастерскую, и надфилем точу-точу-точу всё новые и новые узоры на чеканах. Остаётся только раскалить чеканы докрасна, закалить концы до твёрдости и всё, можно бежать - показывать Семёну Львовичу.
А тот строг. То найдёт погрешность в узоре, то недостаточно закалён рабочий конец чекана.
А иногда, знаете, посмотрит внимательно, ещё очки, кажется, надевал и …. И МОЙ чекан оставит себе, в свой запас инструмента определит, на потом. Вы просто не представляете, КАКОЕ это было счастье!
Господи, Семён Львович, если сойдутся звёзды, если Вы ещё живы и если каким-то чудом Вы прочитаете этот текст, вспомните черноволосого Стасика с Баварии и примите мой низкий поклон, Учитель. Спасибо Вам за строгость и за доброту, за придирчивость и за похвалы. За Ваши отеческие глаза спасибо. Вы очень многому меня научили, и не только чеканке.