Барьер убийства
Знаешь, как убить врага, совсем не ерунда,
На то она война и опытным бойцам.
Ужасно нелегко - им совесть не дает.
Или трясутся руки.
Агата Кристи «Молитва»
Я убил много людей. Я не знаю сколько точно - много. Я не горжусь этим. Но в то же время я не испытываю сожалений. Мне, как и большинству воевавших все равно. Книги, фильмы учат, что мы должны были испытывать какие-то психологические проблемы, связанные с убийством человека. Я не помню, что бы это создавало затруднения у меня или большинства моих товарищей.
Почему?
Возможно потому, что убийство происходит дистанционно и зачастую ты просто не видишь результатов своей «работы». Я сейчас говорю не за арту. Я говорю за стрелков. Как это происходит - обнаружил цель, дистанция, ветер, движение, приложился, гривка-целик, спуск, двойка. Другая цель. Меня обнаружили. Смена позиции. Ну когда тут думать? К тому же часто стрелок не видит результатов своей стрельбы. А даже если и видит? Однажды, я уничтожил пулеметчика выстрелом из подствольного гранатомета. Когда я подошел к нему, я испытал сожаление от неудачно-удачного выстрела. ВОГ попал ему в подсумок с магазинами 45-пятками (магазины для РПК-74), сам же убитый не вызвал во мне никаких эмоций. Было жаль испорченных магазинов и все. Вспоминаю подобные случаи. Основная эмоция - удовлетворение от хорошо сделанной работы. Особенно, если цель была сложная.
В разговорах с другими, да и личные наблюдения подтверждают, что в большинстве случаев люди убивают друг друга без особых проблем. Зачастую даже радуются убийству противника. Помню перестрелку, мы с противником даже не видели толком друг друга, но судя по крикам и стонам, мы подстрелили, как минимум одного из них. Сначала он звал своих «побратимов», потом стонал и затих. Самая сильная эмоция, которую я наблюдал у своих товарищей - злобная радость.
Конечно люди разные и для некоторых убийство людей серьезная психологическая травма. Помню случай, когда мы неожиданно для себя наткнулись на противника. Мы были быстрее. Все закончилось мгновенно. После стычки, мы собрали оружие и б/к с убитых и быстро отошли, зона была «серой». Вечером, один из моих товарищей отпросился в «увал» на несколько дней. Потом отпросился домой.
- Он не вернется, - сказали мне.
- Почему? Он отпросился на две недели, - ответил я.
- Помнишь, недавно мы столкнулись с «украми»? Он с тех пор не может прийти в себя. Переживает.
В общем, он не вернулся. Не думаю, что из-за трусости. Скорее всего мне правильно рассказали товарищи - он не смог пережить убийство. Я не осуждаю его. Не помню, чтобы кто-то из товарищей, тех, кто был в теме, осуждал его. Война приучает принимать вещи такими, какие они есть. Не смог, значит не смог.
Большинство воюющих не убило ни одного человека. А из тех, кто убил, крайне мало видело результаты своей стрельбы. В этом случае, возможно сыграла роль близость к противнику, когда ты видишь результаты своей стрельбы крупным планом. Все-таки дистанция убийства имеет значение.
Вспоминаю рассказ моего товарища, как он впервые участвовал в бою. По его словам, первый раз он долго колебался и не мог нажать на спусковой крючок. Для меня это было удивительно услышать. Это единственный подобный рассказ, который я слышал.
Возможно это проблема гораздо шире, чем мне кажется, а люди просто стыдятся признаться в этом? Все-таки мужской коллектив, тем более относительно замкнутый, подразумевает определенную модель поведения. Ну, к примеру, все бойцы укрываются от артогня. Над теми же, кто делает это слишком быстро, зачастую беззлобно подшучивают.
Бойцы часто повторяют, что на войне не боится только идиот, но откровенный трус вызывает презрение у всех без исключения. Каким бы компетентным не был бы командир, он не будет пользоваться авторитетом у своих бойцов, если он трус.
Следует учесть, что с нашей стороны воюют добровольцы. То есть бойцы на передовой это не полный срез общества. Добровольцы на войне - это специфическая группа лиц. Среди них «амебы» долго не задерживаются. Возможно поэтому барьер убийства не такой высокий, как при воинской повинности, когда гребут всех.
Я не располагаю статистическими данными, только личными наблюдениями, которые, конечно же субъективны, но по моим наблюдениям, среди добровольцев много людей среднего возраста, то есть, «старой закалки». Нас жизнь уже «пожевала». Могу сказать о себе. Среди прочего, у меня есть медицинское образование. Я работал в больнице, часто видел больных и умирающих людей. Я спасал их жизни, иногда не мог спасти. Первый больной умер у меня на руках, когда я был еще студентом. После окончания, работая в больнице, я «закалился» еще больше. Медикам не все равно, что происходит с больным, но внутрь они стараются не впускать. Ты либо дистанцируешься, либо сходишь с ума, либо уходишь из медицины. Я с ума не сошел.
Думаю, что жизнь в деревне также снизила барьер. Жил я не дачником, так что приходилось «прибирать» животных. Кстати, не один я считаю, что на войне убить человека проще, чем зарезать животное. Животинки они беззлобные, в отличии от противника.
В общем, так или иначе возраст дает опыт. А опыт, водкой не зальешь.
Кроме того, большое значение имеет подготовка. Прежде всего я имею ввиду доведение навыков до автоматизма. Когда ты на протяжении многих лет повторяешь какие-то действия, то при срабатывании триггера, все происходит автоматически. Не раз наблюдал за собой подобное. Например, давным-давно шел я с товарищем домой. При подходе к подъезду услышал женский крик:
- Слышал? - спросил я.
- Да, вроде телевизор.
Мы прислушались. Крик повторился. Я вбежал в подъезд и увидел, как какой-то мужик держит женщину за шею.
Следующее, что я помню, как мужик лежит на полу, а я, после серии ударов принимаю привычную стойку. Сказались годы тренировок «рукомашеством и ногодрыжеством». Я просто не успел ничего сообразить. Все прошло без моего участия. То есть без осознания, как в анекдоте:
У боксера спрашивают,
-Зачем вы убили свою тещу???
-Это вышло совершенно случайно.
-Расскажите подробнее.
-Ну прихожу я домой, а там теща с порога встречает, туфли мне сняла, тапочки надела и на кухню пригласила. Захожу, а там стол накрыт... усадила, маслом хлеб намазала, чай налила, спросила может сметанки в борщ добавить?
Я согласился, она начала сметану докладывать... И ТУТ ВИЖУ ОНА СПРАВА ОТКРЫЛАСЬ.
Так было и на войне. Я просто выполнял действия, которые до этого повторял на протяжении многих лет. Причем делал это, как в анекдоте, «не приходя в сознание». Ну то есть, цель увидел - поразил, не включая сознания, автоматически. Ты просто не успеваешь ничего сообразить. Во время боя вообще думать сложно. Слишком много ресурсов уходит на оценку обстановки. Наблюдаешь, слушаешь, считаешь. Рассуждать некогда.
А после боя… Бой очень сильно выматывает физически. Когда ты очень сильно устал, многие проблемы теряют важность. Ну лежит мертвый, хорошо, что тело противника, а не ты или, что хуже, тело твоего друга. А потом другой день, другой бой или другие, например, бытовые проблемы, которые утомляют еще больше, чем бой. И так день за днем. Привыкаешь.
Но все-таки дело не столько в привычке, сколько в осознании своей правоты. Я не сожалею об убитом противнике, мне больно, что я не смог защитить тех, кого нацисты убивали на майдане, сжигали в Одессе, расстреливали из пушек, тех женщин и детей, которые погибли под бомбами. Я сожалею, что не смог защитить тех, кого нацисты называют мразями, которым будут «обещать что угодно, а вешать, вешать будут потом».
Я убил много людей. А людей ли?