Насколько эффективна онлайн-психотерапия в сексологии?
Как только появились персональные компьютеры, люди стали обращаться к врачам за помощью и советом по Интернету. Уже в те далёкие годы на Западе разгорелся спор о плюсах и минусах психотерапии онлайн. Всё разнообразие мнений сводилось к трём вариантам. Одни считали оказание психотерапевтической помощи по Интернету миражом, химерой; лечить же пациента можно, по их мнению, лишь находясь с ним лицом к лицу. Другие полагали, что помощь, оказываемая онлайн, приемлема в качестве дополнительного лечебного метода, но полностью заменить собою живое взаимодействие врача с больным она не способна. Третьи находили онлайн-терапию вполне эффективной и самодостаточной. Пока шли дебаты, из общей массы психотерапевтов выделились специалисты, творчески развившие возможности нового вида консультирования и лечения. К переписке по электронной почте они добавили групповую терапию с помощью чатов и видеоконференций. В 1995 году Леонард Холмс предложил платную помощь в рамках on-line, причём численность его пациентов тут же заметно возросла.
Моё приобщение к оказанию помощи по Интернету ничем не отличалось от обычного. После того, как я завёл свой сайт, ко мне стали обращаться люди с наболевшими проблемами и вопросами. Переписка по электронной почте и через гостевую книгу сайта разрасталась. С кем-то мы обменялись лишь одним-двумя письмами (этого было достаточно, чтобы оказать корреспондентам нужную помощь), но появились и постоянные клиенты, переписка с которыми растянулась на месяцы и даже годы. Постепенно онлайн-терапия стала неотъемлемой частью моей повседневной практики.
До поры до времени я не размышлял об её особенностях в сексологии и не слишком задумывался о границах её безопасности. Всё казалось само собой разумеющимся: если в письме я мог дать исчерпывающий ответ, я давал его. Если же письмо настораживало, если в нём угадывались необычные переживания, порой вызывающие подозрение в наличии у корреспондента психического расстройства, в своих ответах я был максимально осторожен. Врач привычно верен главному медицинскому принципу: "Не вреди!" ("Noli nocerе!"). И, разумеется, в подобных, увы, нередких случаях, я настойчиво советовал корреспонденту обратиться к врачу "вживую".
Так продолжалось до самого последнего времени, когда вопрос о психотерапевтическом потенциале онлайн-терапии стал горячо обсуждаться и у нас в стране. Интернет же запестрел безответственными и даже опасными обещаниями. Кто-то, например, предлагал «"переориентировать" геев путем онлайн-консультаций на методологической основе теории контролируемых запретов». Вот тут-то я и почувствовал острую необходимость разобраться в том, какое место в общей системе психотерапии принадлежит терапии on-line и каковы её особенности в сексологии.
Для того чтобы суть проблемы стала понятной читателю в полной мере, я должен раскрыть некоторые тайны психотерапии. С этой целью погрузимся, не торопясь, в чтение чудесного рассказа писателя-фантаста Рея Брэдбери «Рубашка с тестами Роршаха». Он посвящён теме лечебной суггестии (внушения).
"В автобус вскочил человек лет семидесяти. Я посмотрел на него и от изумления открыл рот: да ведь это, клянусь всеми святыми, психиатр Брокау! Он высился, как явившийся народу бог, бородатый, благожелательный, величественный, весёлый, снисходительный, всепрощающий, возвещающий истину, наставляющий - отныне и навсегда... "
Рассказчик был поражён: он воочию повстречал своего коллегу, знаменитого психиатра, бесследно исчезнувшего за десять лет до описываемых событий. Никто не ведал, куда он подевался, и великий психиатр, находящийся в самом зените славы, стал легендой окончательно. И вот Брокау неожиданно материализовался в городском автобусе!
"Он был облачён в светлые шорты, в мексиканские сандалии из черной кожи и... рубашку! О боже, какая это была рубашка!
Буйство линий и красок и повсюду рассыпаны, как цветы, мифологические звери и символы, настоящий шедевр искусства с беспрерывно меняющимся рисунком!
Доктор Брокау, окинув взглядом автобус, медленно двинулся по проходу. То и дело он останавливался, поворачивался в одну сторону или в другую и каждый раз что-то говорил вполголоса - то какому-нибудь мужчине, то женщине.
- Ну, что ты на моей рубашке видишь?
Мальчика, к которому обратился доктор, рубашка ошеломила, как цирковая афиша - он растерянно моргал.
- Лошадей! - вырвалось наконец у него. - Танцующих лошадей!
- Молодец! - Доктор заулыбался, хлопнул его по плечу и пошёл по проходу дальше. - А вы, сэр?
Молодой человек, захваченный врасплох неожиданностью вопроса, ответил:
- Я? Облака, разумеется.
- Кучевые или дождевые?
- М-м... не грозовые, во всяком случае. Барашки-облака, как руно.
- Хорошо!
Психиатр сделал ещё шаг или два.
- А вы, мадемуазель?
- Вот волны, высокие-высокие. - И юная девушка вгляделась ещё пристальней. - А это доски для серфинга. Как здорово!
И так продолжалось дальше, и каждому его шагу сопутствовал смех, и смех этот становился всё заразительней и превратился наконец в общее веселье. Первые ответы слышало уже не меньше дюжины пассажиров, и игра захватила всех. Например, эта женщина увидела на рубашке небоскрёбы! Этот ребёнок увидел зебр в африканской саванне. А вон та старая женщина увидела полупрозрачных Адамов и туманных Ев, изгоняемых из едва различимых райских кущ. Доктор присел с ней рядом, они зашептались, а потом он вскочил и двинулся дальше. Старая женщина видела изгнание из рая? Зато эта, молодая, видит, как Адама и Еву приглашают туда вернуться!
Этот замечательный старик был чудом природы, удивительным явлением, необузданной волей Господа, соединившей нас, разделённых, воедино. Когда он вскакивал в наш автобус, нам, пассажирам, друг до друга не было никакого дела. Но теперь мы добрососедски болтали, пересмеивались, хохотали и чувствовали, как слёзы от этого хохота очищают не только наши щёки, но и души.
Каждый новый ответ казался смешнее предыдущего. Киты. Водоросли. Зелёные луга. Затерянные города. Невиданной красоты женщина. Он останавливался. Поворачивался. Садился. Вставал. Рубашка неистовствующих цветов и образов раздувалась, как парус, и вот наконец, высясь уже надо мной, он спросил:
- А что видите вы, сэр?
- Иммануэля Брокау, конечно!"
И легендарный психиатр посвятил рассказчика в тайну своего исчезновения. Прежний Брокау объяснял свои профессиональные успехи умением схватывать суть психологических проблем пациентов и находить верные формулы лечебного внушения. Как это принято у психоаналитиков, он записывал встречи с больными на диктофон или на видео, но потом никогда не заглядывал в свои записи. Во-первых, он гордился своей феноменальной памятью, позволяющей ему запоминать беседы дословно и навечно. А во-вторых, абсолютное большинство пациентов, как бы подтверждая бесспорность целительного мастерства их доктора, безоговорочно поддавались проводимому им лечению.
Но однажды Брокау узнал, что всю жизнь жестоко ошибался. Оказывается, он страдал дефектом слуха и потому лечение пациентов основывалось на неверно услышанных им и, следовательно, неверно истолкованных словах.
«Однажды, на шестидесятом году моей жизни, очередная пациентка произнесла неразборчиво какое-то слово, - рассказывал психиатр. - Я попросил её повторить его. "Веру", - сказала она. "Но ведь, по-моему, сперва вы сказали "зверя"?" - "Да нет же, доктор, "веру"!" Одно слово. Один камешек покатился вниз. А за ним - лавина. Ибо я перед этим вполне отчётливо слышал, как она заявила: "Он будил во мне зверя", а это может быть связано с сексуальностью, не так ли? На самом же деле она, оказывается, произнесла: "Он будил во мне веру" - а это, вы наверняка согласитесь, уже совсем другая, куда более спокойная история. В ту ночь я не мог заснуть. Курил, смотрел из окон на улицу. В голове, в ушах была какая-то странная ясность, будто я только что избавился от простуды тридцатилетней давности. Я сомневался в себе, в своём прошлом, в своём рассудке, и когда в три часа этой безжалостной ночи прикатил на машине к себе в приёмную, мои худшие опасения оправдались: беседы с сотнями больных в том виде, в каком я их запомнил, не совпадали с их текстом, записанным на плёнку!»
Мало того. Получив, наконец, специально изготовленные для него глазные линзы, Брокау сделал ещё одно крайне неприятное открытие - истинный облик его клиентов не имел ничего общего с их образами, хранящимися в его памяти.
«Совесть мою раскололи две глубокие трещины, и мне о них поневоле пришлось задуматься. Мои глаза. Мои уши. "Тысячи больных побывали в моей приёмной, скрипели моими кушетками, ждали эха в моей дельфийской пещере, и подумать только, какая нелепость: я никого из них не видел ясно, и так же плохо их слышал! О боже, так я, оказывается, ходил по базарам и не знал, что ношу на спине плакат "СЛЕПОЙ И ГЛУХОЙ", и люди подбегали, швыряли монеты в шляпу, которая была у меня в руках, и отбегали исцелёнными! Да, исцелёнными старым калекой! Ну разве не удивительно это, разве не странно? Как же так? Каким образом, не слыша их, я каждый раз говорил им именно то, что было нужно? Какими на самом деле были эти люди? Мне никогда этого не узнать. И ещё я подумал: в городе сотня известных психиатров, которые прекрасно видят и слышат. Но их пациенты бросаются в море во время шторма, или ночью прыгают в парках с детских горок, или связывают женщин и прижигают их тела сигарой. И пришлось признать неоспоримый факт: моя профессиональная деятельность была успешной. "Но ведь безногие не водят безногих, - протестовал мой разум, - слепые и хромые не исцеляют хромых и слепых!" Однако издалека, с галёрки моей души, какой-то голос мне ответил: "Чушь и бред! Ты, Иммануэль Брокау, гений из фаянса - треснувший, но блестящий! Твои задраенные глаза видят, твои заткнутые уши слышат! Твой расщёпленный разум исцеляет на некоем подсознательном уровне! Браво!" Но я уже не мог жить со своими совершенными несовершенствами. Не мог понять или принять это нахальное и таинственное нечто, которое сквозь преграды и завесы играло со всем миром в доктора Айболита и исцеляло. <…> И я ушёл на покой. Упаковал чемоданы, бежал в золотое забвение...
Мы ехали вдоль берега, был жаркий послеполуденный час. Я откашлялся.
- Скажите, доктор, неужели вы не будете больше практиковать?
- А я и теперь практикую.
- Но ведь вы только что сказали...
- Практикую неофициально, без приёмной и без гонорара - с этим всё кончено, - и доктор негромко рассмеялся.
- Каким образом?
- А моя рубашка! Вы же видели. И слышали.
- Когда вы шли по проходу?
- Совершенно верно. Цвета. Рисунки. Тот мужчина видит одно, эта девочка - другое, тот мальчик - третье. Человек в рубашке с тестами Роршаха. Дома у меня дюжина таких рубашек. Всех цветов и узоров. Одну, перед тем как умереть, расписал для меня Джексон Поллак. Каждую я ношу день, а если получается хорошо, если ответы чёткие, быстрые, искренние, содержательные, то и неделю. Потом сбрасываю старую и надеваю новую. Десять миллиардов взглядов, десять миллиардов ответов ошеломлённых людей. Я и мои рубашки, солнце, автобус и тысяча дней впереди. Пляж ждёт. А на нём - мои дети, люди! Я хожу где и когда мне заблагорассудится, набредаю на людей, и ветер хлопает моей замечательной полотняной рубашкой, надувает её, как парус, и тянет то на север, то на юг, то на юго-запад, и я вижу, как таращатся, бегают, косятся, щурятся, изумляются человеческие глаза. И когда кто-нибудь что-нибудь говорит о моём исчерченном чернилами хлопчатобумажном флаге, я замедляю шаг. Завожу разговор. Иду некоторое время рядом. Мы вместе вглядываемся в огромный кристалл моря. В то же время я вглядываюсь искоса, украдкой, в душу собеседника. Иногда мы гуляем вместе часами, и тогда в нашем затянувшемся сеансе участвует также и погода. Обычно одного такого дня вполне достаточно, и я, ничего с него не взяв, отпускаю здоровым ни о чём не подозревавшего пациента, не знающего даже, с кем он гулял. Он уходит по сумеречному берегу к вечеру более светлому и прекрасному. А подслеповатый и плохо слышащий человек машет ему вслед, желая счастливого плаванья, и, довольный результатом, спешит домой, чтобы скорее сесть за радостный ужин. <…> Так много душ, затерявшихся во мраке. Я иду среди них... стараясь не споткнуться».
Эта прелестная психотерапевтическая сказка даёт читателю важную информацию. Оказывается, зрительный образ врача и его поведение играют для больных отнюдь не меньшую роль, чем полученные ими словесные лечебные формулы. Но и для врача внешний облик, жесты и мимика, междометия и интонации его пациентов тоже крайне ценны. С их помощью он постигает личность больного, порой вопреки словесной информации, полученной им в ходе беседы.
Самое интересное: прототип сказочного героя рассказа Брэдбери - реальный врач, легендарный Мильтон Эриксон. Он прославился как кудесник суггестии, во многом основанной на подсознательном контакте с пациентами. Порой сеанс психотерапии ограничивался одной-единственной, казалось бы, ничего не значащей фразой, а больной, страдавший многолетним неврозом, покидал кабинет врача исцелённым.
Но Эриксон был не только гением контактов на уровне подсознания; он прославился как непревзойдённый мастер словесного внушения. Приведу пример, вошедший в анналы мировой психотерапии.
Однажды к нему явилась тридцатилетняя женщина, сходу заявившая: "Я не заслуживаю вашего внимания. С шести лет и до семнадцати меня насиловал отец. Всякий раз, когда он это делал, я была чуть жива от страха. Я чувствовала себя осквернённой, униженной, никчемной и сгорала от стыда.
В семнадцать лет я порвала с ним. Школу я заканчивала уже самостоятельно, надеясь, что это вернёт мне самоуважение. Я закончила колледж и получила степень бакалавра. Увы, я по-прежнему чувствовала себя достойной лишь презрения. Всё это время в школе и в колледже парни и мужчины делали мне недвусмысленные предложения, и это свидетельствовало, что я не заслуживала ни их уважения, ни самоуважения. Чувство разочарования было жутким. Один человек предложил мне жить с ним. Что же, девушке нужны еда и крыша над головой. Итак, я согласилась.
Секс был для меня жутким переживанием. Пенис такой твёрдый и устрашающий! Меня сковывал ужас. Мужчина устал от меня и мне пришлось уйти к другому. Та же самая история повторялась снова и снова, и вот я пришла к вам. Я чувствую себя мерзкой. Возбуждённый пенис пугает меня, и я становлюсь беспомощной, слабой и пассивной. И всё же, мне надо жить. Нужно покупать одежду, иметь крышу над головой, хотя, по правде говоря, ничего этого я не заслуживаю".
"Да, - ответил ей Эриксон. - Это печальная история, но что в ней по-настоящему грустно, так это то, что вы неспособны оценить и реализовать свои собственные естественные возможности! Вы говорите мне, что вас пугает возбуждённый член, а ведь это глупо! Вы отлично знаете, что у вас есть влагалище. А влагалище может принять в себя любой, самый большой, твёрдый и агрессивный пенис и превратить его в поникшую, беспомощно болтающуюся ни на что не годную висюльку. И ваше влагалище может доставить себе порочное наслаждение - лишить его силы".
Через месяц она приехала к Эриксону снова и сказала: "Вы были правы! Я провела ночь с мужчиной и доставила себе порочное удовольствие довести его до беспомощности. Много времени не потребовалось, и я наслаждалась этим. Я попробовала с другим мужчиной. Повторилось то же самое. И это действительно удовольствие! Теперь я собираюсь защитить докторскую степень и заняться адвокатурой, и ещё, я хочу встретить человека, с которым буду жить вместе".
Не будем детально анализировать этот мастерски проведенный сеанс психотерапии. Заметим только, что лечебное внушение, данное Эриксоном, в равной мере обращалось и к подсознанию пациентки, и к её разуму.
Теперь, прочтя рассказ Брэдбери и познакомившись с лечебными приёмами Эриксона, читатель легко поймёт истоки недоверия, питаемого к онлайн-терапии. Лучше всех проблему сформулировала Ольга Михайлова (сайт PsyOnline.ru): «…интернет-консультацию никак нельзя считать полноценной. Она носит характер общих рекомендаций, советов, мнения специалиста по данному вопросу, попытки помочь клиенту разобраться в его проблемах. Нужно отметить, что 50-55% информации человек воспринимает невербально (не словесно), то есть бессознательно улавливая мимику, позу, жесты, степень напряжения мышц, окраску кожи партнёра, лишь 2-3% содержания речи несут в себе значимую информацию. Остальное приходится на интонационные, эмоциональные характеристики голоса, такие как, громкость, темп, интонации, передающие настроение собеседника. Отсюда можно понять, какие ограничения, связанные с общением и пониманием партнёра, будет накладывать специфика общения по Сети. Когда я занимаюсь "очной" психотерапией, у меня есть возможность расспросить клиента более подробно о его проблемах, собрать полную информацию об этих проблемах и стратегиях поведения этого человека, наблюдать за его невербальными реакциями.
Что же касается тех, кто берётся делать психотерапию по Интернету, то они нарушают тем самым профессиональную этику и могут нанести реальный вред пациенту. Представьте себе, что к вам на конференцию в каком-нибудь чате попал суицидальный больной, который уже составил план своего самоубийства и спрашивает вас о том, что его может остановить. Что вы ему посоветуете в такой ситуации? Можно пытаться его от этого отговорить, но, находясь от него на расстоянии в несколько тысяч километров, вряд ли вам удастся контролировать все его реакции. Такие мощные эмоциональные всплески не всегда удаётся контролировать даже в клинике, хотя там есть специально подготовленный для этого персонал».
Ольга Михайлова во многом права.
В рамках Интернета психотерапевтическое чудо, описанное Брэдбери, было бы невозможным. Кстати, тесты Роршаха реальны и используется для диагностики психических расстройств. Обследуемым предлагается набор рисунков, имеющих вид клякс и пятен. В зависимости от психологических и психических особенностей пациента, он «видит» в них самые разные картинки и сюжеты. Подобное обследование по Интернету неосуществимо. Мало того, когда я попытался использовать электронную почту для гораздо менее сложного обследования моих пациентов (с помощью вопросника MMPI), из этого мало что получилось.
Нетрудно догадаться, какую важную роль сыграли мимика и жесты Эриксона в процессе его психотерапевтической беседы с пациенткой. Разумеется, по Интернету их не передать. Но таким ли уж беспомощным оказался бы Эриксон, живи он в наше время и практикуя психотерапию в режиме онлайн? Из переписки он легко уловил бы суть проблем своей клиентки, её чувство собственной неполноценности, её страх перед эрегированным членом и половым актом. И лечебная формула, переданная им по Интернету больной, оказала бы своё целебное воздействие даже вопреки тому, что она не подкреплялась мимикой и интонацией.
Словом, сомнения Ольги Михайловой понятны, хотя и преувеличены. И как бы то ни было, поднятая ею проблема нуждается в тщательном исследовании.
Многолетний опыт онлайн-консультирования поставил меня перед очевидным противоречием. С одной стороны, если переписка позволяет выявить невротические комплексы человека и, тем самым, сделать их доступными коррекции, её ценность бесспорна. Грамотно проведенная онлайн-консультация обладает явным лечебным эффектом. Но всегда ли он достаточен?
Во-первых, сексуальные расстройства носят системный характер; чаще всего их полноценная диагностика и комплексное лечение в режиме онлайн-терапии невозможны.
Во-вторых, когда речь заходит о сексологическом контингенте, психотерапия по Интернету сопряжена с особыми опасностями.
Для наглядности расскажу о двух видах расстройств, чреватых самоубийством - о гомосексуальной тревоге в рамках интернализованной гомофобии и о гомосексуальной панике, как особом психическом расстройстве. Оба феномена подробно обсуждаются в третьей главе. Здесь же важно показать существенное различие между ними.
Может ли стать гомофобом «ядерный» гомосексуал, то есть тот, чей мозг во внутриутробном периоде сформировался под знаком относительной или абсолютной недостаточности мужских половых гормонов, вырабатываемых зародышевыми яичками? Увы, да. Люди нетрадиционной сексуальной ориентации живут в гетеросексистском мире, в котором подавляющее большинство осуждает однополые чувства. Вопреки тому, что геи испытывают влечение к лицам своего пола и способны на сильные романтические чувства, они часто страдают «усвоенной» (интернализованной) гомофобией. Этот невроз чреват нервными срывами, порой приводящими к суициду. Безответственные обещания «смены типа ориентации», данные по Интернету, невыполнимы и потому могут привести «ядерных» геев, страдающих интернализованной гомофобией, к самоубийству.
Но есть ситуация, когда патологический страх быть причисленным к сообществу геев возникает по типу бреда у гетеросексуала, то есть у человека «нормальной» ориентации. Для такого поворота событий необходимы внутренние причины (дефект обмена веществ в мозге) и внешний повод (порой, например, просто чья-то неудачная шутка!). При этом у больного остро возникают сомнения в характере собственной сексуальной ориентации. Страдая «гомосексуальной паникой», он жаждет получить от специалиста утешительные доказательства своей «нормальности». Но, послания по Интернету, отправленные таким больным, выглядят как обычные «признания» «ядерного» гомосексуала. И если психолог (или сексолог) начнёт убеждать его, что ему, дескать, надо принять «свою гомосексуальную идентичность», что от собственной «ядерной» гомосексуальности нельзя отречься, как нельзя сменить цвет радужной оболочки глаз, то такое «утешение» способно повлечь за собой самоубийство корреспондента.
Иными словами, вступая в переписку с клиентом, подозревающим у себя наличие сексуальных нарушений или девиаций, консультант должен быть крайне осторожным и деликатным. Между тем, именно по проблемам секса люди предпочитают получить консультацию по Интернету: не всякий без внутренних колебаний идёт на приём к сексологу. К тому же геи нередко страдают подлинной ятрофобией (невротическим страхом к врачам).
Подытожив все эти противоречия, я решил, что в них надо разобраться досконально, проанализировав собственный многолетний опыт консультаций онлайн.
Это было непростое решение. Ведь в основу книги положена подлинная переписка. Разумеется, сохранив подлинный текст писем, полученных по электронной почте, я изменил имена своих корреспондентов, их адреса, место учёбы, профессию - всё для того, чтобы знакомые и родственники не могли догадаться, о ком идёт речь. И всё же сами-то себя они наверняка узнают! Однако именно это, с точки зрения врача, - одно из достоинств книги. В опубликованном виде собственные проблемы видятся пациенту как бы со стороны, и тогда полученная им порция психотерапии приобретает особую лечебную весомость.
Помимо желания закрепить психотерапевтический эффект, полученный в ходе переписки, я хотел бы, чтобы книга выполняла и обычную для психотерапевтической популярной литературы функцию. Читая о чужих бедах, читатель учится разбираться в собственных проблемах и трудностях. Именно этот довод - необходимость помочь людям избежать тех мук, которые пришлось пережить ему самому, - я привёл моему клиенту, страдающему «гомосексуальной паникой», когда уговаривал его разрешить публикацию нашей с ним переписки. Убедить его было чрезвычайно трудно (ведь он патологически боялся быть узнанным и «разоблачённым» окружающими). Пришлось сменить множество вариантов копий писем, удаляя из их текста те моменты (а их было около двадцати, причём иногда очень выразительных!), которые, по мнению моего корреспондента, могли сделать его узнаваемым со стороны окружающих его людей. Тем более глубокую благодарность я испытываю к нему, ведь он на публикацию согласился.
Пользуясь случаем, приношу сердечную благодарность всем моим корреспондентам, ставшим моими соавторами.
Искренне благодарю Александра Рябкова, Сергея Шевякова, Александра Ковальчука, всех моих сослуживцев и друзей, помогавших мне в работе над книгой.
Книга, предлагаемая читателю, имеет свои достоинства: подлинность жизненных историй и проблем, серия острых психологических конфликтов и психогенных ситуаций, их строго научный анализ. Но у неё есть и уязвимые места: допускаю, что на первых порах кому-то придётся не по вкусу её эпистолярный жанр. В наше время, когда искусство переписки почти позабыто, читатель, возможно, будет слегка раздражён оборотами "Дорогой Х" или "Уважаемый Y". Но этот кажущийся недостаток с лихвой компенсируется тем, что за традиционным приветствием следует животрепещущая история реального человека с его заботами, бедами, обидами и надеждами, рассказанная им самим. Впрочем, экономя место, я убрал из большинства писем и вежливые приветствия, и уважительные прощания. Они и так угадываются читателем.
И ещё один нюанс. "В одну упряжку впрячь не можно коня и трепетную лань" - заметил классик. Вопреки этому бесспорному утверждению, в книге обсуждаются проблемы как гетеросексуалов, так и геев, и лесби, и транссексуалов. Врач не делает различий между пациентами, какой бы ни была их сексуальная ориентация, книга же в точности отражает характер повседневной почты сексолога. Думаю, что, несмотря на чувство некоторого раздражения, испытываемого гомо- и гетеросексуалами при чтении глав, посвящённых их антиподам по шкале Кинси (речь о ней впереди!), информация окажется полезной и интересной для всех. Долг автора - противостоять вынужденному сектантству одних и гомофобным предрассудкам других. Но дело этим не ограничивается: родители порой переживают шок, узнав, что их дети - геи; в их письмах к врачу - боль и смятение. Книга поможет им лучше узнать душевные заботы и тревоги их сыновей и дочерей, выбрать верную линию поведения в общении с ними.
Если же кто-то выступит с конструктивной критикой в её адрес, буду ему искренне благодарен.
В заключение должен предупредить: появились сайты, самозвано предлагающие якобы бесплатное скачивание «Сексологии в письмах». Не верьте! И тексты-то их давным-давно отвергнуты автором, и их скачивание вовсе не бесплатно. Есть только один надёжный источник«Сексологии в письмах» - сайт «На исповеди у сексолога».