Перестройка-4 (Интервью с Дмитрием Язовым )
перепечатка у kemchik
. Интервью с Дмитрием Язовым ("Коммерсантъ-Власть", № 11, 2005 г.)
«Власть» продолжает серию интервью с людьми, которые в годы перестройки формировали внешнюю политику СССР. На этот раз корреспондент Марина Калашникова встретилась с горбачевским министром обороны Дмитрием Язовым.
Дмитрия Язова западная пресса называла «горбачевским маршалом разрядки». Став министром обороны в 1987 году после того, как германский летчик-любитель Матиас Руст прервал карьеру предыдущего министра - маршала Соколова - и еще 200 военачальников, Язов активно участвовал в демонтаже советской военной мощи и руководил выводом войск из Европы. Всему этому предшествовала довольно распространенная для тех времен карьера высшего комсостав -участие в Великой Отечественной с 1941 года, окончание Военной академии имени Фрунзе в 1956 году, Военной академии Генштаба в 1967-м, поэтапное командование все более крупными военными формированиями (в том числе мотострелковым полком на Кубе), а затем группой войск в ЧССР с 1979 года, Среднеазиатским (1980-1984) и Дальневосточным (1984-1987) округами, руководящие должности в Министерстве обороны. В 1987-1991 годах - министр обороны СССР. Член президентского совета при Горбачеве (1990). Попав за участие в ГКЧП в августе 1991 года в тюрьму, маршал Язов был амнистирован в 1994 году. В настоящее время - советник Минобороны РФ.
- Считалось, что вы - человек Горбачева. Вы разделяли его идеи, подходы к политике? - Никогда я не был его человеком. Впервые близко я увидел Горбачева на пленуме ЦК, когда его кандидатуру на пост генсека предлагал Андрей Громыко. Горбачев уже тогда пообещал ему должность председателя президиума Верховного совета. А в 1985 году, когда я командовал Дальневосточным округом, Горбачев приезжал туда. Был он, в частности, в Хабаровске в 882-м стрелковом полку. Командир полка был подполковник Ушаков - земляк Горбачева из Ставрополья. В солдатской столовой Горбачева поразило, что хлеб нарезан ломтиками и стоит рядом со столом на подносе. Он поинтересовался: «А вы что, пайки не выдаете?». Вот тут я ему и ответил, что солдаты берут столько, сколько хотят, и это дает большую экономию - 9 тысяч тонн в год. «Да это же громадный совхоз такую массу зерна сдает!» - воскликнул Горбачев. А я говорю: «Кроме экономии хлеба государству мы еще имеем семь совхозов». Это его очень заинтересовало. Потом я выступил с 30-минутным докладом о состоянии дисциплины и сказал, что число происшествий за год увеличилось на 20%, так как мы стали учитывать все происшествия, даже незначительные. И на этой основе стали больше требовать с командиров, работать в войсках. Ситуация же в целом стала лучше. Ему и это понравилось. Его настрой в полку тоже всем понравился.
-Ваша дружба началась с этой поездки? - Какая дружба? Я - командующий, коммунист. Он - генсек. Все тогда на этом закончилось. Вечером я собрал военный совет, пригласил всех командующих армиями, командиров корпусов, начальников главных управлений Дальневосточного округа. И Горбачев попросил меня доложить. Я повесил карту и доложил о противнике, что представляют собой армии сопредельных государств.
-Горбачев разбирался в военной проблематике? - Вряд ли. Человек он невоенный.
-В начале 1980-х в ЦК КПСС и в Генштабе обсуждалась подготовка к войне с США и НАТО? - К какой?
- К ядерной. - Да ну, это все выдумки.-
Как вы попали с Дальнего Востока в Москву? - В 1987 году мне позвонил министр обороны Сергей Соколов и спрашивает: «Как ты смотришь на то, чтобы стать начальником Главного управления кадров Министерства обороны?» Я ответил, что смотрю положительно. Раньше я уже два года работал начальником Первого управления Главного управления кадров. Так что для меня это была знакомая работа. Пробыл я в должности три месяца, и тут Руст сел на Красной площади.
- Военные получили приказ не сбивать его? - Мы могли его сто раз сбить, но не сбивали. После инцидента с корейским «Боингом» в 1983 году было решение гражданские суда не сбивать. А тут летит кукурузник. Никто же не знал, что он сядет на Красной площади. И он просто сел, ничего не натворил. Никакая это была не разведка. Просто хулиганство. И вдруг министра сняли, главкома, командующего Московским округом, под суд несколько человек отдали. Все это заставляет задуматься, что дело было не такое простое.
- Руст сел на Красной площади, а вы - в кресло министра обороны. Как это получилось? - Мне позвонил Ахромеев, чтобы я приехал на Политбюро. Думаю, что это заседание было специально подготовлено, чтобы снять Соколова, убрать главкома войск ПВО и пошерстить кадры. Соколов распорядился взять документы, связанные с командованием 6-й армией ПВО, поскольку мы ожидали вопросов по Московскому округу. Я взял несколько объективок. Начал докладывать первый замминистра обороны Петр Лушев, через 3-4 минуты Горбачев его оборвал. Начал главком войск ПВО Александр Колдунов докладывать - то же самое. Начал Константинов докладывать - и его прервали. После того как всех заслушали, члены Политбюро пошли в «ореховую комнату» и пригласили туда Соколова. Мы все ждали в прихожей. Минут через 20 выходит завотделом административных органов ЦК КПСС Савинкин, берет меня за руку. Виктор Куликов, командующий войсками ОВД, вдогонку бросает: «Это министра повели». Действительно, Горбачев говорит: «Мы посоветовались, решили предложить вам должность министра обороны. Как вы смотрите?» Я ответил, что всего три месяца в центральном аппарате и очень многие вопросы не знаю. К примеру, систему заказов техники, вооружений. «А еще что ты не знаешь? - спрашивает Горбачев.- Мы тебе целые лишние сутки дадим для вхождения в должность». Все засмеялись. Что мне оставалось? Не буду же я, как мальчишка, прыгать: «Не буду, не хочу».
Вечером Горбачев звонит мне по городскому телефону в однокомнатную квартиру, где я тогда жил: «А ты почему на этом телефоне?» Отвечаю, что у меня ничего другого пока нет. «А где чемодан?» Я говорю: «В машине». К себе в квартируя его ведь не принесу. «А где машина?» - «У подъезда»,- «Срочно надо все тебе переделать». На другой день возле дачи Соколова, где когда-то был детский сад, за несколько часов сделали связь. Туда мы переехали жить. Там уже можно было технику связи поставить. Плюс три человека с чемоданчиком - им же надо где-то размещаться.
- Это Вы про какой чемодан? - Связь. Без слов, передвижением фишек и прочее. Разрешение на ядерный удар. Ну, в общем, секретный чемоданчик.
- Это он у вас в машине около дома оставался? - Ну да. Вот так я стал министром. Но человеком Горбачева я никогда не был.
-- И все же он вам доверял, иначе как вы объясните его выбор? - Я думаю, выбирал не он один. И потом, видимо, благоприятное впечатление у него осталось от посещения округа.
- Какое положение дел вы застали, вступив в новую должность? - Уровень боеготовности у нас был очень высокий.
- Где были наши слабые места, например, в Европе? - Я знал положение дел в группах войск в Германии, Чехословакии, Венгрии и Польше. Их мощь была достаточно высока. Даже когда американцы хотели поставить ракеты с подлетным временем несколько минут до Москвы. Мы отреагировали и поставили в Германии и Чехословакии «Темп-С», которые минуты за три могли долететь до войск США в Европе.
- Так к войне-то все-таки готовились в начале 1980-х? - Ну что такое война? Вот сейчас Россия готовится к войне?
- Конечно. - Но это не значит, что завтра - война. Если о сегодняшнем дне говорить, то никакой подготовки нет. Какая подготовка? Одну ракету заказывают промышленности и один самолет. Это разве подготовка? А раньше каждый округ имел воздушную армию, несколько сот самых современных самолетов Су-27, МиГ-25, МиГ-27. Войска ПВО имели зоны радиолокационного обнаружения по высоте от 50 метров до 20 километров. А сейчас: лети ниже 10 километров - никто не увидит.
-Какие основные стратегические и политические задачи поставили перед вами Горбачев и Политбюро? - Да никаких задач никто не ставил!
- Когда вы заметили, что дела в военной политике Кремля стали принимать нежелательный оборот? - Опасный оборот все приобрело с началом перестройки. Но никто об этом тогда не знал. Когда я говорил Горбачеву о необходимости наращивания того-то и того-то, он отвечал: «Что вы! Штык к штыку, нос к носу, сабля к сабле - отошли эти времена. Надо политически решать эти вопросы». Другая опасность - частная собственность, которую Александр Яковлев назвал «основным слагаемым перестройки», а также «демократия и гласность как общедоступная информация и система обратных связей».
- Какая угроза была в этом для вооруженных сил? - Прямая. При частной собственности - что стало с промышленностью? Что может Министерство обороны?
- В 1987 году была принята новая советская доктрина «разумной достаточности». Вы ее как восприняли? - Нормально, а иначе бы мы не согласились сокращать ракеты средней и меньшей дальности. Нельзя иметь ракет и ядерных боеприпасов столько, чтобы можно было десять раз уничтожить все человечество. Но мы уничтожали больше ракет, чем американцы. Такого типа ракеты у американцев были и на кораблях. А когда заключали рамочное соглашение в 1984 году, американцы свой флот вывели за рамки переговоров. Флот ни наш, ни американский больше не фигурировал. Сокращению подлежали сухопутные авиация и ракеты. Но у нас на ракеты «земля-земля» была главная ставка. А у них таких ракет «Атлас» было немного, штук 50. Потом, правда, они начали развертывать «Минитмены». И когда мы уничтожали ракеты средней и меньшей дальности, американцы выигрывали, коль скоро основные силы у них находились на флоте.
- Вы были согласны с выводом войск из Европы? - С постепенным - да, но не с беглым, как получилось. Когда решали вопрос о выводе, меня не пригласили. О выводе войск заговорили в 1990 году. Приехали Коль и Геншер, удалились с Горбачевым и Шеварднадзе в Ставропольский край и два дня просидели в Архызе. Горбачев мне позвонил:«36 млрд марок за вывод -мы не продешевили?» Я ответил, что, конечно, продешевили.
-Кто им такую цифру дал? Почему Горбачев принимал такие решения? - Не знаю. Все делалось-то для того, чтобы разрушить Советский Союз. Это был заговор Америки.
-Объединение Германии для вас было неожиданностью? - Конечно! Нигде ничего не обсуждалось, и никто нашу критику не воспринимал.
- Вы предупреждали Кремль? Писали документы, записки, справки Горбачеву? - Безусловно. По договору об обычных вооруженных силах мы практически одни должны были сокращать. Американцы ничего не сокращали на своей территории, а только то, что у них было в Европе. А у нас была охвачена вся европейская часть до Урала. Чтобы что-то сохранить, я в каждый флот передал по мотострелковой дивизии. В каждой из них по 200 с лишним танков. Когда об этом узнали - приехала Тэтчер, понаехали американцы. Как так - я прячу? Нагло проводили свою политику, а Горбачев с ними соглашался.
- Почему так спокойно прошел вывод войск? Ведь все боялись, что сейчас к какая-нибудь искра пролетит и неизвестно что случится. - Да я-то при чем? Я уже в «Матросской т шине» был.
- Говорят, Дмитрий Якубовский летал на вашем самолете улаживать имущественные дела в Германии? - Это личность нечистоплотная. Он про то полетел на дежурном самолете министра обороны, на котором возят почту, рассвистел, что специальным рейсом летал. Он ко мне обратился по первой «кремлевке», представился как секретарь коллегии адвокатов Москвы. Потом зашел письмом, где было сказано, что в Германии наших адвокатов слишком мало. И при выводе войск немцы могут нас н каждом шагу обманывать. Я ему предложил съездить посмотреть, встретиться прокурором, с начальниками управлений особых отделов ЗГВ.
- А письмо кем было подписано? - Видимо, председателем коллегии адвокатов. Больше с ним ни разу не встречался.
- Кто был в курсе событий в Литве, Латвии в начале 1991 года? - Я туда ни разу не ездил. Ездили Горбачев и Яковлев.
- То есть это они все там организовали! - Почему? Там же достаточно было антисоветчиков.
- Кто командовал войсками с нашей стороны в Риге и Вильнюсе в январе 1991 года? Горбачев говорит, что он не знал ничего. - Да врет он.
- А кто давал указание брать телецентр в Вильнюсе? - Я не давал. Брали его кагэбэшники.
- Но КГБ мог давать указания только Крючков, а Крючкову - Горбачев. - Да. А наши просто вышли для охраны порядка. Начальником артиллерии был там Масхадов. Мы ни в кого не стреляли - стреляли сверху. 14 человек было убито. И никого не дали обследовать. Это все была провокация, затеянная самими литовцами.
- С какой целью? - С целью отделиться от Советского Союза.
- Вы верите, что КГБ мог такую операцию совершить без ведома Горбачева? - Да все он знал - что же он, дурачок что ли?
- А про подготовку путча тоже знал? - Конечно. Мы же к нему ездили в Форос накануне.
- Кто был главным двигателем переворота? - Главный был генерал КГБ Грушко, первый заместитель Крючкова. Он и Павел Грачев, командующий ВДВ, начали разработку мер по введению чрезвычайного положения, а не захвата власти. А Янаев вообще никакой роли не играл.
Коммерсанта ВЛАСТЬ
21 марта 2005 г.
. Интервью с Дмитрием Язовым ("Коммерсантъ-Власть", № 11, 2005 г.)
«Власть» продолжает серию интервью с людьми, которые в годы перестройки формировали внешнюю политику СССР. На этот раз корреспондент Марина Калашникова встретилась с горбачевским министром обороны Дмитрием Язовым.
Дмитрия Язова западная пресса называла «горбачевским маршалом разрядки». Став министром обороны в 1987 году после того, как германский летчик-любитель Матиас Руст прервал карьеру предыдущего министра - маршала Соколова - и еще 200 военачальников, Язов активно участвовал в демонтаже советской военной мощи и руководил выводом войск из Европы. Всему этому предшествовала довольно распространенная для тех времен карьера высшего комсостав -участие в Великой Отечественной с 1941 года, окончание Военной академии имени Фрунзе в 1956 году, Военной академии Генштаба в 1967-м, поэтапное командование все более крупными военными формированиями (в том числе мотострелковым полком на Кубе), а затем группой войск в ЧССР с 1979 года, Среднеазиатским (1980-1984) и Дальневосточным (1984-1987) округами, руководящие должности в Министерстве обороны. В 1987-1991 годах - министр обороны СССР. Член президентского совета при Горбачеве (1990). Попав за участие в ГКЧП в августе 1991 года в тюрьму, маршал Язов был амнистирован в 1994 году. В настоящее время - советник Минобороны РФ.
- Считалось, что вы - человек Горбачева. Вы разделяли его идеи, подходы к политике? - Никогда я не был его человеком. Впервые близко я увидел Горбачева на пленуме ЦК, когда его кандидатуру на пост генсека предлагал Андрей Громыко. Горбачев уже тогда пообещал ему должность председателя президиума Верховного совета. А в 1985 году, когда я командовал Дальневосточным округом, Горбачев приезжал туда. Был он, в частности, в Хабаровске в 882-м стрелковом полку. Командир полка был подполковник Ушаков - земляк Горбачева из Ставрополья. В солдатской столовой Горбачева поразило, что хлеб нарезан ломтиками и стоит рядом со столом на подносе. Он поинтересовался: «А вы что, пайки не выдаете?». Вот тут я ему и ответил, что солдаты берут столько, сколько хотят, и это дает большую экономию - 9 тысяч тонн в год. «Да это же громадный совхоз такую массу зерна сдает!» - воскликнул Горбачев. А я говорю: «Кроме экономии хлеба государству мы еще имеем семь совхозов». Это его очень заинтересовало. Потом я выступил с 30-минутным докладом о состоянии дисциплины и сказал, что число происшествий за год увеличилось на 20%, так как мы стали учитывать все происшествия, даже незначительные. И на этой основе стали больше требовать с командиров, работать в войсках. Ситуация же в целом стала лучше. Ему и это понравилось. Его настрой в полку тоже всем понравился.
-Ваша дружба началась с этой поездки? - Какая дружба? Я - командующий, коммунист. Он - генсек. Все тогда на этом закончилось. Вечером я собрал военный совет, пригласил всех командующих армиями, командиров корпусов, начальников главных управлений Дальневосточного округа. И Горбачев попросил меня доложить. Я повесил карту и доложил о противнике, что представляют собой армии сопредельных государств.
-Горбачев разбирался в военной проблематике? - Вряд ли. Человек он невоенный.
-В начале 1980-х в ЦК КПСС и в Генштабе обсуждалась подготовка к войне с США и НАТО? - К какой?
- К ядерной. - Да ну, это все выдумки.-
Как вы попали с Дальнего Востока в Москву? - В 1987 году мне позвонил министр обороны Сергей Соколов и спрашивает: «Как ты смотришь на то, чтобы стать начальником Главного управления кадров Министерства обороны?» Я ответил, что смотрю положительно. Раньше я уже два года работал начальником Первого управления Главного управления кадров. Так что для меня это была знакомая работа. Пробыл я в должности три месяца, и тут Руст сел на Красной площади.
- Военные получили приказ не сбивать его? - Мы могли его сто раз сбить, но не сбивали. После инцидента с корейским «Боингом» в 1983 году было решение гражданские суда не сбивать. А тут летит кукурузник. Никто же не знал, что он сядет на Красной площади. И он просто сел, ничего не натворил. Никакая это была не разведка. Просто хулиганство. И вдруг министра сняли, главкома, командующего Московским округом, под суд несколько человек отдали. Все это заставляет задуматься, что дело было не такое простое.
- Руст сел на Красной площади, а вы - в кресло министра обороны. Как это получилось? - Мне позвонил Ахромеев, чтобы я приехал на Политбюро. Думаю, что это заседание было специально подготовлено, чтобы снять Соколова, убрать главкома войск ПВО и пошерстить кадры. Соколов распорядился взять документы, связанные с командованием 6-й армией ПВО, поскольку мы ожидали вопросов по Московскому округу. Я взял несколько объективок. Начал докладывать первый замминистра обороны Петр Лушев, через 3-4 минуты Горбачев его оборвал. Начал главком войск ПВО Александр Колдунов докладывать - то же самое. Начал Константинов докладывать - и его прервали. После того как всех заслушали, члены Политбюро пошли в «ореховую комнату» и пригласили туда Соколова. Мы все ждали в прихожей. Минут через 20 выходит завотделом административных органов ЦК КПСС Савинкин, берет меня за руку. Виктор Куликов, командующий войсками ОВД, вдогонку бросает: «Это министра повели». Действительно, Горбачев говорит: «Мы посоветовались, решили предложить вам должность министра обороны. Как вы смотрите?» Я ответил, что всего три месяца в центральном аппарате и очень многие вопросы не знаю. К примеру, систему заказов техники, вооружений. «А еще что ты не знаешь? - спрашивает Горбачев.- Мы тебе целые лишние сутки дадим для вхождения в должность». Все засмеялись. Что мне оставалось? Не буду же я, как мальчишка, прыгать: «Не буду, не хочу».
Вечером Горбачев звонит мне по городскому телефону в однокомнатную квартиру, где я тогда жил: «А ты почему на этом телефоне?» Отвечаю, что у меня ничего другого пока нет. «А где чемодан?» Я говорю: «В машине». К себе в квартируя его ведь не принесу. «А где машина?» - «У подъезда»,- «Срочно надо все тебе переделать». На другой день возле дачи Соколова, где когда-то был детский сад, за несколько часов сделали связь. Туда мы переехали жить. Там уже можно было технику связи поставить. Плюс три человека с чемоданчиком - им же надо где-то размещаться.
- Это Вы про какой чемодан? - Связь. Без слов, передвижением фишек и прочее. Разрешение на ядерный удар. Ну, в общем, секретный чемоданчик.
- Это он у вас в машине около дома оставался? - Ну да. Вот так я стал министром. Но человеком Горбачева я никогда не был.
-- И все же он вам доверял, иначе как вы объясните его выбор? - Я думаю, выбирал не он один. И потом, видимо, благоприятное впечатление у него осталось от посещения округа.
- Какое положение дел вы застали, вступив в новую должность? - Уровень боеготовности у нас был очень высокий.
- Где были наши слабые места, например, в Европе? - Я знал положение дел в группах войск в Германии, Чехословакии, Венгрии и Польше. Их мощь была достаточно высока. Даже когда американцы хотели поставить ракеты с подлетным временем несколько минут до Москвы. Мы отреагировали и поставили в Германии и Чехословакии «Темп-С», которые минуты за три могли долететь до войск США в Европе.
- Так к войне-то все-таки готовились в начале 1980-х? - Ну что такое война? Вот сейчас Россия готовится к войне?
- Конечно. - Но это не значит, что завтра - война. Если о сегодняшнем дне говорить, то никакой подготовки нет. Какая подготовка? Одну ракету заказывают промышленности и один самолет. Это разве подготовка? А раньше каждый округ имел воздушную армию, несколько сот самых современных самолетов Су-27, МиГ-25, МиГ-27. Войска ПВО имели зоны радиолокационного обнаружения по высоте от 50 метров до 20 километров. А сейчас: лети ниже 10 километров - никто не увидит.
-Какие основные стратегические и политические задачи поставили перед вами Горбачев и Политбюро? - Да никаких задач никто не ставил!
- Когда вы заметили, что дела в военной политике Кремля стали принимать нежелательный оборот? - Опасный оборот все приобрело с началом перестройки. Но никто об этом тогда не знал. Когда я говорил Горбачеву о необходимости наращивания того-то и того-то, он отвечал: «Что вы! Штык к штыку, нос к носу, сабля к сабле - отошли эти времена. Надо политически решать эти вопросы». Другая опасность - частная собственность, которую Александр Яковлев назвал «основным слагаемым перестройки», а также «демократия и гласность как общедоступная информация и система обратных связей».
- Какая угроза была в этом для вооруженных сил? - Прямая. При частной собственности - что стало с промышленностью? Что может Министерство обороны?
- В 1987 году была принята новая советская доктрина «разумной достаточности». Вы ее как восприняли? - Нормально, а иначе бы мы не согласились сокращать ракеты средней и меньшей дальности. Нельзя иметь ракет и ядерных боеприпасов столько, чтобы можно было десять раз уничтожить все человечество. Но мы уничтожали больше ракет, чем американцы. Такого типа ракеты у американцев были и на кораблях. А когда заключали рамочное соглашение в 1984 году, американцы свой флот вывели за рамки переговоров. Флот ни наш, ни американский больше не фигурировал. Сокращению подлежали сухопутные авиация и ракеты. Но у нас на ракеты «земля-земля» была главная ставка. А у них таких ракет «Атлас» было немного, штук 50. Потом, правда, они начали развертывать «Минитмены». И когда мы уничтожали ракеты средней и меньшей дальности, американцы выигрывали, коль скоро основные силы у них находились на флоте.
- Вы были согласны с выводом войск из Европы? - С постепенным - да, но не с беглым, как получилось. Когда решали вопрос о выводе, меня не пригласили. О выводе войск заговорили в 1990 году. Приехали Коль и Геншер, удалились с Горбачевым и Шеварднадзе в Ставропольский край и два дня просидели в Архызе. Горбачев мне позвонил:«36 млрд марок за вывод -мы не продешевили?» Я ответил, что, конечно, продешевили.
-Кто им такую цифру дал? Почему Горбачев принимал такие решения? - Не знаю. Все делалось-то для того, чтобы разрушить Советский Союз. Это был заговор Америки.
-Объединение Германии для вас было неожиданностью? - Конечно! Нигде ничего не обсуждалось, и никто нашу критику не воспринимал.
- Вы предупреждали Кремль? Писали документы, записки, справки Горбачеву? - Безусловно. По договору об обычных вооруженных силах мы практически одни должны были сокращать. Американцы ничего не сокращали на своей территории, а только то, что у них было в Европе. А у нас была охвачена вся европейская часть до Урала. Чтобы что-то сохранить, я в каждый флот передал по мотострелковой дивизии. В каждой из них по 200 с лишним танков. Когда об этом узнали - приехала Тэтчер, понаехали американцы. Как так - я прячу? Нагло проводили свою политику, а Горбачев с ними соглашался.
- Почему так спокойно прошел вывод войск? Ведь все боялись, что сейчас к какая-нибудь искра пролетит и неизвестно что случится. - Да я-то при чем? Я уже в «Матросской т шине» был.
- Говорят, Дмитрий Якубовский летал на вашем самолете улаживать имущественные дела в Германии? - Это личность нечистоплотная. Он про то полетел на дежурном самолете министра обороны, на котором возят почту, рассвистел, что специальным рейсом летал. Он ко мне обратился по первой «кремлевке», представился как секретарь коллегии адвокатов Москвы. Потом зашел письмом, где было сказано, что в Германии наших адвокатов слишком мало. И при выводе войск немцы могут нас н каждом шагу обманывать. Я ему предложил съездить посмотреть, встретиться прокурором, с начальниками управлений особых отделов ЗГВ.
- А письмо кем было подписано? - Видимо, председателем коллегии адвокатов. Больше с ним ни разу не встречался.
- Кто был в курсе событий в Литве, Латвии в начале 1991 года? - Я туда ни разу не ездил. Ездили Горбачев и Яковлев.
- То есть это они все там организовали! - Почему? Там же достаточно было антисоветчиков.
- Кто командовал войсками с нашей стороны в Риге и Вильнюсе в январе 1991 года? Горбачев говорит, что он не знал ничего. - Да врет он.
- А кто давал указание брать телецентр в Вильнюсе? - Я не давал. Брали его кагэбэшники.
- Но КГБ мог давать указания только Крючков, а Крючкову - Горбачев. - Да. А наши просто вышли для охраны порядка. Начальником артиллерии был там Масхадов. Мы ни в кого не стреляли - стреляли сверху. 14 человек было убито. И никого не дали обследовать. Это все была провокация, затеянная самими литовцами.
- С какой целью? - С целью отделиться от Советского Союза.
- Вы верите, что КГБ мог такую операцию совершить без ведома Горбачева? - Да все он знал - что же он, дурачок что ли?
- А про подготовку путча тоже знал? - Конечно. Мы же к нему ездили в Форос накануне.
- Кто был главным двигателем переворота? - Главный был генерал КГБ Грушко, первый заместитель Крючкова. Он и Павел Грачев, командующий ВДВ, начали разработку мер по введению чрезвычайного положения, а не захвата власти. А Янаев вообще никакой роли не играл.
Коммерсанта ВЛАСТЬ
21 марта 2005 г.