Немецкие придворные банкиры российских царей.
Учитывая государственную и историческую важность деятельности придворных банкиров, нельзя сказать, что эта деятельность достаточно хорошо изучена и содержит сведения, освещающие в достаточной степени роль банкиров в развитии Российской империи. Роль эта определена фактически - по историческим результатам, а сама деятельность остается скрыта: большие деньги не любят шума.
Придворный банкир - это коммерсант, поставлявший свои банковские услуги российским царям. Разумеется, что при этом такой человек обязательно будет осведомлен о финансовых интересах самодержца. Эта высокая честь является причиной высокой ответственности.
По роду деятельности и своим связям придворные банкиры в большинстве своем имели иноземное, то есть "немецкое", происхождение, ибо для русского сознания в XVIII-XIX веках все иноземцы были немцами. Однако роль выходцев непосредственно из немецких земель - немцев - в развитии банковской деятельности в Российской империи превышает роль других народов. Поскольку суть отношений представителей международного капитала остается прежней во все времена, можно предполагать, что расширение технических возможностей в банковской сфере мало что изменило в принципах взаимодействия банкирских домов. Поэтому, история крупных банковских домов вообще, и придворных банкиров в частности, может служить моделью для понимания "невидимой руки" банкиров, управляющих современной мировой политикой.
Придворные банкиры стали играть заметную роль в финансовой жизни Российской империи со второй половины XVIII века - в правление Екатерины II. Они через своих иностранных партнеров осуществляли финансовые сделки в интересах российского правительства, распространяя в России европейскую финансовую культуру и банковскую дисциплину. Политика Екатерины II и результаты этой политики - войны с Турцией, присоединение и освоение Крыма, Новороссии, части разделенной Польши - все это требовало денег.
Первый крупный заём России был заключен с амстердамскими банкирами Раймондом и Теодором де Смет в 1769 году. Посредником при заключении этого займа был Иван Фредерикс. Это был выходец из голландской семьи, возглавлявший банкирский дом "Велден, Бекстер и Фредерикс". Фредерикс возвысился в России благодаря своему знакомству и связям с братьями Орловыми. Женат был на Ирине Захарьевне Христианек, сестре художника Карла Людвига (Логгина Захарьевича) Христианека.
Портрет Алексея Бобринского кисти Карла Людвига Христианека из собрания государственного Эрмитажа. 1769 год - Алексею Бобринскому было 7 лет
Заём 1769 года пошел на содержание русского флота в Средиземном море и укрепление влияния империи в Польше. Он положил начало росту внешнего долга Российской империи. Учитывая дальнейший рост суммы государственных долгов и выплат процентов по этим долгам актуальным стал вопрос регулирования валютных обменных курсов и стоимости рубля на европейском валютном рынке. Операции по переводам наличных и безналичных денег в европейские банки стали осуществлять придворные банкиры, а вопрос экономии при таких переводах имел высокую важность.
В бытность придворным банкиром Иван Фредерикс существенно упрочил свое финансовое положение. В 1773 году он за 20 000 рублей купил мызу Рябово, где построил кирху в честь Святой Регины. Эта церковь стала центром лютеранского прихода. Фредерикс планировал благоустроить мызу, и при нем начались работы по разбивке регулярного парка, заложен дворец, но выстроены были деревянный господский дом, службы, большие оранжереи и сад, была устроена сыроварня, а воплотить все свои замыслы в жизнь барон не успел. Умер он в 1779 году.
Сын Фредерикса после смерти отца продал владения по частям. В мае 1818 года после смены владельцев мыза Рябово стала собственностью камергера Всеволода Андреевича Всеволожского - он был одиннадцатым владельцем поместья. Имя владельца Рябова Всеволожского дало название образовавшемуся в окрестностях впоследствии новому городу Всеволожску.
В 1780-1790-е годы основным кредитором русского правительства стал голландский банкирский дом "Гопе и Кº" предоставивший заём, сумма которого пошла на финансирование русской армии в период войны с Турцией в 1787-1791 годах. Всего с 1788 по 1793 год Россия получила от "Гопе и Кº" восемнадцать займов, причем последние из них заключались уже через других посредников.
После смерти Фредерикса в 1779 году придворным банкиром стал Ричард Сутерленд. Он был сыном шотландского кораблестроителя, приглашенного на русскую службу; родился и жил в Петербурге. С 1780 года Сутерленду русским правительством давались поручения по переводу казенных денег за границу, по продаже казенных товаров, а так же поручалось посредничество при заключении государственных займов. По именному указу Екатерины II от 14 июня 1785 года Ричарду Сутерленду было присвоено звание придворного банкира. Банкир поддерживал деловые отношения со многими банкирскими домами Европы. Для проведения операций по переводу средств в зарубежные банки в интересах Российской империи им использовались корреспондентские счета у Мартина Дорнера в Гамбурге, у банкиров Бетманов во Франкфурте, у банкирских домов "Фреге и Кº" в Лейпциге, "Фриз и Кº" в Вене и "Шён и Кº" в Стокгольме и способствовал получению русских займов через банкирский дом "Гопе и Кº". Ричард Сутерленд был возведен в 1788 году в титул барона.
По итогам войны с Турцией Россия получила миллионную контрибуцию (4.5 млн. руб), которую из Стамбула Сутерленд через свои счета в Вене, Венеции, Марселе и Ливорно переводил в банки Голландии.
Там, где большие деньги, всегда есть величайший соблазн - коррупция и потеря грани между своим карманом и государственным. Так случилось и с Сутерлендом - он совершил растрату. По именному указу 5 апреля 1792 г. была создана Комиссия для ревизии деятельности Конторы придворного банкира Сутерленда.
Расследование деятельности придворного банкира было поручено Гавриилу Державину, занимавшему должность личного кабинет-секретаря Екатерины II. Комиссия установила недостачу в сумме почти 3 миллиона рублей (точная сумма составила 2 911 395 рублей 15 копеек). Выяснилось, что большая часть растраченных денег пошла на выдачи ссуд особам, приближенным к императрице: наследнику престола Павлу Петровичу, Демидовым, князю Потемкину... Эти особы не считали себя должными и не имели обыкновения отдавать долги. Императрица Екатерина II, учитывая заслуги и щедрые траты личных средств на государственные нужды, простила 762 772 рублей долга князю Потемкину. Взыскание денег с должников банкира продолжалось в течении нескольких десятков лет.
Банкир Ричард Сутерленд не дожил до часа своего позора - он умер 5 октября 1791 года. Говорили, что отравился в своем особняке по адресу Английская набережная, дом 66. Дом на Английской набережной был продан с аукциона и отошел казне. После смерти Екатерины II дом был именным указом Павла I пожалован Марии Саввишне Перекусихиной, многие годы бывшей любимой преданнейшей служанкой и "уважаемой собеседницей" императрицы, находясь при ней безотлучно. Мария Саввишна в начале XIX века особняк продала купчихе Софье Петровне Бетлинг.
Скандал, связанный с именем Ричарда Сутерленда, стал одной из причин образования Павлом I в марте 1798 года "Конторы придворных банкиров и комиссионеров Воута, Велио, Ралля и Кº" (Контора).
Роберта Воута в октябре 1798 года заменил Николай Семенович Роговиков. Роговиков происходил из богатого русского купечества. Он был сыном московского, а затем петербургского купца Семена Федоровича Роговикова, который в 1762 году при учреждении Государственного Банка с двумя Конторами - в Санкт-Петербурге и Москве - был назначен директором в Санкт-Петербургскую Контору Банка и 18 ноября 1766 года получил чин надворного советника. Также, ему и Филиппу Угримову были отданы Московские и Петербургские питейные откупа.
Николай Семенович Роговиков в 1779 году владел позументной фабрикой в Петербурге и занимался финансовыми операциями; в 1780 году был членом Санкт-Петербургского Губернского Магистрата, а 20 октября 1798 году он был именным указом императора Павла I произведен в придворные банкиры "на равном основании, как определены пред сим во оное ж звание негоцианты Велио и Раль", и банкирской конторе велено состоять под фирмой: "Велио, Раль и Роговиков". Указом Павла I от 14 июля 1800 года, "во изъявление монаршего благоволения к службе и усердию придворных банкиров" Велио Иосифа Петровича, Раля Александра Франца и Роговикова Николая Семеновича, они были пожалованы, "с рожденными и впредь рождаемыми детьми и потомками, в баронское Российской Империи достоинство".
Барон Николай Семенович Роговиков и при Александре I в 1803-1804 годах носил звание придворного банкира, был связан с Конторой почти до конца своей жизни. Известно, что под конец жизни дела его расстроились, и он состоял под опекой двух сенаторов Ивана Семеновича Захарова и Александр Семеновича Макарова. Причины опеки и подлинное состояние дел найти не удалось.
У Роговикова была единственная незаконнорожденная дочь от сожительства с Екатериной Алексеевной Сивцовой, с которой он был повенчан в Петербурге 7 февраля 1808 года - менее чем за год до своей смерти, случившейся в конце января 1809 года. Уже после его смерти в мае 1810 года его жена была задушена своими крепостными. Дочь вышла замуж за штабс-капитана лейб-гвардии Измайловского полка Родиона Михайловича Быкова. Некому было наследовать титул барона Роговикова, и род его угас с его смертью.
Иосиф Петрович (Жозе Педру Селештину Вельо) Велио (José Pedro Celestino Velho) был по происхождению португальцем и прослужил в конторе придворных банкиров до своей смерти в 1802 году. Велио приехал в Россию для организации оптовой виноторговли в 1780 году. В Петербурге основал Португальский торговый дом в России, поставлявший португальские вина. С 1781 года был первым в истории португальским консулом в России. Женился на дочери немецкого банкира Иоганна-Арнольда Северина, Софье. В браке у четы Велио было четверо детей. Старшая дочь Софья была фавориткой императора Александра I, а ее брат Иосиф служил в кавалерии вместе с императором Николаем I.
Александр Франц Ралль, приехав в Россию в возрасте 32 лет, начал в 1788 году служить в конторе придворного банкира Ричарда Сутерленда, куда его устроил его родной дядя, с 1785 года служивший управляющим Мраморным дворцом в Санкт-Петербурге. Александр Александрович Ралль смог проявить свои способности и быстро продвинувшись по службе. В конце 1790 года он купил особняк на Английской набережной - сейчас Английская набережная, дом 72. В ходе банкротства и расследования деятельности Сутерленда Ралль смог доказать свою непричастность к воровству. Как уже отмечалось, в 1798 году он был назначен Павлом I в Контору придворных банкиров, а в 1800 получил титул барона. В 1807 году Александр Александрович фон Ралль принял российское подданство.
Придворный банкир Александр фон Ралль был женат на дочери богатого купца Германа Николауса Моллво (Mollwo, Мольво), Елизавете Николаевне Моллво. Герман Николаус прибыл из германского Любека в российскую столицу около 1750 года. Он был третьим сыном Якоба Мартина Моллво, бывшего богатым и крупным купцом в Любеке, занимавшегося по преимуществу виноторговлей и имевшего прямые контакты с Бордо и Португалией. Его торговый дом был хорошо известен в первой половине XVIII в. Супруга Якоба Мартина Моллво и мать Германа Николаса, Изабелла Моллво была дочерью Генриха Волдта, одного из крупнейших в Любеке коммерсантов, имевших контакты с Россией. То есть Моллво был представителем торговой любекской элиты.
Приезд Германа Николаса в Россию был обусловлен коммерческими интересами его деда со стороны матери.
Герман Николас Моллво, начавший торговлю в Петербурге в середине XVIII века, практически сразу вошел в элиту иностранного купечества российской столицы. На это указывает его женитьба на Анне Стеллинг, дочери гамбургского купца Якоба Стеллинга, который пользовался в Петербурге большим авторитетом и состоял старейшиной общины лютеранской церкви св.Петра. Благодаря родственным связям с кланом Стеллингов Герман Николас Моллво добился финансового и делового успеха в Петербурге.
У Германа Николауса Моллво и Анны Стеллинг было четыре сына: Людвиг, Иоганн, Яков и Герман.
Людвиг вернулся в Любек и там продолжил дела семьи Моллво, оставшейся без иных наследников после отъезда Германа Николаса в Россию.
Иоганн (1769-1928) уехал в Ригу, в 1796 году получил гражданство и с 1798 года владел табачной фабрикой под Ригой.
Герман Моллво был купцом первой гильдии города Архангельска. Там он и умер в 1831 году. Его вдова, Доротея Моллво, продолжила дело мужа. Была в 1835 году с потомством возведена в родовое дворянство. Впоследствии была вторично замужем за петербургским первой гильдии купцом Томасом Моберли.
Из четырех сыновей Германа Николаса наибольшую известность получил Яков, ставший Яковом Николаевичем Моллво, санкт-петербургский первой гильдии купцом, крупным оптовым торговцем при Петербургском порте, коммерции советником, потомственным дворянином, основателем фирмы "Яков Моллво с сыном". С 1789 по 1814 годы он был членом Английского собрания Петербурга. В 1812 году пожертвовал 20 000 рублей на формирование отряда петербургского ополчения. После отечественной войны 1812 года Моллво стал крупнейшим предпринимателем Петербурга и к 1817 году товарооборот его фирмы составлял 8,7 миллионов рублей. С 1815 по 1818 годы был городским головой Петербурга и членом созданного после строительства биржи Биржевого комитета. В 1826 году был с потомством возведен в российское родовое дворянство с внесением в первую часть родословной книги Санкт-Петербургского дворянства. Вскоре после этого умер.
Яков Моллво вел дела под фирмой "Яков Моллво с сыном". Фирме Моллво принадлежали сахарный, водочный, гончарный заводы и купоросная фабрика в Екатерингофе. Сахарный и водочный заводы были куплены Моллво у Владимира Игнатьевича Лукина, бывшего секретарем кабинет-министра И.П.Елагина.
К 1811 году на сахарном заводе Якова Моллво трудились 45 наемных работников, которые производили рафинад и патоку из привозного колониального сырья. Постепенно производство расширялось и к 1814 году количество работников выросло до 58 человек. Продукция гончарного завода использовалась на сахарном заводе. На купоросном заводе было два варочных чана, которые обслуживали два работника, производившие до 2000 пудов купороса и до 1135 ведер уксуса в год.
А.И.Шарлемань. Вид Молвинского столба, моста, бывшего Молвинского сада и Екатерингофской бумагопрядильной фабрики, возведенной на месте бывшего Екатерингофского сахарного завода Моллво. Сепия, Екатерингоф, сентябрь 1874 года.
После смерти Якова Моллво в 1826 году дело унаследовал его сын - Николай Яковлевич Моллво. Именно при нем достигло своего расцвета производство сахара на заводе Моллво в Екатерингофе и его продукция стала широко известна, настолько, что даже стала нарицательным именем для сахара-рафинада - молво. На первой Публичной выставке российских мануфактурных изделий в 1829 году было отмечено высокое качество сахара Екатерингофского завода Моллво. На этой выставке также был представлен и сахар завода барона Людвига Штиглица. В описании выставки отмечалось, что российские сахарозаводчики "один другого стараются превзойти лучшей выделкою. Ныне сахар у нас так хорошо рафинируется, что едва ли уступает Гамбургскому и весьма мало Английскому". На выставке в 1833 году высокое качество очистки сахара на заводе Моллво было отмечено «Большой золотой медалью».
Николай Моллво вел оптовую торговлю сахаром не только своего завода, но и принимал на комиссию сахар других производителей, который также шел под фирмой Моллво. При этом он вел дела с высоким риском. Это стало причиной того, что в конце 1834 года у фирмы возникла недостача в 900 тысяч рублей, а 21 декабря он объявил себя неплатежеспособным. Это обстоятельство послужило причиной паники на Петербургской бирже, а комиссионер, работавший на фирму Моллво в Москве, покончил собой - застрелился.
Указом Николая I была создана комиссия по делу банкротства фирмы Моллво, все активы, в том числе и сахарный завод в Екатерингофе, были распроданы задешево. Владельцем завода стал барон придворный банкир Людвиг Штиглиц.
В середине 1835 года жители Петербурга через газеты уведомлялись:
"Екатерининский сахарный завод бывший г.г.Моллво с сыном, перешел ныне во владение Барона Людвига Ивановича Штиглица. Сахароварение на оном будет производиться совершенно по прежней системе, из лучших белых Гаванских сахарных песков, которые будут очищаемы как прежде растительным, а именно: древесным углем. Всевозможное старание будет приложено в выделывании как рафинада так и мелиса во всех отношениях превосходнейшей доброты и клеймо на головах остается также прежнее, без всякого изменения белою краскою МОЛВО ЕКАТЕРИНГОФ на внешней бумажной обертке".
Разумеется, став владельцем сахарного завода, продукция которого под маркой МОЛВО была известная широкому потребителю, Штиглиц не стал менять "бренда" и продолжил выпускать сахар под той же маркой. Сахарный завод в Екатерингофе приносил хороший доход и впоследствии наследник Людвига, его сын барон Александр Штиглиц, с доходов этого завода построил на свой счет в 1857 году Петерговскую железную дорогу с веткой на Красное Село. Это следует из свидетельства зятя Александра Штиглица, Александра Александровича Половцова, бывшего государственным секретарем в эпоху Александра III, это был "сахарный завод, приносивший до 500 тыс. ежегодного дохода и доставивший барону Штиглицу главные средства для постройки Петергофской железной дороги"
Придворный банкир Александр Ралль был зятем семейства Моллво. У четы Ралль было три сына и пять дочерей. Александра стала женой художника и архитектора Александра Павловича Брюллова, старшего брата автора "Последнего дня Помпеи"; Аделаида - женой писателя Осипа Сенковского, создателя первого толстого журнала в России под названием "Библиотека для чтения". Софья стала женой известного ученого-геодезиста Федора Федоровича Шуберта, составившего на 60 листах десятивёрстную специальную карту Западной части России, известную под названием «Карты Шуберта» и выполнившего гравированные планы Москвы и Санкт-Петербурга. Внучка Софьи и Федора Шубертов, дочь их старшей дочери Елизаветы и Василия Корвин-Круковского - первая русская женщина-математик Софья Ковалевская. Сыновья Ралля не унаследовали его деловых качеств.
В 1812 году особняк на Английской набережной, дом 66, до 1791 года принадлежавший придворному банкиру Ричарду Сутерланду, приобрел свояк Александра фон Ралля, брат его жены, Яков Николаевич Моллво.
В качестве портрета Якова Николаевича Моллво существует только это изображение. Нет никаких сведений, опровергающих этот факт.
Александр Франц Ралль оставался в должности придворного банкира вплоть до 1817 года, а в 1817 году финансовые дела Александра фон Ралля пошатнулись, он вынужден был прекратить платежи и обанкротился. По слухам причиной разорения стали сыновья барона. В действительности вероятнее всего причиной банкротства фон Ралля стал беспорядок в финансах. Барон с легкостью тратил деньги на оборудование фабрик, но совершенно не занимался их управлением. Он не любил длительных, требующих постоянного внимания дели его имения и заводы были убыточными. Кроме своих денег он тратил деньги тех, кто хотел заработать на вложении свободных средств во владение производством, то есть деньги инвесторов.
Ралль владел пятью домами, двумя дачами на Каменном острове, загородным домом в Екатерингофе и несколькими имениями в губернии. У него была суконная фабрика на Малой Охте и писчебумажная в Нарвской части. Все свои имения и владения, оставшиеся после расчетов с кредиторами, Александр фон Ралль заложил за 300 тысяч рублей в Кабинете Его Императорского Величества на срок восемь лет. Но дела его не выправились. Ралль жил в постоянных поисках денег для отдачи процентов. В 1833 году он умер.
Контора придворных банкиров официально просуществовала до середины 1811 года, однако ее влияние значительно упало уже к 1807 году. После смерти Иосифа Петровича Велио в последний период деятельности конторы в нее входили также братья его жены - банкиры Андрей и Петр Северины.
Контора использовала европейских корреспондентов для переводов и доставки денег в места дислокации подразделений русской армии и флота во время военных действий в Европе, а также дипломатическим представителям русского правительства за границей. Придворные банкиры участвовали в торговых операциях по покупке оружия и следили за состоянием вексельных курсов. Этим же занимались в Европе и широко известные братья Ротшильды.
Роль конторы снизилась с учреждением Министерства финансов и его подразделения - Особенной канцелярии по кредитной части, к которой почти полностью перешли операции, связанные с международными расчетами. Однако это не значит, что роль придворных банкиров на этом была исчерпана: институт придворных банкиров сохранился до середины XIX века и играл значительную роль в экономической и финансовой жизни империи. Об этом свидетельствует история последнего придворного банкира барона Александра Людвиговича Штиглица.
Братья Николай и Бернгард Штиглицы переселились в Россию из города Арольсен княжества Вальдек в Западной Германии в конце XVIII столетия. Николай Штиглиц основал в Петербурге торговый дом, а Бернгард занялся винными откупами в Кременчуге. В 1803 году в Россию приехал третий брат - Людвиг, разбогатевший в результате товарных операций во время войны с Наполеоном I и континентальной блокады Англии. Людвиг впоследствии унаследовал дело и состояние брата Николая, умершего бездетным.
В Петербурге в первой четверти XIX века вели дела несколько богатых частных банкиров: Амбургер, Берлин - кредитор М. М. Сперанского, Ливио, Бетлинг. Но основную конкуренцию Людвигу Штиглицу до 1817 года составлял придворный банкир барон Александр Александрович Ралль, бывший негласным королем Санкт-Петербургской биржи.
После банкротства Ралля придворным банкиром в 1818 году стал его свояк, Яков Николаевич Моллво. Однако биржевое лидерство закрепилось за Людвигом Штиглицем: "все торговое сословие указало на Людвига Штиглица как на достойного занять первенство на Петербургской бирже". К началу 1820-х годов «богатство и кредит» Штиглица «принесли ему европейскую славу». В 1828 году император Николай I пожаловал ему баронский титул. В 1830-е годы он "уже мог равняться богатством с известным гамбургским банкиром Соломоном Гейне", родным дядей известного поэта Генриха Гейне, имевшим негласный титул "Ротшильд из Гамбурга".
Штиглицы оказали большие услуги русскому правительству в организации получения иностранных займов. С 1820 по 1855 годы правительство Российской империи заключило тринадцать внешних займов на нарицательный капитал в 346 миллионов рублей. В 1841 году Людвиг Штиглиц заключил русский государственный заем на 50 миллионов рублей серебром на постройку железной дороги из Петербурга в Москву. В 1843 году он скончался, оставив состояние в 18 миллионов рублей серебром своему сыну Александру.
Портрет барона Александра Людвиговича Штиглица в 1840-е годы работы Карла Штейбена из собрания Государственного Эрмитажа
В начале своей самостоятельной деятельности Александр Штиглиц тесно сотрудничал с Константинов Карловичем Фелейзеном. Константин Фелейзен более 22 лет состоял сотрудником банкирской конторы "Штиглиц и Кº". Сначала он был приказчиком в конторе Людвига Штиглица, затем управляющим при его сыне Александре Штиглице. Фелейзен пользовался особым доверием и влиянием. Фелейзены разбогатели благодаря Штиглицам и, собрав семейный капитал в размере 1 миллион рублей, открыли собственный банкирский дом, просуществовавший до 1888 года. С 1859 года Константин Фелейзен владел особняком на Английской набережной, дом 74 - бывшим когда-то домом Демидова.
Александр Штиглиц способствовал дальнейшему процветанию семейного дела и созданного его отцом банкирского дома. Кроме банковской деятельности, Александр Штиглиц занимался предпринимательством. Им была 1847 году основана в Нарве суконная, а в 1851 году льнопрядильная фабрики.
В сфере банковской деятельности из упомянутых тринадцати займов наиболее выгодными были шесть четырехпроцентных займов на нарицательный капитал в 67 миллионов рублей, заключенных при участии Штиглица с 1840 по 1850 годы на строительство Николаевской железной дороги. Они обошлись русскому правительству в 4.44 %, а заём 1845 года - в 4.34 %. Самые значительные займы, на капитал в 50 миллионов рублей каждый, были заключены в 1854 и 1855 годы при участии барона Александра Штиглица в период Крымской войны. Они обошлись русскому правительству в 5.5 %. Учитывая военную обстановку в России этого времени, необходимо отметить, что эти займы были получены очень выгодно - под низкий процент, ибо военные неудачи российской армии в Крымской войне сильно давили на "кредитный рейтинг" российского правительства.
Высокое положение, власть требуют неустанных усилий по удержанию достигнутого, а конкуренты всегда стремятся свалить успешного противника. Власть - это вечная игра в "царя горы". Против Штиглица велась активная борьба, в которой участвовали и Ротшильды, направившие своего представителя Германа Капгера, претендовавшего занять положение придворного банкира вместо Штиглица.
В 1857 году Штиглиц выступил в качестве одного из учредителей Главного общества российских железных дорог, созданного для постройки и эксплуатации железнодорожных линий протяженностью около 4 тысяч верст, которые должны были связать земледельческие районы России с Петербургом, Москвой, Варшавой, а также побережьем Балтийского и Черного морей. В 1858-59 года разразился международный финансовый кризис, в результате которого как следствие расстройства финансов в России пошатнулось положение Главного общества российских железных дорог. Цена акций общества упала ниже номинала. Штиглица обвинили в том, что его операции (в качестве вице-председателя Общества) с банкирским домом "Братья Беринг и К°" в Лондоне принесли убытки в размере 4.5 миллиона рублей.
Александр Штиглиц был непременным участником крупных банковских сделок в интересах правительства России вплоть до марта 1859 года, когда впервые за продолжительный период Россия разместила международный заём без участия банкирского дома барона Штиглица. Это был трехпроцентный заём на 12 млн. фунтов стерлингов, что по тогдашнему курсу составило 75 миллионов рублей, заключенный через через банкирский дом "Томпсон Бонар и Кº". Заём был размещен неудачно по причине военно-политической остановки в Европе. Разрыв отношений между Австрией и Францией и открывшиеся вскоре после подписания контракта военные действия в Италии вызвали резкое понижение ценных бумаг на всех европейских биржах и в результате заём был размещен по цене всего 63.5% от номинала.
Монополия барона Штиглица в финансах Российской империи уходила в прошлое. Россия вступала в пору крупных политических и экономических реформ, поэтому естественно, что реформированию подлежали банковская сфера и монетарная система. По указу Александра II весной 1859 года была создана специальная комиссия для обсуждения мер по усовершенствованию банковской и денежной системы в России под председательством Ю. А. Гагемейстера и товарища министра внутренних дел Н. А. Милютина, активного участника подготовки крестьянской реформы. В середине 1859 года результатом работы комиссии стала записка "Соображения к лучшему устройству банковой и денежной системы", содержавшую программу преобразований в области денежного обращения и кредита. 31 мая 1860 года был создан Государственный банк Российской империи и положена основа для формирования капиталистической банковской системы в России.
Для противостояния монопольному влиянию банковского дома барона Александра Штиглица предполагалось создать структуру. Проекты создания такой структуры потерпели неудачу. Были попытки со стороны "Дома Ротшильдов" заменить банкирский дом А. Л. Штиглица их представителем. Несмотря на неудавшиеся попытки найти замену придворному банкиру Штиглицу, в России укрепилась господствовавшая тогда в Европе финансовая идея всемогущества кредита, которая была подхвачена сторонниками экономических реформ и дала толчок развитию частного коммерческого кредита, а затем и акционерного.
Фактическое решение оказалось иным: барон Александр Штиглиц, собиравшийся покинуть Россию навсегда, ликвидировал все свои частные дела, но вместо того, чтобы уехать, согласился возглавить новую финансовую структуру Российской империи - он стал первым управляющим вновь созданного Государственного банка. После ликвидации всех своих частных дел, Штиглиц имел свыше 3 миллионов рублей годового дохода.
С ликвидацией дел и уходом барона Александра Штиглица на государственную службу в правление Государственного банка институт придворных банкиров российских царей прекратил свое существование. История показывает, что банкир - опасная профессия, часто заканчивающаяся расстройством дел, разорением, потерей финансовой власти и успеха.
Придворный банкир - это коммерсант, поставлявший свои банковские услуги российским царям. Разумеется, что при этом такой человек обязательно будет осведомлен о финансовых интересах самодержца. Эта высокая честь является причиной высокой ответственности.
По роду деятельности и своим связям придворные банкиры в большинстве своем имели иноземное, то есть "немецкое", происхождение, ибо для русского сознания в XVIII-XIX веках все иноземцы были немцами. Однако роль выходцев непосредственно из немецких земель - немцев - в развитии банковской деятельности в Российской империи превышает роль других народов. Поскольку суть отношений представителей международного капитала остается прежней во все времена, можно предполагать, что расширение технических возможностей в банковской сфере мало что изменило в принципах взаимодействия банкирских домов. Поэтому, история крупных банковских домов вообще, и придворных банкиров в частности, может служить моделью для понимания "невидимой руки" банкиров, управляющих современной мировой политикой.
Придворные банкиры стали играть заметную роль в финансовой жизни Российской империи со второй половины XVIII века - в правление Екатерины II. Они через своих иностранных партнеров осуществляли финансовые сделки в интересах российского правительства, распространяя в России европейскую финансовую культуру и банковскую дисциплину. Политика Екатерины II и результаты этой политики - войны с Турцией, присоединение и освоение Крыма, Новороссии, части разделенной Польши - все это требовало денег.
Первый крупный заём России был заключен с амстердамскими банкирами Раймондом и Теодором де Смет в 1769 году. Посредником при заключении этого займа был Иван Фредерикс. Это был выходец из голландской семьи, возглавлявший банкирский дом "Велден, Бекстер и Фредерикс". Фредерикс возвысился в России благодаря своему знакомству и связям с братьями Орловыми. Женат был на Ирине Захарьевне Христианек, сестре художника Карла Людвига (Логгина Захарьевича) Христианека.
Портрет Алексея Бобринского кисти Карла Людвига Христианека из собрания государственного Эрмитажа. 1769 год - Алексею Бобринскому было 7 лет
Заём 1769 года пошел на содержание русского флота в Средиземном море и укрепление влияния империи в Польше. Он положил начало росту внешнего долга Российской империи. Учитывая дальнейший рост суммы государственных долгов и выплат процентов по этим долгам актуальным стал вопрос регулирования валютных обменных курсов и стоимости рубля на европейском валютном рынке. Операции по переводам наличных и безналичных денег в европейские банки стали осуществлять придворные банкиры, а вопрос экономии при таких переводах имел высокую важность.
В бытность придворным банкиром Иван Фредерикс существенно упрочил свое финансовое положение. В 1773 году он за 20 000 рублей купил мызу Рябово, где построил кирху в честь Святой Регины. Эта церковь стала центром лютеранского прихода. Фредерикс планировал благоустроить мызу, и при нем начались работы по разбивке регулярного парка, заложен дворец, но выстроены были деревянный господский дом, службы, большие оранжереи и сад, была устроена сыроварня, а воплотить все свои замыслы в жизнь барон не успел. Умер он в 1779 году.
Сын Фредерикса после смерти отца продал владения по частям. В мае 1818 года после смены владельцев мыза Рябово стала собственностью камергера Всеволода Андреевича Всеволожского - он был одиннадцатым владельцем поместья. Имя владельца Рябова Всеволожского дало название образовавшемуся в окрестностях впоследствии новому городу Всеволожску.
В 1780-1790-е годы основным кредитором русского правительства стал голландский банкирский дом "Гопе и Кº" предоставивший заём, сумма которого пошла на финансирование русской армии в период войны с Турцией в 1787-1791 годах. Всего с 1788 по 1793 год Россия получила от "Гопе и Кº" восемнадцать займов, причем последние из них заключались уже через других посредников.
После смерти Фредерикса в 1779 году придворным банкиром стал Ричард Сутерленд. Он был сыном шотландского кораблестроителя, приглашенного на русскую службу; родился и жил в Петербурге. С 1780 года Сутерленду русским правительством давались поручения по переводу казенных денег за границу, по продаже казенных товаров, а так же поручалось посредничество при заключении государственных займов. По именному указу Екатерины II от 14 июня 1785 года Ричарду Сутерленду было присвоено звание придворного банкира. Банкир поддерживал деловые отношения со многими банкирскими домами Европы. Для проведения операций по переводу средств в зарубежные банки в интересах Российской империи им использовались корреспондентские счета у Мартина Дорнера в Гамбурге, у банкиров Бетманов во Франкфурте, у банкирских домов "Фреге и Кº" в Лейпциге, "Фриз и Кº" в Вене и "Шён и Кº" в Стокгольме и способствовал получению русских займов через банкирский дом "Гопе и Кº". Ричард Сутерленд был возведен в 1788 году в титул барона.
По итогам войны с Турцией Россия получила миллионную контрибуцию (4.5 млн. руб), которую из Стамбула Сутерленд через свои счета в Вене, Венеции, Марселе и Ливорно переводил в банки Голландии.
Там, где большие деньги, всегда есть величайший соблазн - коррупция и потеря грани между своим карманом и государственным. Так случилось и с Сутерлендом - он совершил растрату. По именному указу 5 апреля 1792 г. была создана Комиссия для ревизии деятельности Конторы придворного банкира Сутерленда.
Расследование деятельности придворного банкира было поручено Гавриилу Державину, занимавшему должность личного кабинет-секретаря Екатерины II. Комиссия установила недостачу в сумме почти 3 миллиона рублей (точная сумма составила 2 911 395 рублей 15 копеек). Выяснилось, что большая часть растраченных денег пошла на выдачи ссуд особам, приближенным к императрице: наследнику престола Павлу Петровичу, Демидовым, князю Потемкину... Эти особы не считали себя должными и не имели обыкновения отдавать долги. Императрица Екатерина II, учитывая заслуги и щедрые траты личных средств на государственные нужды, простила 762 772 рублей долга князю Потемкину. Взыскание денег с должников банкира продолжалось в течении нескольких десятков лет.
Банкир Ричард Сутерленд не дожил до часа своего позора - он умер 5 октября 1791 года. Говорили, что отравился в своем особняке по адресу Английская набережная, дом 66. Дом на Английской набережной был продан с аукциона и отошел казне. После смерти Екатерины II дом был именным указом Павла I пожалован Марии Саввишне Перекусихиной, многие годы бывшей любимой преданнейшей служанкой и "уважаемой собеседницей" императрицы, находясь при ней безотлучно. Мария Саввишна в начале XIX века особняк продала купчихе Софье Петровне Бетлинг.
Скандал, связанный с именем Ричарда Сутерленда, стал одной из причин образования Павлом I в марте 1798 года "Конторы придворных банкиров и комиссионеров Воута, Велио, Ралля и Кº" (Контора).
Роберта Воута в октябре 1798 года заменил Николай Семенович Роговиков. Роговиков происходил из богатого русского купечества. Он был сыном московского, а затем петербургского купца Семена Федоровича Роговикова, который в 1762 году при учреждении Государственного Банка с двумя Конторами - в Санкт-Петербурге и Москве - был назначен директором в Санкт-Петербургскую Контору Банка и 18 ноября 1766 года получил чин надворного советника. Также, ему и Филиппу Угримову были отданы Московские и Петербургские питейные откупа.
Николай Семенович Роговиков в 1779 году владел позументной фабрикой в Петербурге и занимался финансовыми операциями; в 1780 году был членом Санкт-Петербургского Губернского Магистрата, а 20 октября 1798 году он был именным указом императора Павла I произведен в придворные банкиры "на равном основании, как определены пред сим во оное ж звание негоцианты Велио и Раль", и банкирской конторе велено состоять под фирмой: "Велио, Раль и Роговиков". Указом Павла I от 14 июля 1800 года, "во изъявление монаршего благоволения к службе и усердию придворных банкиров" Велио Иосифа Петровича, Раля Александра Франца и Роговикова Николая Семеновича, они были пожалованы, "с рожденными и впредь рождаемыми детьми и потомками, в баронское Российской Империи достоинство".
Барон Николай Семенович Роговиков и при Александре I в 1803-1804 годах носил звание придворного банкира, был связан с Конторой почти до конца своей жизни. Известно, что под конец жизни дела его расстроились, и он состоял под опекой двух сенаторов Ивана Семеновича Захарова и Александр Семеновича Макарова. Причины опеки и подлинное состояние дел найти не удалось.
У Роговикова была единственная незаконнорожденная дочь от сожительства с Екатериной Алексеевной Сивцовой, с которой он был повенчан в Петербурге 7 февраля 1808 года - менее чем за год до своей смерти, случившейся в конце января 1809 года. Уже после его смерти в мае 1810 года его жена была задушена своими крепостными. Дочь вышла замуж за штабс-капитана лейб-гвардии Измайловского полка Родиона Михайловича Быкова. Некому было наследовать титул барона Роговикова, и род его угас с его смертью.
Иосиф Петрович (Жозе Педру Селештину Вельо) Велио (José Pedro Celestino Velho) был по происхождению португальцем и прослужил в конторе придворных банкиров до своей смерти в 1802 году. Велио приехал в Россию для организации оптовой виноторговли в 1780 году. В Петербурге основал Португальский торговый дом в России, поставлявший португальские вина. С 1781 года был первым в истории португальским консулом в России. Женился на дочери немецкого банкира Иоганна-Арнольда Северина, Софье. В браке у четы Велио было четверо детей. Старшая дочь Софья была фавориткой императора Александра I, а ее брат Иосиф служил в кавалерии вместе с императором Николаем I.
Александр Франц Ралль, приехав в Россию в возрасте 32 лет, начал в 1788 году служить в конторе придворного банкира Ричарда Сутерленда, куда его устроил его родной дядя, с 1785 года служивший управляющим Мраморным дворцом в Санкт-Петербурге. Александр Александрович Ралль смог проявить свои способности и быстро продвинувшись по службе. В конце 1790 года он купил особняк на Английской набережной - сейчас Английская набережная, дом 72. В ходе банкротства и расследования деятельности Сутерленда Ралль смог доказать свою непричастность к воровству. Как уже отмечалось, в 1798 году он был назначен Павлом I в Контору придворных банкиров, а в 1800 получил титул барона. В 1807 году Александр Александрович фон Ралль принял российское подданство.
Придворный банкир Александр фон Ралль был женат на дочери богатого купца Германа Николауса Моллво (Mollwo, Мольво), Елизавете Николаевне Моллво. Герман Николаус прибыл из германского Любека в российскую столицу около 1750 года. Он был третьим сыном Якоба Мартина Моллво, бывшего богатым и крупным купцом в Любеке, занимавшегося по преимуществу виноторговлей и имевшего прямые контакты с Бордо и Португалией. Его торговый дом был хорошо известен в первой половине XVIII в. Супруга Якоба Мартина Моллво и мать Германа Николаса, Изабелла Моллво была дочерью Генриха Волдта, одного из крупнейших в Любеке коммерсантов, имевших контакты с Россией. То есть Моллво был представителем торговой любекской элиты.
Приезд Германа Николаса в Россию был обусловлен коммерческими интересами его деда со стороны матери.
Герман Николас Моллво, начавший торговлю в Петербурге в середине XVIII века, практически сразу вошел в элиту иностранного купечества российской столицы. На это указывает его женитьба на Анне Стеллинг, дочери гамбургского купца Якоба Стеллинга, который пользовался в Петербурге большим авторитетом и состоял старейшиной общины лютеранской церкви св.Петра. Благодаря родственным связям с кланом Стеллингов Герман Николас Моллво добился финансового и делового успеха в Петербурге.
У Германа Николауса Моллво и Анны Стеллинг было четыре сына: Людвиг, Иоганн, Яков и Герман.
Людвиг вернулся в Любек и там продолжил дела семьи Моллво, оставшейся без иных наследников после отъезда Германа Николаса в Россию.
Иоганн (1769-1928) уехал в Ригу, в 1796 году получил гражданство и с 1798 года владел табачной фабрикой под Ригой.
Герман Моллво был купцом первой гильдии города Архангельска. Там он и умер в 1831 году. Его вдова, Доротея Моллво, продолжила дело мужа. Была в 1835 году с потомством возведена в родовое дворянство. Впоследствии была вторично замужем за петербургским первой гильдии купцом Томасом Моберли.
Из четырех сыновей Германа Николаса наибольшую известность получил Яков, ставший Яковом Николаевичем Моллво, санкт-петербургский первой гильдии купцом, крупным оптовым торговцем при Петербургском порте, коммерции советником, потомственным дворянином, основателем фирмы "Яков Моллво с сыном". С 1789 по 1814 годы он был членом Английского собрания Петербурга. В 1812 году пожертвовал 20 000 рублей на формирование отряда петербургского ополчения. После отечественной войны 1812 года Моллво стал крупнейшим предпринимателем Петербурга и к 1817 году товарооборот его фирмы составлял 8,7 миллионов рублей. С 1815 по 1818 годы был городским головой Петербурга и членом созданного после строительства биржи Биржевого комитета. В 1826 году был с потомством возведен в российское родовое дворянство с внесением в первую часть родословной книги Санкт-Петербургского дворянства. Вскоре после этого умер.
Яков Моллво вел дела под фирмой "Яков Моллво с сыном". Фирме Моллво принадлежали сахарный, водочный, гончарный заводы и купоросная фабрика в Екатерингофе. Сахарный и водочный заводы были куплены Моллво у Владимира Игнатьевича Лукина, бывшего секретарем кабинет-министра И.П.Елагина.
К 1811 году на сахарном заводе Якова Моллво трудились 45 наемных работников, которые производили рафинад и патоку из привозного колониального сырья. Постепенно производство расширялось и к 1814 году количество работников выросло до 58 человек. Продукция гончарного завода использовалась на сахарном заводе. На купоросном заводе было два варочных чана, которые обслуживали два работника, производившие до 2000 пудов купороса и до 1135 ведер уксуса в год.
А.И.Шарлемань. Вид Молвинского столба, моста, бывшего Молвинского сада и Екатерингофской бумагопрядильной фабрики, возведенной на месте бывшего Екатерингофского сахарного завода Моллво. Сепия, Екатерингоф, сентябрь 1874 года.
После смерти Якова Моллво в 1826 году дело унаследовал его сын - Николай Яковлевич Моллво. Именно при нем достигло своего расцвета производство сахара на заводе Моллво в Екатерингофе и его продукция стала широко известна, настолько, что даже стала нарицательным именем для сахара-рафинада - молво. На первой Публичной выставке российских мануфактурных изделий в 1829 году было отмечено высокое качество сахара Екатерингофского завода Моллво. На этой выставке также был представлен и сахар завода барона Людвига Штиглица. В описании выставки отмечалось, что российские сахарозаводчики "один другого стараются превзойти лучшей выделкою. Ныне сахар у нас так хорошо рафинируется, что едва ли уступает Гамбургскому и весьма мало Английскому". На выставке в 1833 году высокое качество очистки сахара на заводе Моллво было отмечено «Большой золотой медалью».
Николай Моллво вел оптовую торговлю сахаром не только своего завода, но и принимал на комиссию сахар других производителей, который также шел под фирмой Моллво. При этом он вел дела с высоким риском. Это стало причиной того, что в конце 1834 года у фирмы возникла недостача в 900 тысяч рублей, а 21 декабря он объявил себя неплатежеспособным. Это обстоятельство послужило причиной паники на Петербургской бирже, а комиссионер, работавший на фирму Моллво в Москве, покончил собой - застрелился.
Указом Николая I была создана комиссия по делу банкротства фирмы Моллво, все активы, в том числе и сахарный завод в Екатерингофе, были распроданы задешево. Владельцем завода стал барон придворный банкир Людвиг Штиглиц.
В середине 1835 года жители Петербурга через газеты уведомлялись:
"Екатерининский сахарный завод бывший г.г.Моллво с сыном, перешел ныне во владение Барона Людвига Ивановича Штиглица. Сахароварение на оном будет производиться совершенно по прежней системе, из лучших белых Гаванских сахарных песков, которые будут очищаемы как прежде растительным, а именно: древесным углем. Всевозможное старание будет приложено в выделывании как рафинада так и мелиса во всех отношениях превосходнейшей доброты и клеймо на головах остается также прежнее, без всякого изменения белою краскою МОЛВО ЕКАТЕРИНГОФ на внешней бумажной обертке".
Разумеется, став владельцем сахарного завода, продукция которого под маркой МОЛВО была известная широкому потребителю, Штиглиц не стал менять "бренда" и продолжил выпускать сахар под той же маркой. Сахарный завод в Екатерингофе приносил хороший доход и впоследствии наследник Людвига, его сын барон Александр Штиглиц, с доходов этого завода построил на свой счет в 1857 году Петерговскую железную дорогу с веткой на Красное Село. Это следует из свидетельства зятя Александра Штиглица, Александра Александровича Половцова, бывшего государственным секретарем в эпоху Александра III, это был "сахарный завод, приносивший до 500 тыс. ежегодного дохода и доставивший барону Штиглицу главные средства для постройки Петергофской железной дороги"
Придворный банкир Александр Ралль был зятем семейства Моллво. У четы Ралль было три сына и пять дочерей. Александра стала женой художника и архитектора Александра Павловича Брюллова, старшего брата автора "Последнего дня Помпеи"; Аделаида - женой писателя Осипа Сенковского, создателя первого толстого журнала в России под названием "Библиотека для чтения". Софья стала женой известного ученого-геодезиста Федора Федоровича Шуберта, составившего на 60 листах десятивёрстную специальную карту Западной части России, известную под названием «Карты Шуберта» и выполнившего гравированные планы Москвы и Санкт-Петербурга. Внучка Софьи и Федора Шубертов, дочь их старшей дочери Елизаветы и Василия Корвин-Круковского - первая русская женщина-математик Софья Ковалевская. Сыновья Ралля не унаследовали его деловых качеств.
В 1812 году особняк на Английской набережной, дом 66, до 1791 года принадлежавший придворному банкиру Ричарду Сутерланду, приобрел свояк Александра фон Ралля, брат его жены, Яков Николаевич Моллво.
В качестве портрета Якова Николаевича Моллво существует только это изображение. Нет никаких сведений, опровергающих этот факт.
Александр Франц Ралль оставался в должности придворного банкира вплоть до 1817 года, а в 1817 году финансовые дела Александра фон Ралля пошатнулись, он вынужден был прекратить платежи и обанкротился. По слухам причиной разорения стали сыновья барона. В действительности вероятнее всего причиной банкротства фон Ралля стал беспорядок в финансах. Барон с легкостью тратил деньги на оборудование фабрик, но совершенно не занимался их управлением. Он не любил длительных, требующих постоянного внимания дели его имения и заводы были убыточными. Кроме своих денег он тратил деньги тех, кто хотел заработать на вложении свободных средств во владение производством, то есть деньги инвесторов.
Ралль владел пятью домами, двумя дачами на Каменном острове, загородным домом в Екатерингофе и несколькими имениями в губернии. У него была суконная фабрика на Малой Охте и писчебумажная в Нарвской части. Все свои имения и владения, оставшиеся после расчетов с кредиторами, Александр фон Ралль заложил за 300 тысяч рублей в Кабинете Его Императорского Величества на срок восемь лет. Но дела его не выправились. Ралль жил в постоянных поисках денег для отдачи процентов. В 1833 году он умер.
Контора придворных банкиров официально просуществовала до середины 1811 года, однако ее влияние значительно упало уже к 1807 году. После смерти Иосифа Петровича Велио в последний период деятельности конторы в нее входили также братья его жены - банкиры Андрей и Петр Северины.
Контора использовала европейских корреспондентов для переводов и доставки денег в места дислокации подразделений русской армии и флота во время военных действий в Европе, а также дипломатическим представителям русского правительства за границей. Придворные банкиры участвовали в торговых операциях по покупке оружия и следили за состоянием вексельных курсов. Этим же занимались в Европе и широко известные братья Ротшильды.
Роль конторы снизилась с учреждением Министерства финансов и его подразделения - Особенной канцелярии по кредитной части, к которой почти полностью перешли операции, связанные с международными расчетами. Однако это не значит, что роль придворных банкиров на этом была исчерпана: институт придворных банкиров сохранился до середины XIX века и играл значительную роль в экономической и финансовой жизни империи. Об этом свидетельствует история последнего придворного банкира барона Александра Людвиговича Штиглица.
Братья Николай и Бернгард Штиглицы переселились в Россию из города Арольсен княжества Вальдек в Западной Германии в конце XVIII столетия. Николай Штиглиц основал в Петербурге торговый дом, а Бернгард занялся винными откупами в Кременчуге. В 1803 году в Россию приехал третий брат - Людвиг, разбогатевший в результате товарных операций во время войны с Наполеоном I и континентальной блокады Англии. Людвиг впоследствии унаследовал дело и состояние брата Николая, умершего бездетным.
В Петербурге в первой четверти XIX века вели дела несколько богатых частных банкиров: Амбургер, Берлин - кредитор М. М. Сперанского, Ливио, Бетлинг. Но основную конкуренцию Людвигу Штиглицу до 1817 года составлял придворный банкир барон Александр Александрович Ралль, бывший негласным королем Санкт-Петербургской биржи.
После банкротства Ралля придворным банкиром в 1818 году стал его свояк, Яков Николаевич Моллво. Однако биржевое лидерство закрепилось за Людвигом Штиглицем: "все торговое сословие указало на Людвига Штиглица как на достойного занять первенство на Петербургской бирже". К началу 1820-х годов «богатство и кредит» Штиглица «принесли ему европейскую славу». В 1828 году император Николай I пожаловал ему баронский титул. В 1830-е годы он "уже мог равняться богатством с известным гамбургским банкиром Соломоном Гейне", родным дядей известного поэта Генриха Гейне, имевшим негласный титул "Ротшильд из Гамбурга".
Штиглицы оказали большие услуги русскому правительству в организации получения иностранных займов. С 1820 по 1855 годы правительство Российской империи заключило тринадцать внешних займов на нарицательный капитал в 346 миллионов рублей. В 1841 году Людвиг Штиглиц заключил русский государственный заем на 50 миллионов рублей серебром на постройку железной дороги из Петербурга в Москву. В 1843 году он скончался, оставив состояние в 18 миллионов рублей серебром своему сыну Александру.
Портрет барона Александра Людвиговича Штиглица в 1840-е годы работы Карла Штейбена из собрания Государственного Эрмитажа
В начале своей самостоятельной деятельности Александр Штиглиц тесно сотрудничал с Константинов Карловичем Фелейзеном. Константин Фелейзен более 22 лет состоял сотрудником банкирской конторы "Штиглиц и Кº". Сначала он был приказчиком в конторе Людвига Штиглица, затем управляющим при его сыне Александре Штиглице. Фелейзен пользовался особым доверием и влиянием. Фелейзены разбогатели благодаря Штиглицам и, собрав семейный капитал в размере 1 миллион рублей, открыли собственный банкирский дом, просуществовавший до 1888 года. С 1859 года Константин Фелейзен владел особняком на Английской набережной, дом 74 - бывшим когда-то домом Демидова.
Александр Штиглиц способствовал дальнейшему процветанию семейного дела и созданного его отцом банкирского дома. Кроме банковской деятельности, Александр Штиглиц занимался предпринимательством. Им была 1847 году основана в Нарве суконная, а в 1851 году льнопрядильная фабрики.
В сфере банковской деятельности из упомянутых тринадцати займов наиболее выгодными были шесть четырехпроцентных займов на нарицательный капитал в 67 миллионов рублей, заключенных при участии Штиглица с 1840 по 1850 годы на строительство Николаевской железной дороги. Они обошлись русскому правительству в 4.44 %, а заём 1845 года - в 4.34 %. Самые значительные займы, на капитал в 50 миллионов рублей каждый, были заключены в 1854 и 1855 годы при участии барона Александра Штиглица в период Крымской войны. Они обошлись русскому правительству в 5.5 %. Учитывая военную обстановку в России этого времени, необходимо отметить, что эти займы были получены очень выгодно - под низкий процент, ибо военные неудачи российской армии в Крымской войне сильно давили на "кредитный рейтинг" российского правительства.
Высокое положение, власть требуют неустанных усилий по удержанию достигнутого, а конкуренты всегда стремятся свалить успешного противника. Власть - это вечная игра в "царя горы". Против Штиглица велась активная борьба, в которой участвовали и Ротшильды, направившие своего представителя Германа Капгера, претендовавшего занять положение придворного банкира вместо Штиглица.
В 1857 году Штиглиц выступил в качестве одного из учредителей Главного общества российских железных дорог, созданного для постройки и эксплуатации железнодорожных линий протяженностью около 4 тысяч верст, которые должны были связать земледельческие районы России с Петербургом, Москвой, Варшавой, а также побережьем Балтийского и Черного морей. В 1858-59 года разразился международный финансовый кризис, в результате которого как следствие расстройства финансов в России пошатнулось положение Главного общества российских железных дорог. Цена акций общества упала ниже номинала. Штиглица обвинили в том, что его операции (в качестве вице-председателя Общества) с банкирским домом "Братья Беринг и К°" в Лондоне принесли убытки в размере 4.5 миллиона рублей.
Александр Штиглиц был непременным участником крупных банковских сделок в интересах правительства России вплоть до марта 1859 года, когда впервые за продолжительный период Россия разместила международный заём без участия банкирского дома барона Штиглица. Это был трехпроцентный заём на 12 млн. фунтов стерлингов, что по тогдашнему курсу составило 75 миллионов рублей, заключенный через через банкирский дом "Томпсон Бонар и Кº". Заём был размещен неудачно по причине военно-политической остановки в Европе. Разрыв отношений между Австрией и Францией и открывшиеся вскоре после подписания контракта военные действия в Италии вызвали резкое понижение ценных бумаг на всех европейских биржах и в результате заём был размещен по цене всего 63.5% от номинала.
Монополия барона Штиглица в финансах Российской империи уходила в прошлое. Россия вступала в пору крупных политических и экономических реформ, поэтому естественно, что реформированию подлежали банковская сфера и монетарная система. По указу Александра II весной 1859 года была создана специальная комиссия для обсуждения мер по усовершенствованию банковской и денежной системы в России под председательством Ю. А. Гагемейстера и товарища министра внутренних дел Н. А. Милютина, активного участника подготовки крестьянской реформы. В середине 1859 года результатом работы комиссии стала записка "Соображения к лучшему устройству банковой и денежной системы", содержавшую программу преобразований в области денежного обращения и кредита. 31 мая 1860 года был создан Государственный банк Российской империи и положена основа для формирования капиталистической банковской системы в России.
Для противостояния монопольному влиянию банковского дома барона Александра Штиглица предполагалось создать структуру. Проекты создания такой структуры потерпели неудачу. Были попытки со стороны "Дома Ротшильдов" заменить банкирский дом А. Л. Штиглица их представителем. Несмотря на неудавшиеся попытки найти замену придворному банкиру Штиглицу, в России укрепилась господствовавшая тогда в Европе финансовая идея всемогущества кредита, которая была подхвачена сторонниками экономических реформ и дала толчок развитию частного коммерческого кредита, а затем и акционерного.
Фактическое решение оказалось иным: барон Александр Штиглиц, собиравшийся покинуть Россию навсегда, ликвидировал все свои частные дела, но вместо того, чтобы уехать, согласился возглавить новую финансовую структуру Российской империи - он стал первым управляющим вновь созданного Государственного банка. После ликвидации всех своих частных дел, Штиглиц имел свыше 3 миллионов рублей годового дохода.
С ликвидацией дел и уходом барона Александра Штиглица на государственную службу в правление Государственного банка институт придворных банкиров российских царей прекратил свое существование. История показывает, что банкир - опасная профессия, часто заканчивающаяся расстройством дел, разорением, потерей финансовой власти и успеха.