"Любовь зла..."
Любовь - самое удивительное человеческое состояние, в котором предмет любви подменяется вымышленным образом любви и наделяется несуществующими достоинствами. Но нужно обладать великим воображением и жаждой любви, чтобы длительное время не обращать внимания на физические недостатки, например, на беззубый рот возлюбленного...
Вот подборка цитат из дневника Льва Толстого за 1858-1865 годы.
1858-1859 годы.
15 февраля. Ясная Поляна. Провел ночь у Шевалье перед отъездом. Половину говорил с Чичериным славно. Другую не видал, как провел с цыганами до утра и в Горячем. Поехал в Тулу. Зубы все вываливаются. Вчера работал над Погибшим. Начинает выходить. Любви - нет.
18 февраля. <…> Всё голова болит. Мысли о приближающейся старости мучают меня. Смотрюсь в зеркало по целым дням. Работаю лениво. И в физическом и умственном труде нужно зубы стиснуть.
27 февраля. Не рано, ничего почти не писал. Пошел ходить. К Аксакову, к зубному, к Чичерину, к Щербатову. Неловко было. К Перфильевым, у них обедал. С Васинькой к Чихачевой. Мужчина, девушка и фортепьяно с Бетховеном и Моцартом. Это уж я 3-ий раз вижу - хорошо. Дома минутку и к Фету. Славно провел вечер. - Не спал до 4 от жару.
14 марта. Утром пришел Шеншин. Не ко мне, а Чичерину, и это рассердило меня. У Толстых Пущины и Трубецкой. В ермитаже Ruisdal, - хорош Рубенса блудный сын с грубым затылком и снятие с креста. Мурильо не очень. Штеен прелесть композиции. Обед у Кавелина. Это всё настроиванье себя. Мне с ним делать нечего. Зашел к Колбасиным. Они больны, и у меня флюс.
19 марта. Утром писал Казаков. Вчера и нынче болели зубы. Читал St. Beuve. Гимнастика. Фет. После обеда писал немного, баня. У Печкина ужинал с Николинькой. Разговор о том, что я эгоист. - Неприятно и грустно. А в чем-то и я виноват.
21 марта. Зубы мучительно болят. Прочитал Michelet. Написал словечко Тургеневу. Пошел ходить. Купил барометр, обои. Обедал. Пописал немного. Я весь увлекся Казаками. Политическое исключает художественное, ибо первое, чтобы доказать, должно быть односторонне. У Щепкина видел Кетчера. Ничего. Машинька спокойна и мила. - Сейчас прочел суд Le [?]. Старик бессмысленный перед английским судом и адвокат. Будущая революция будет революция против законов разума и общественности.
26 марта. Читал славную статью Кокорева, Соловьева - Будисты. Было весело, но много ходил, простудился, и зубы опять болят. Геология убийственная наука.
9 апреля. Москва - Ясная Поляна. Выехали чем свет, весна. Новые радости, как выедешь из города. Потом болели зубы. В ночь приехали в Ясную.
12 Апреля. Встал, пошел ходить. Обругал Якова и было настращал становым. Скверно, что всё это больше от зуб. Дома прочел Wisman о папах Льве 12 и Пие 8. Немного пописал. За обедом читал Scènes de la vie américaine. Интересно бы критику написать вообще французского романа. Писал с богатством содержания, но неакуратно. Бегство в горы не выходит. Ездил верхом. Хозяйство так сяк. Надо привыкнуть, что так сяк. Играл довольно много, но неакуратно.
15 Апреля. Читал скучно. Написал 2 листа. Переписка. Зубы болят. Дождь.
1860 год, Германия
21-19 июля. Зубная боль.
1861 год, Германия
13 Апреля. Встал в 10, зубы болели, пошел в KinderarbeitGarten - хорошо для города, но тот же коммунизм. Потом к Langhart’y. Ограниченный учитель администратор. Его мысль Reforme - die Schule mit dem Leben verbinden. Tröbst недоволен Langhart’oм, может, но не имеет энергии понять меня. Пошли до Бельведера. Дома торопился к герцогу. Глупые придворные дамы и красавица немка из народа, которая должна слыть за дуру, но умней их всех. Театр, немецкое подражание итальянцам. Малтиц. Она тетка К. Тютчевой. Думаю переделать педагогическое сочинение, разделив на asil, школу частную и жизнь.
23 апреля. Москва. Спал. Раут в церкви вдовьего дома. Александрин Оболенская. Талызина. Флюс.
25-го апреля. У меня Дмитриев, умен и спокоен. Жемчужников несчастен от самолюбия и бездарностью. Дома обедал. Катков настолько ограничен, что как раз годится для публики. - Флюс хуже. Зачем-нибудь да это делается.
1862 год
23 августа. Москва. В Москве. Не ел два дня, мучался зубами, ночевал у Берсов. Ребенок! Похоже! А путаница большая. О, коли бы выбраться на ясное и честное кресло! - Надо писать 2 статьи: о Маркове и о Комитете] Грамотности и Р. Подал письмо Государю. Любовался маневрами. Отлично - драгун запутался, а царь скачет. Я боюсь себя, что ежели и это - желанье любви, а не любовь. Я стараюсь глядеть только на ее слабые стороны и все-таки оно. Ребенок! Похоже.
1863 год
3 Января. Москва. Только нынче стала немного отпускать зубная боль.
1865 год
4 ноября. Та же строгая диета, но ездил на охоту и простудился. От этого или от обмываний - язык хуже, шум в ухе. - Зубная боль. Ничего почти не писал.
5 ноября. Зубная боль. Та же диета. По утрам язык. Писал по новому - так, чтобы не переделывать. Думаю о комедии. Вообще надо попробовать новое без переделок. Ужинал, кажется, напрасно.
А вот цитата из книги Софьи Андреевны Толстой "Моя жизнь" в части описания событий за 1865 год: "Большей любви женщина не может испытать, как та, которой я любила Льва Николаевича. Он был некрасив, не очень уже молод, у него было всего четыре гнилых зуба. Но та радость, которая поднималась во мне при виде его, где бы то ни было, ожиданно, или тем более неожиданно, была радость, освещавшая долго, долго мою жизнь..."
-------------------------------------------
Из всех зубов у Толстого осталось только четыре, и те были гнилые, когда он делал ей, восемнадцатилетней, предложение выйти за него замуж. Она ответила: "Разумеется, да". Когда читаешь ее книгу, то совершенно ясно становится, почему сказки заканчиваются свадьбой. От предложения выйти замуж до свадьбы у нее было всего семь дней счастья невесты. Счастья, отравленного патологической откровенностью ее будущего мужа, решившего честно раскрыть невесте, чистой невинной девушке, подробности своей прежней развратной жизни.
23 сентября началась семейная жизнь, и это начало Софья Андреевна описывает так: "После Бирюлева, да еще и на станции, началось то мучение, через которое проходит всякая молодая жена. Не говоря про ужасные физические боли, один стыд чего стоил! <...> Хорошо, что было темно в карете, хорошо, что мы не видели лиц друг друга. <...> И опять, и опять, всю ночь те же попытки, те же страдания".
Оказывается, Лев Толстой не умел вообще быть любящим мужем, не был в состоянии доехать до Ясной поляны без требования от молодой супруги исполнения брачного долга в дороге, прямо в карете, которая везла их к новой жизни после венчания. Невольно вспоминаются эпизоды из статьи Лудмера "Бабьи стоны", и граф Толстой предстает таким же диким, зверским, как крестьянские мужья, ратующие за "мужнее право", невзирая ни на что, а в жене они видят только объект, средство для утоления своего желания. И это уже не сказка о любви, совсем, совсем-совсем не сказка...
Вот подборка цитат из дневника Льва Толстого за 1858-1865 годы.
1858-1859 годы.
15 февраля. Ясная Поляна. Провел ночь у Шевалье перед отъездом. Половину говорил с Чичериным славно. Другую не видал, как провел с цыганами до утра и в Горячем. Поехал в Тулу. Зубы все вываливаются. Вчера работал над Погибшим. Начинает выходить. Любви - нет.
18 февраля. <…> Всё голова болит. Мысли о приближающейся старости мучают меня. Смотрюсь в зеркало по целым дням. Работаю лениво. И в физическом и умственном труде нужно зубы стиснуть.
27 февраля. Не рано, ничего почти не писал. Пошел ходить. К Аксакову, к зубному, к Чичерину, к Щербатову. Неловко было. К Перфильевым, у них обедал. С Васинькой к Чихачевой. Мужчина, девушка и фортепьяно с Бетховеном и Моцартом. Это уж я 3-ий раз вижу - хорошо. Дома минутку и к Фету. Славно провел вечер. - Не спал до 4 от жару.
14 марта. Утром пришел Шеншин. Не ко мне, а Чичерину, и это рассердило меня. У Толстых Пущины и Трубецкой. В ермитаже Ruisdal, - хорош Рубенса блудный сын с грубым затылком и снятие с креста. Мурильо не очень. Штеен прелесть композиции. Обед у Кавелина. Это всё настроиванье себя. Мне с ним делать нечего. Зашел к Колбасиным. Они больны, и у меня флюс.
19 марта. Утром писал Казаков. Вчера и нынче болели зубы. Читал St. Beuve. Гимнастика. Фет. После обеда писал немного, баня. У Печкина ужинал с Николинькой. Разговор о том, что я эгоист. - Неприятно и грустно. А в чем-то и я виноват.
21 марта. Зубы мучительно болят. Прочитал Michelet. Написал словечко Тургеневу. Пошел ходить. Купил барометр, обои. Обедал. Пописал немного. Я весь увлекся Казаками. Политическое исключает художественное, ибо первое, чтобы доказать, должно быть односторонне. У Щепкина видел Кетчера. Ничего. Машинька спокойна и мила. - Сейчас прочел суд Le [?]. Старик бессмысленный перед английским судом и адвокат. Будущая революция будет революция против законов разума и общественности.
26 марта. Читал славную статью Кокорева, Соловьева - Будисты. Было весело, но много ходил, простудился, и зубы опять болят. Геология убийственная наука.
9 апреля. Москва - Ясная Поляна. Выехали чем свет, весна. Новые радости, как выедешь из города. Потом болели зубы. В ночь приехали в Ясную.
12 Апреля. Встал, пошел ходить. Обругал Якова и было настращал становым. Скверно, что всё это больше от зуб. Дома прочел Wisman о папах Льве 12 и Пие 8. Немного пописал. За обедом читал Scènes de la vie américaine. Интересно бы критику написать вообще французского романа. Писал с богатством содержания, но неакуратно. Бегство в горы не выходит. Ездил верхом. Хозяйство так сяк. Надо привыкнуть, что так сяк. Играл довольно много, но неакуратно.
15 Апреля. Читал скучно. Написал 2 листа. Переписка. Зубы болят. Дождь.
1860 год, Германия
21-19 июля. Зубная боль.
1861 год, Германия
13 Апреля. Встал в 10, зубы болели, пошел в KinderarbeitGarten - хорошо для города, но тот же коммунизм. Потом к Langhart’y. Ограниченный учитель администратор. Его мысль Reforme - die Schule mit dem Leben verbinden. Tröbst недоволен Langhart’oм, может, но не имеет энергии понять меня. Пошли до Бельведера. Дома торопился к герцогу. Глупые придворные дамы и красавица немка из народа, которая должна слыть за дуру, но умней их всех. Театр, немецкое подражание итальянцам. Малтиц. Она тетка К. Тютчевой. Думаю переделать педагогическое сочинение, разделив на asil, школу частную и жизнь.
23 апреля. Москва. Спал. Раут в церкви вдовьего дома. Александрин Оболенская. Талызина. Флюс.
25-го апреля. У меня Дмитриев, умен и спокоен. Жемчужников несчастен от самолюбия и бездарностью. Дома обедал. Катков настолько ограничен, что как раз годится для публики. - Флюс хуже. Зачем-нибудь да это делается.
1862 год
23 августа. Москва. В Москве. Не ел два дня, мучался зубами, ночевал у Берсов. Ребенок! Похоже! А путаница большая. О, коли бы выбраться на ясное и честное кресло! - Надо писать 2 статьи: о Маркове и о Комитете] Грамотности и Р. Подал письмо Государю. Любовался маневрами. Отлично - драгун запутался, а царь скачет. Я боюсь себя, что ежели и это - желанье любви, а не любовь. Я стараюсь глядеть только на ее слабые стороны и все-таки оно. Ребенок! Похоже.
1863 год
3 Января. Москва. Только нынче стала немного отпускать зубная боль.
1865 год
4 ноября. Та же строгая диета, но ездил на охоту и простудился. От этого или от обмываний - язык хуже, шум в ухе. - Зубная боль. Ничего почти не писал.
5 ноября. Зубная боль. Та же диета. По утрам язык. Писал по новому - так, чтобы не переделывать. Думаю о комедии. Вообще надо попробовать новое без переделок. Ужинал, кажется, напрасно.
А вот цитата из книги Софьи Андреевны Толстой "Моя жизнь" в части описания событий за 1865 год: "Большей любви женщина не может испытать, как та, которой я любила Льва Николаевича. Он был некрасив, не очень уже молод, у него было всего четыре гнилых зуба. Но та радость, которая поднималась во мне при виде его, где бы то ни было, ожиданно, или тем более неожиданно, была радость, освещавшая долго, долго мою жизнь..."
-------------------------------------------
Из всех зубов у Толстого осталось только четыре, и те были гнилые, когда он делал ей, восемнадцатилетней, предложение выйти за него замуж. Она ответила: "Разумеется, да". Когда читаешь ее книгу, то совершенно ясно становится, почему сказки заканчиваются свадьбой. От предложения выйти замуж до свадьбы у нее было всего семь дней счастья невесты. Счастья, отравленного патологической откровенностью ее будущего мужа, решившего честно раскрыть невесте, чистой невинной девушке, подробности своей прежней развратной жизни.
23 сентября началась семейная жизнь, и это начало Софья Андреевна описывает так: "После Бирюлева, да еще и на станции, началось то мучение, через которое проходит всякая молодая жена. Не говоря про ужасные физические боли, один стыд чего стоил! <...> Хорошо, что было темно в карете, хорошо, что мы не видели лиц друг друга. <...> И опять, и опять, всю ночь те же попытки, те же страдания".
Оказывается, Лев Толстой не умел вообще быть любящим мужем, не был в состоянии доехать до Ясной поляны без требования от молодой супруги исполнения брачного долга в дороге, прямо в карете, которая везла их к новой жизни после венчания. Невольно вспоминаются эпизоды из статьи Лудмера "Бабьи стоны", и граф Толстой предстает таким же диким, зверским, как крестьянские мужья, ратующие за "мужнее право", невзирая ни на что, а в жене они видят только объект, средство для утоления своего желания. И это уже не сказка о любви, совсем, совсем-совсем не сказка...