Рассуждения о театре.
Эволюция культуры, как и жизни, опирается на принцип отбора - выживание на основе преимущества. Изменчивость, приспособление и соперничество (или конкуренция) являются составляющими этого эволюционного процесса. И дело даже не только в том, что эволюция зиждется на конкуренции, но и в том, что постоянная конкуренция позволяет сохранять достигнутый уровень качества.
В частном случае, чтобы выбирать, субъекту нужен порядок и критерий отбора, который может быть сформирован обучением, знанием, умением - опытом.
Театр как культурное явление, как вид самостоятельного искусства существует, развивается и тем самым доказывает свою актуальность. В культурно-историческом аспекте обсуждать можно изменение театральных акцентов, в театральной методике - использование новых средств, а в репертуарном плане широкое обращение к перелицовыванию классики на новый лад. И в последнем случае далеко не всегда от авторского смысла пьесы остается хоть что-то.
Упрощенно эволюция искусства обусловлена двумя важными факторами. Первый - стихийное возникновение творца, способного сказать и сказавшего новое гениальное слово в искусстве - создать произведение. Второй - реализация инстинкта подражания теми, кто может подражать и копировать это "новое слово" с помощью создания последующих произведений. Разумеется, что этот вторичный процесс может содержать как творческие так и шаблонные проявления. Однако при всех проявлениях он по сути своей является эпигонством.
Искусство - это художественный способ выражения эмоционального, бессознательного, культурного и бытийного человеческого опыта. Способность восприятия искусства индивидом определяется субъективным пониманием, которое тоже основано на субъективном опыте. Иными словами, для понимания конкретного произведения необходимо со-знание: общая семантика, общий тезаурус, общие архетипы, усвоенные в процессе субъективного опыта и происходящие из опыта.
В современном театральном искусстве пьеса - это драматическое произведение автора. Это произведение предназначено для сценической постановки. Чтение пьесы читателем равнозначно вдохновенному чтению книги кулинарных рецептов "О вкусной и здоровой пище": может быть вкусно уму, однако рецепторы и эмоции только предвосхищают то, что может быть создано в результате действия по этому описанию. Нет смысла спорить, что режиссер вместе с актерами творит новое действо на основе старой пьесы всякий раз, подобно тому, как хозяйка всякий раз готовит новый борщ - другая погода, другое настроение, другие мелочи жизни, другое вдохновение, иная публика... Утрируя можно сказать, если хозяйка готовит борщ, то он не должен пахнуть, выглядеть и быть на вкус, как куриный суп. Смешно будет выглядеть хозяйка, утверждающая, что получившийся в результате куриный суп - это ее "авторский" борщ. Соответственно, если режиссер ставит пьесу с Королем Лиром, то у него не должен получиться Подколёсин. Однако последнее часто происходит с пьесами: коверкаются образы, наделяются иными смыслами сцены, искажаются моральные акценты, опошляется высокое... Играть Реквием в манере "мурки" - это не "авторская" работа. Следует называть вещи своими именами. Это пошлость. Общеизвестно, что пошлость - самый востребованный товар, а режиссер, тиражирующий пошлость, обычный торговец пошлостью. Но причем тогда тут искусство?
Режиссер, как и музыкант, использующий в своем творчестве чужое исходное произведение, не имеет права при этом фальшивить и перевирать авторскую партитуру. А если он желает "творить" свое, то пусть не называет отсебятину Гоголем или Шекспиром. Те факты, что музыканты-исполнители спорят о том, как играть Баха "правильнее", учитывая, что его партитуры не содержали указаний темпов, написаны для клавира, а не для фортепьяно - то есть с поправкой на изменения музыкальных инструментов; а шекспироведы разбираются, откуда у Шекспира в пьесе заимствован сюжет или тот или иной эпизод, только подтверждают общее желание знать, что именно создал автор, понимать волю автора. С обоими приведенными примерами при всей сложности для специалистов разобраться в непонятном, для ценителей дело обстоит гораздо проще: и Шекспир и Бах отстоялись во времени до состояния абсолютной классики, поэтому зритель знает, о чем пьесу ему предстоит смотреть.
Насколько хорошо будет поставлен спектакль по пьесе автора, зависит от мастерства исполнителей и режиссера. Изменение акцентов, замена реквизита, смена антуража и декораций может изменить и меняет результат, порой до неузнаваемости. В качестве простейшего примера. Если, скажем, изменить акцент пьесы Ростана с носа Сирано на какой-то другой его орган, то от Сирано ничего не останется, ибо длинный нос - сюжетообразующий фактор, основа бытия героя, его сущностный признак.
Разумеется, когда автор пьесы - классик, давно почивший в бозе, и не может быть не согласным с изменением трактовки его пьесы, то "авторская режиссура" может посчитать себя в праве творить все, что хочет, лишь бы привлечь внимание к себе.
Сценическая постановка пьесы предполагает живое взаимодействие актеров, участвующих в постановке, со зрителями, сидящими в зале. И уже одним этим драматическое произведение - пьеса - отличается от литературы, произведение которой тоже обращается к субъективному опыту читателя, но предназначено для персонального чтения читателем. Театральное действо публично по своей природе, а чтение литературы - интимно.
Я считаю, что в наступивший и грядущий век манипулирования массовой психикой и цивилизационного усиления власти мифического сознания никак нельзя говорить о снижении роли искусства театра. Театр актуален. Культура вообще есть явление в своей основе религиозное, основанное на вере. Театральные постановки выросли из племенных ритуалов, которые тем более основывались на жизненно важном для каждого совместном веровании, являлись частью общих коллективных обычаев и объединяли, сплачивали членов племени. Эти явления мы наблюдаем и сейчас на примерах субкультур, объединяющих субъектов по принципу поклонения идолам разного рода. Это явление естественным образом стихийно происходит из природы вида, несмотря ни на какие успехи наук, технический прогресс, цивилизационные изменения, ибо самые древние приспособления живого - самые прочные. А объединение по культурному признаку является древнейшим массовым сплачивающим и гомогенизирующим членов таких объединений фактором. Обычаи иррациональны и уходят своими корнями в инстинкты. Театральное действо, публичное по своей природе, обращается к древнейшему животному инстинкту человека - инстинкту совместных массовых действий.
Публика, купившая билеты и пришедшая на спектакль, состоит из отдельных, в большинстве своем ничем не связанных между собой индивидов. Каждый индивид, субъект по отдельности - это неприступная крепость со своими представлениями и суждениями, с субъективным личным мнением, со своим неповторимым "я". Театральное действо обладает силой массификации публики, при которой субъекты гипнотизируются, теряют свою субъектность, формируют массовое единство, становясь в массе готовыми воспринимать все и верить всему, чего им говорят. Такое действо создает воспитывающий опыт восприятия театрального искусства на основе инстинктивного впечатления у тех, кто не имеет своего субъективного эмоционального, культурного и бытийного опыта. Обучение восприятию театра происходит по древнему принципу вовлечения в ритуал и его усвоения на уровне инстинктивного подражания, которое не нуждается в работе интеллекта.
Следует признать, что театральное действо есть инструмент пропаганды. Содержание и предмет пропаганды определяет этическую цель, которая может служить, как высшим ценностям, так и преследовать низкие намерения.
В частном случае, чтобы выбирать, субъекту нужен порядок и критерий отбора, который может быть сформирован обучением, знанием, умением - опытом.
Театр как культурное явление, как вид самостоятельного искусства существует, развивается и тем самым доказывает свою актуальность. В культурно-историческом аспекте обсуждать можно изменение театральных акцентов, в театральной методике - использование новых средств, а в репертуарном плане широкое обращение к перелицовыванию классики на новый лад. И в последнем случае далеко не всегда от авторского смысла пьесы остается хоть что-то.
Упрощенно эволюция искусства обусловлена двумя важными факторами. Первый - стихийное возникновение творца, способного сказать и сказавшего новое гениальное слово в искусстве - создать произведение. Второй - реализация инстинкта подражания теми, кто может подражать и копировать это "новое слово" с помощью создания последующих произведений. Разумеется, что этот вторичный процесс может содержать как творческие так и шаблонные проявления. Однако при всех проявлениях он по сути своей является эпигонством.
Искусство - это художественный способ выражения эмоционального, бессознательного, культурного и бытийного человеческого опыта. Способность восприятия искусства индивидом определяется субъективным пониманием, которое тоже основано на субъективном опыте. Иными словами, для понимания конкретного произведения необходимо со-знание: общая семантика, общий тезаурус, общие архетипы, усвоенные в процессе субъективного опыта и происходящие из опыта.
В современном театральном искусстве пьеса - это драматическое произведение автора. Это произведение предназначено для сценической постановки. Чтение пьесы читателем равнозначно вдохновенному чтению книги кулинарных рецептов "О вкусной и здоровой пище": может быть вкусно уму, однако рецепторы и эмоции только предвосхищают то, что может быть создано в результате действия по этому описанию. Нет смысла спорить, что режиссер вместе с актерами творит новое действо на основе старой пьесы всякий раз, подобно тому, как хозяйка всякий раз готовит новый борщ - другая погода, другое настроение, другие мелочи жизни, другое вдохновение, иная публика... Утрируя можно сказать, если хозяйка готовит борщ, то он не должен пахнуть, выглядеть и быть на вкус, как куриный суп. Смешно будет выглядеть хозяйка, утверждающая, что получившийся в результате куриный суп - это ее "авторский" борщ. Соответственно, если режиссер ставит пьесу с Королем Лиром, то у него не должен получиться Подколёсин. Однако последнее часто происходит с пьесами: коверкаются образы, наделяются иными смыслами сцены, искажаются моральные акценты, опошляется высокое... Играть Реквием в манере "мурки" - это не "авторская" работа. Следует называть вещи своими именами. Это пошлость. Общеизвестно, что пошлость - самый востребованный товар, а режиссер, тиражирующий пошлость, обычный торговец пошлостью. Но причем тогда тут искусство?
Режиссер, как и музыкант, использующий в своем творчестве чужое исходное произведение, не имеет права при этом фальшивить и перевирать авторскую партитуру. А если он желает "творить" свое, то пусть не называет отсебятину Гоголем или Шекспиром. Те факты, что музыканты-исполнители спорят о том, как играть Баха "правильнее", учитывая, что его партитуры не содержали указаний темпов, написаны для клавира, а не для фортепьяно - то есть с поправкой на изменения музыкальных инструментов; а шекспироведы разбираются, откуда у Шекспира в пьесе заимствован сюжет или тот или иной эпизод, только подтверждают общее желание знать, что именно создал автор, понимать волю автора. С обоими приведенными примерами при всей сложности для специалистов разобраться в непонятном, для ценителей дело обстоит гораздо проще: и Шекспир и Бах отстоялись во времени до состояния абсолютной классики, поэтому зритель знает, о чем пьесу ему предстоит смотреть.
Насколько хорошо будет поставлен спектакль по пьесе автора, зависит от мастерства исполнителей и режиссера. Изменение акцентов, замена реквизита, смена антуража и декораций может изменить и меняет результат, порой до неузнаваемости. В качестве простейшего примера. Если, скажем, изменить акцент пьесы Ростана с носа Сирано на какой-то другой его орган, то от Сирано ничего не останется, ибо длинный нос - сюжетообразующий фактор, основа бытия героя, его сущностный признак.
Разумеется, когда автор пьесы - классик, давно почивший в бозе, и не может быть не согласным с изменением трактовки его пьесы, то "авторская режиссура" может посчитать себя в праве творить все, что хочет, лишь бы привлечь внимание к себе.
Сценическая постановка пьесы предполагает живое взаимодействие актеров, участвующих в постановке, со зрителями, сидящими в зале. И уже одним этим драматическое произведение - пьеса - отличается от литературы, произведение которой тоже обращается к субъективному опыту читателя, но предназначено для персонального чтения читателем. Театральное действо публично по своей природе, а чтение литературы - интимно.
Я считаю, что в наступивший и грядущий век манипулирования массовой психикой и цивилизационного усиления власти мифического сознания никак нельзя говорить о снижении роли искусства театра. Театр актуален. Культура вообще есть явление в своей основе религиозное, основанное на вере. Театральные постановки выросли из племенных ритуалов, которые тем более основывались на жизненно важном для каждого совместном веровании, являлись частью общих коллективных обычаев и объединяли, сплачивали членов племени. Эти явления мы наблюдаем и сейчас на примерах субкультур, объединяющих субъектов по принципу поклонения идолам разного рода. Это явление естественным образом стихийно происходит из природы вида, несмотря ни на какие успехи наук, технический прогресс, цивилизационные изменения, ибо самые древние приспособления живого - самые прочные. А объединение по культурному признаку является древнейшим массовым сплачивающим и гомогенизирующим членов таких объединений фактором. Обычаи иррациональны и уходят своими корнями в инстинкты. Театральное действо, публичное по своей природе, обращается к древнейшему животному инстинкту человека - инстинкту совместных массовых действий.
Публика, купившая билеты и пришедшая на спектакль, состоит из отдельных, в большинстве своем ничем не связанных между собой индивидов. Каждый индивид, субъект по отдельности - это неприступная крепость со своими представлениями и суждениями, с субъективным личным мнением, со своим неповторимым "я". Театральное действо обладает силой массификации публики, при которой субъекты гипнотизируются, теряют свою субъектность, формируют массовое единство, становясь в массе готовыми воспринимать все и верить всему, чего им говорят. Такое действо создает воспитывающий опыт восприятия театрального искусства на основе инстинктивного впечатления у тех, кто не имеет своего субъективного эмоционального, культурного и бытийного опыта. Обучение восприятию театра происходит по древнему принципу вовлечения в ритуал и его усвоения на уровне инстинктивного подражания, которое не нуждается в работе интеллекта.
Следует признать, что театральное действо есть инструмент пропаганды. Содержание и предмет пропаганды определяет этическую цель, которая может служить, как высшим ценностям, так и преследовать низкие намерения.