Винный погреб Императорского Двора в Эрмитаже.
До пожара Зимнего дворца в декабре 1837 года винные погреба располагались в небольшой части подвалов со стороны Адмиралтейства. А архитектор В.П.Стасов, восстанавливавший Зимний дворец после пожара, эти погреба оттуда убрал.
По приказу императора Николая I в 1844 году винные погреба были оборудованы в здании Старого Эрмитажа. Проект был выполнен Александром Павловичем Брюлловым:
«По Высочайшему повелению: архитектору Брюллову устроить в подвальном этаже большого эрмитажного здания со стороны Невы винные погреба. Издержки на работы 2859 р. серебром - отнести на счет Придворной конторы».
Погреб тянулся вдоль всего Старого Эрмитажа со стороны Невы, - от Малого подъезда до угла здания в сторону Дворцового моста.
Здание с желтым фасадом - это Старый или Большой Эрмитаж. От подъезда до угла этого здания в подвале находились винные погреба Императорского двора.
В винных погребах располагалась винная кладовая, последним смотрителем которой был Владимир Иванович Казик. Администрация винной кладовой вела строгий учет прихода и расхода винных запасов. Все движения напитков записывались в «Описную книгу винного погреба Императорского Двора».
Отделы наименований в этих книгах включали красные вина, белые вина, бургонские вина, рейнские вина, шипучие вина, хересы, мадеры, портвейны, десертные вина, ром, коньяк (22 наименования), ликеры, водки иностранные, сливовица, старая водка, водки и настойки русские, спирт; вина, поднесенные от Департамента уделов, вина, купленные в Ливадии.
Отдельно велась книга поднесенных в подарок вин. Вот, например, какие вина дарили императору.
«Мадера 1839 г. от княгини Оболенской - 2 бутылки; мадера 1868 г. от великого князя Алексея Александровича - 26 бутылок; мадера 1782 г. от графини Толстой - 4 бутылки; Венгерское 1836 г. от графини Толстой - 5 бутылок; малага 1804 г. от графини Толстой - 10 бутылок; старая водка от князя Дондукова-Корсакова - 1 бутылка; старая водка от генерал-адъютанта Черевина - 3 бутылки; ром от великого князя Александра Михайловича - 100 полубутылок - поступил в апреле 1897 г., к 1 января 1914 г. осталось 99 полубутылок (одну бутылку выпили в январе 1904 г.); Удельное шампанское для опробования Его Императорским Величеством - 12 бутылок (остатка нет); коньяк (из Франции) - 12 бутылок; разное вино в разных бутылках из комнат Государя Императора Александра III - 9 бутылок (в 1914 г. все в наличии); наливки от графини Клейнмихель - 14 бутылок; наливки от Кюба - 5 бутылок; наливки от князя Васильчикова - 27 бутылок; наливки от княгини Васильчиковой: сливянка - 6 бутылок, вишневка - 4 бутылки, рябиновка - 5 бутылок, черносмородиновая - 2 бутылки, литовский темный сладкий мед - 5 бутылок, малиновый сладкий мед - 5 бутылок…»
Также отдельно записывались открытые, но не допитые бутылки, например:
«Коньяк 1835 г. (начатый) из комнат Государя Императора Александра III. Принят в 1894 г. - 1 бут.» То есть еще императором Александром III была откупорена бутылка коньяка, но не была выпита, была возвращена в винную кладовую, император Александр III скончался в 1894 году, а через 20 лет, в 1914 году эта бутылка находилась все там же, на своем месте - на полке винного погреба.
В нашем представлении Винный погреб императорского двора должен бы содержать самые тончайшие, изысканные и благородные вина. Конечно, такие вина там были, но было бы неверным считать, что вся винная кладовая была забита такими винами. В действительности, в погребе хранилось самые разные спиртные напитки, но в общей массе доля коллекционных напитков, - редких вин и коньяков многолетней выдержки, была наименьшей.
Большей частью это были запасы спирта, простой недорогой Смирновской водки и российских вин, произведенных на удельных виноградниках. Таких вин было от четырех до десяти тысяч бутылок каждого вида вина. Например, расход спирта в 1902 году, стоимостью 54 5/8 копеек за бутылку в кладовой было 6884 бутылок Из них за год было израсходовано 5 465 бутылок.
Этот спирт шел на нужды всего Петроградского дворцового управления, включавшего, кроме Зимнего, Таврический, Елагин дворцы, разные запасные дома и т.д.
План подвального этажа Старого Эрмитажа.1910-е годы. Красным выделены помещения винных погребов вдоль фасада здания по Дворцовой набережной реки Невы.
Преимущественно спирт шел на дворцовую кухню и в ламповую кладовую как топливо для спиртовых ламп - так назывались спиртовки. Они в те времена выполняли ту же функцию, что сейчас микроволновки - на спиртовках подогревали кушанья.
В винной кладовой хранились запасы «Водки очищенной № 21 от Смирнова» по цене 27 ½ копеек за бутылку. Расходы такой водки показывают записи за 1897 год, когда в кладовую завезли 7550 бутылок, а за год израсходовали 7068 бутылок с четвертью.
Кроме этой водки были еще «Водка столовая № 20 от Смирнова» по 38 копеек за бутылку и «Водка столовая № 40 от Смирнова» по 85 копеек за бутылку, которых в 1897 году было 168 бутылок, а за год израсходовали только 53 бутылки. такая динамика показывает «экономный» подход при употреблении алкогольных напитков на нужды императорского двора: на массовых приемах напитки подавали дешевые, массовые.
Такой же подход показала динамика потребления вин, среди которых преобладали российские удельные белые и красные вина, поставлявшиеся из Ливадии, Массандры, Абрау-Дюрсо. Преимущественно именно удельные вина подавали на придворных балах, ибо это было собственное вино, за которое не нужно было платить больших денег. Но это не означало, что вина эти были низкого качества.
Фрагмент "имперской" бутылки с гербом и надписью "Ливадия Имение Его Величества". В таких бутылках выпускались удельные вина.
Вино поставлялось в бутылках и в бочонках. Из бочонков оно разливалось в разливочной винного погреба.
Объемы расходования вина показывают записи о поставках и потреблении за 1914 год. В мае-июле было поставлено 11775 бутылок и 8375 полубутылок красного Кахетинского вина № 50 по 50 копеек за бутылку. Все это вино было полностью израсходовано к январю 1916 года.
Белое столовое № 26 по 50 копеек за бутылку было поставлено в мае 1914 года в количестве 6933 бутылок и 6775 полубутылок. Оно тоже было полностью израсходовано к началу 1916 года.
В феврале 1914 года в кладовую было завезено шампанского Абрау-Дюрсо по 2 рубля 50 копеек 2908 бутылок и 519 полубутылок. К началу 1915 года из этого количества осталась всего 41 полубутылка. Все эти вина не относились к разряду коллекционных, но как раз они и занимали основной объем императорского винного погреба.
Слева направо бутылки: Мадера сухая 1905 года в бутылке классической формы "бордо", две бутылки формы "имперская": "Портвейн красный Массандра" № 81 1897 года и "Портвейн красный Ай-Даниль" 1903 года. "Ливадия Имение Его Величества". Слева направо бокалы: бокал с изображением двуглавого орла с одной стороны тулова и медальоном с вензелем Императора Николая II в обрамлении трофейных знамен, с другой 1906-1913 годы; бокал с изображением двуглавого орла и вензелем императрицы Екатерины II; Санкт-Петербург, Императорский стеклянный завод, ок.1770 года; Санкт-Петербург, Императорский стеклянный завод.
Дорогие удельные вина расходовались экономно, например, красного портвейна «Ливадия» 1893 года по 3 рубля за бутылку в декабре 1913 года в винной кладовой было 382 бутылки, а к 1917 году осталось 368. За это время было выпито всего 14 бутылок. Белого портвейна «Ливадия» 1891 года по той же цене 3 рубля за бутылку в декабре 1913 года было 369 бутылок, а к 1917 году осталось 344. За три года было выпито 25 бутылок. Примерно так же расходовались и мускаты: муската «Ливадия» 1883 года по 3 рубля за бутылку было выпито три бутылки за год, муската «Ливадия» 1894 года - всего одна.
Как видно из приведенных выше сведений о расходовании напитков, большая часть удельного вина (№ 24 и № 26), Смирновской водки и спирта обычно расходовалась за год. Это составляло 15 000 - 20 000 бутылок. Погреб пополнялся ежегодно.
Удивило меня мнение, высказанное великим князем Александром Михайловичем, что «Министерство уделов всегда воздерживалось делать надлежащую пропаганду удельному шампанскому Абрау-Дюрсо, так как опасались, что это могло бы вызвать неудовольствие во Франции, которая была союзницей России».
Наши союзники знали, что мы уважаем их интересы. Но взаимности не было...