Дуэль как фарс.
Что значит имя? Неизвестное имя - ровным счетом ничего не значит. А известное имя может значить многое, даже больше, чем сам человек.
В 1909 году, когда Сергеем Маковским еще только начал издаваться русский иллюстрированный журнал по вопросам изобразительного искусства, музыки, театра и литературы «Аполлон», однажды в редакцию были присланы талантливые и лиричные стихи, подписанные странным именем Черубина де Габриак.
Прочитав стихи, Маковский был восхищен. В ответ он отправил поэтессе письмо с просьбой прислать все, что она до тех пор написала. Стихи были присланы и в 1909 году напечатаны в журнале. Таинственность имени и страстность стихов взволновали литературный Петербург. Поэты и художники, сам редактор «Аполлона» терялись в догадках, кто же на самом деле эта таинственная незнакомка. Долгое время юная и, должно быть, прекрасная дева отказывалась появляться в редакции журнала и общалась с Маковским исключительно по телефону.
Закрученная интрига не скоро раскрылась. Сводящей с ума красавицей Черубиной де Габриак оказалась скромная, хромоногая и некрасивая учительница Елизавета Ивановна Дмитриева, которая и раньше приносила свои стихи редактору, но ни ее личность, ни ее творчество совсем не заинтересовали Маковского.
Идея создания мистификации под именем Черубины де Габриак принадлежала Максимилиану Волошину. Дмитриева познакомилась с Волошиным на «Башне» Вячеслава Иванова. «Башня» - так называли петербургскую квартиру поэта Иванова, расположенную в башенной части дома на углу Таврической и Тверской улиц в Санкт-Петербурге. В ней у поэта по средам устраивались разного рода собрания.
Дом с башней, где находилась квартира Вячеслава Иванова и с 1906 по 1912 годы проводились собрания "Башни".
В 1908 году Дмитриева прислала Волошину свои стихи, чтобы он высказал свое мнение о них. Он ответил ей одобрительно и они стали переписываться. Летом 1909 года Николай Гумилев, уже поэт со своим индивидуальным почерком, опубликовавший первые два поэтических сборника, бывший уже «своим человеком» в литературных кругах, отправился в Крым к Волошину.
С ним поехала и Елизавета Дмитриева - ее почему-то звали Лиля, двадцатидвухлетняя студентка университета изучавшая старофранцузскую и староиспанскую литературу. Свое обучение она совмещала с работой преподавательницы в приготовительном классе одной из петербургских гимназий. И писала стихи.
В 1909 году Волошин и выдумал трагическую биографию Черубины де Габриак, создав образ недоступной красавицы. Когда Маковский попросил прислать в редакцию все написанные Черубиной стихи, чтобы их опубликовать в «Аполлоне», то Волошин подсказывал темы и выражения, а Дмитриева на их основе писала стихи.
В Коктебеле Дмитриева выдумала «любовный треугольник»: она, Волошин и Гумилев. Она стала обоим поэтам морочить голову, говоря одному одно, а другому - другое, а знакомым - третье.
Елизавета Ивановна Дмитриева.
Наконец, Волошин поверил в то, что Гумилев говорил про нее какие-то недостойные вещи в совершенно грязных выражениях. 20 ноября 1909 года мастерской художника А.Я. Головина при Мариинском театре, при стечении большого количества народа, Волошин подошел к Гумилеву и дал ему пощечину. «Вы поняли?» - спросил он. Гумилев ответил: «Да, я вызываю Вас на дуэль!».
В тот же день Гумилев просил поэта Михаила Кузмина и шахматиста Евгения Зноско-Боровского быть его секундантами. Весь следующий день между секундантами шли переговоры. Гумилев требовал стреляться на пяти шагах до смерти одного из противников.
Секундантами Волошина был граф Алексей Николаевич Толстой и князь Александр Константинович Шервашидзе-Чачба. Секундантам удалось договориться стреляться на пятнадцати шагах 22 ноября 1909 года на берегу Черной речки, неподалеку от места трагической дуэли Пушкина с Дантесом.
Николай Степанович Гумилев.
Дуэли противодействовали всякого рода обстоятельства. Сначала машина Гумилева застряла в снегу. Он вышел из машины и стоял поодаль в прекрасной шубе и цилиндре, наблюдая за тем, как секунданты и дворники вытаскивают его машину. Волошин, ехавший на извозчике, тоже застрял в сугробе и решил идти пешком. По дороге он потерял калошу и отказывался стреляться без нее.
Наконец калоша была найдена, надета, и Алексей Толстой, секундант Волошина, стал отсчитывать шаги. Николай Гумилев нервно окрикнул Толстого: «Граф, не делайте таких неестественных широких шагов!».
Наконец, вышли на поединок. Гумилев встал, бросил шубу в снег, оставшись в смокинге и цилиндре. Волошин стоял в шубе, без шапки, но в калошах. В глазах его были слезы, а руки дрожали. Алексей Толстой начал отсчет: раз, два... три! Гумилев выстрелил и промахнулся. Пистолет Волошина дал осечку, за первой осечкой последовала вторая. Гумилев потребовал третьего выстрела, но, посовещавшись, секунданты решили, что это не по правилам.
Впоследствии Волошин говорил, что он, не умея стрелять, боялся сделать случайный неверный выстрел, который мог бы убить противника. Дуэль окончилась тем, что каждый из участников дуэли был наказан штрафом по десять рублей.
Максимилиан Волошин.
Вся «желтая пресса» писала об этой «смехотворной дуэли», смеялись над двумя поэтами, как могли. Саша Черный назвал Максимилиана Волошина «Ваксом Калошиным», а какой-то поэт написал «Был Гумилев обезволошен, Иль стал Волошин без калош!»
Так закончилась одна из последних российских «громких» дуэлей - с настоящими выстрелами и осечками. Считается, что пистолеты у Волошина и Гумилева были пушкинских времен, якобы ненадежные в сырую погоду. Пушкин с Дантесом стрелялись из капсюльных пистолетов, и сырая погода им уже не была таким препятствием, как кремнёвым пистолетам.
Этот газетный шум сделал моду на дуэли, но не на настоящие «поединки чести», а именно на «рекламные» дуэли. В буффонном стиле описан в воспоминаниях Н.Карпова «В литературном болоте» случай вызова на дуэль Иваном Рукавишниковым Александра Грина (Гриневского).
Те, кто бывал в Нижнем Новгороде, знают великолепный особняк Рукавишниковых на Верхне-Волжской набережной - там сейчас музей.
Особняк Рукавишникова на Верхне-Волжской набережной Нижнего Новгорода.
Александр Грин (Гриневский), как известно, был алкоголиком, да, собственно, и Рукавишников - тоже. Рукавишников был болен туберкулезом, сошелся с Горьким, который убедил его, что водка хорошо помогает при туберкулезе.
Однажды они хорошо «посидели» в кабаке, и Грин в пьяном угаре плеснул Рукавишникову пивом в лицо. Утром к нему пришел секундант Рукавишникова - Маныч, с вызовом на дуэль и с заявлением, что Рукавишников непременно жаждет драться и никаких извинений не примет.
При этом присутствовал Карпов, который неволей был назначен на роль секунданта Грина.
Александр Степанович Грин (Гриневский)
Вот как построил Карпов свой диалог с секундантами Рукавишникова:
«Я уселся в кресло против Маныча и торжественно заявил:
- Господин Гриневский уполномочил нас осведомить господина Рукавишникова о его готовности принести ему публично извинения. Он был вчера в состоянии невменяемости и очень сожалеет…
- Но я уже заявлял, что Рукавишников не желает никаких извинений, - не выдерживая тона, грубо перебил меня Маныч. - Условимся о времени и месте встречи. Господин Рукавишников выбирает шпаги…
- Позвольте! - перебил я его. - К сожалению, я должен вам заметить, что вы совсем не знакомы с дуэльным кодексом. Выбирает оружие тот, кто вызван!
- Ладно! - сердито буркнул Маныч. - Дальше!
- Господин Гриневский, - прежним торжественным тоном провозгласил я, - выбирает американскую дуэль через платок!
Эффект моей речи был поразительный. Андрусон даже подскочил на своем кресле, остальные секунданты с раскрытыми ртами уставились на меня.
- Как это - через платок? - вскричал Маныч. - Что за чепуху вы городите! Какая там еще американская дуэль?
- Будьте повежливее! - внушительно перебил я его. - Американская дуэль очень распространена в Америке. Неужели вы не читаете газет? Очень простая дуэль. Из двух одинаковых пистолетов заряжается один, затем их накрывают платком и предлагают противникам выбор. Разумеется, выбирает тот, кого вызвали. Затем противники могут стрелять в упор. Конечно, один из них неизбежно выйдет из строя.
- Что за ерунду придумал ваш Грин! - рассердился Маныч. - Это же не дуэль, а убийство!
- Всякая дуэль может закончиться убийством! - наставительно заметил я. - Американская дуэль - экзотика, но господин Грин, как вам известно, всегда был к ней склонен.
Взволнованный Маныч не уловил звучавшей в моих словах иронии, отошел со своим спутником в угол и стал шепотом совещаться. Потом заявил:
- Ладно, мы попробуем еще раз убедить Ивана Сергеича принять извинения господина Грина. Мы еще сюда наведаемся».
После этого никто о дуэли больше не заикался.
Иван Сергеевич Рукавишников.
Размывание сословных границ, либерализация общества привели к утрате обществом понятия чести. В сфере искусства и литературного творчества это стало еще заметнее в эпоху авангардизма, уничтожавшего грани между жизнью и искусством. В искусство и поэзию притекло значительное число психически нездоровых людей, которые не видели разницы между реальным и воображаемым миром.
Понятие «поединок чести» исчезало из сознания людей. Для них право «быть» стало дороже чести. Дуэль между Волошиным и Гумилевым считается последней реальной дуэлью, но только благосклонность общества без понятия чести способна этот фарс считать дуэлью.
Кроме этого фарса было еще несколько историй с вызовами. Просто приведу их для сведения.
В феврале 1905 года была несостоявшаяся дуэль Валерия Брюсова с Андреем Белым. Повода для дуэли не было, Брюсов в переписке придрался к письму Белого и вызвал его на дуэль. Когда Белый ответил недоуменно: «Мне кажется, что повода нет, но я готов, если надо», то Брюсов ответил, что удовлетворен и не настаивает.
У Александра Блока с Андреем Белым было две несостоявшихся дуэли. Не состоялась дуэль Михаила Кузмина с Сергеем Шварсалоном - пасынком Вячеслава Иванова. Кузмин распространил недостойный слух об отношениях Вячеслава Иванова со своей падчерицей Верой Шварсалон. Брат Веры вызвал Кузьмина на дуэль, но вызов окончился ничем.
В 1913 году затевалась, но не состоялась дуэль Осипа Мандельштама с Велимиром Хлебниковым из-за его антисемитских высказываний. Из-за подобных же высказываний Борис Пастернак собирался стреляться со своим другом Юлианом Анисимовым. Анисимов принес извинения и дуэль не состоялась.
Уже в начальные советские времена отмечается дальнейшая деградация понятий о чести: дуэльный фарс перешел в потасовку. Примером этого можно считать случившийся в 1921 году в Театре Таирова скандал Осипа Мандельштама с Владимиром Шершеневичем. Шершеневич начал задевать Мандельштама, который в ответ стал угрожать, что он даст ему пощечину. На это Шершеневич сам дал пощечину Мандельштаму, который ответил взаимной оплеухой и между поэтами завязалась драка...
Между трагедией на Черной речке и устроенным там же фарсом прошло всего 72 года. За эти годы полностью было утрачено понятие, что честь дороже жизни. Последствия этих изменений в нравах поэтической элиты не преминули сказаться.