Они выжили в океане
Реальные истории одинокой и отчаянной борьбы за жизнь.
Очерк «Они выжили в море», опубликованный в майском номере журнала National Geographic за 1945 год, был назван Владимиром Стефенсоном «самой примечательной статьей вашего примечательного журнала». Эта похвала дорогого стоит, ибо выдающийся полярный исследователь Стефенсон, шесть лет проживший во льдах Арктики, хорошо разбирался в такого рода материале. Приковывая к себе внимание читателей и увлекая их, Харби доказывал, что удачный для человека исход дела есть производное нескольких факторов, один из которых находчивость, другой же - упрямое желание выжить.
Представляю вашему вниманию фрагменты книги «Открывая миры» издательства «Паульсен».
22 дня на надувном плоту
14 июля 1943 года лейтенант Смит, летевший на «Грумман F4F Уайлдкэте» из Гвадалканала в Мунду, раз за разом попадал в грозовой фронт, что вынудило его, сделав крюк, сбиться с курса и отстать от своего звена. Так как компас его барахлил, а горючее было на исходе, ему ничего не оставалось, как сесть на воду в бурном море. После того как брюхо самолета ударилось о воду, самолет пролетел вперед еще метров пять-шесть, после чего зарылся носом в воду и устремился ко всем морским чертям на дно.
Отлично тренированный Смит предусмотрел такое развитие событий. К стропам его парашюта были привязаны фляжка с водой и аварийный продовольственный паек, а плечевые ремни и пояс безопасности были надеты и туго натянуты. Когда самолет прекратил свое поступательное движение, пилот, ослабив ремни безопасности, с пристегнутым парашютом сильно оттолкнулся ногами и, пролетев метра полтора, оказался на поверхности воды. Здесь жизненно важно было не терять ни секунды. Нужно было, потянув за шнур, надуть спасательный жилет и, уже получив такое подспорье, разложить и надуть резиновый плотик. Плотик пилота представлял собой одноместное складное креслице, крепившееся к стропам парашюта.
Надувание плота заняло у Смита 5 минут. Чтобы произвести это, требовалось выдернуть предохранительную чеку и повернуть вентиль баллона с СО2 - задача это непростая, и справиться с ней в темноте способен только человек тренированный. Смит выполнил все отлично, в точности по инструкции, и даже смог сохранить неоткрытый парашют, который впоследствии так ему пригодился.
Оказаться на маленьком плотике в огромном океане - страшное испытание. Громоздкая, намоченная в воде экипировка тянула вниз и вместе с телом пилота занимала все пространство плота. Холодный ветер продувал насквозь, мокрая одежда покрылась ледяной коркой, что подвигло Смита раскрыть парашют и соорудить из его шелкового купола подобие одеяла. Закрепив получше груз на плотике, он завернулся в купол парашюта и попробовал заснуть. В первую ночь он почти не спал, но потом научился спать по нескольку часов подряд, несмотря на качку.
Больше всего его мучили удары волн, бивших в днище плота, а вернее, в его собственную задницу, так как от воды его отделял лишь тонкий слой прорезиненной материи. Удары волн изматывали его, доводя чуть ли не до сумасшествия. Трижды за ночь он глотал таблетки морфия из аптечки, чтобы как-то сладить с нервами. После морфия удары волн как будто ослабевали и наступал такой долгожданный и необходимый сон.
Днем было очень жарко, а по ночам холодно и штормило. Смит благоразумно не снимал с себя ничего из того, что на нем было, включая ботинки, шлем и очки. Будучи светлокожим блондином, он легко обгорал на солнце и потому соорудил себе маску из парашютного шелка на все лицо.
Имея резервный запас воды и недельный запас пищи, он первое время мог не слишком беспокоиться о пропитании. В первые сутки он постился, а потом стал очень экономно расходовать пищу. В экипировку его входили рыболовные снасти, охотничий нож и автоматический пистолет 45-го калибра на поясном ремне.
В первые недели ни одной рыбы он не видел, но подстрелил девять птиц. Однажды утром он, обнаружив запутавшуюся в якорной цепи 20-сантиметровую макрель, съел ее. Несколько раз москитной сеткой ему удавалось вылавливать мелких рыбешек. На начальном этапе приключения к стропам подплывали и акулы, но, пораженные выстрелами, уходили на глубину.
Больше всего взволновало его появление двух огромных кашалотов. Один из этих гигантов подплыл к самому плоту и ткнул его носом, после чего изящно скользнул под воду. Смит был до смерти перепуган, он сидел ни жив ни мертв и не шевелился. Стоила ему эта встреча только нескольких лет ночных кошмаров. Однако ему повезло и ничего не случилось.
20 июля, то есть на шестой день плавания, Смит заметил самолет - первый в череде самолетов, которые ему предстояло увидеть, так как к тому времени он дрейфовал, сильно углубившись во вражеские территориальные воды. Несколько самолетов пролетело низко - метрах в 150 над его головой, но его не заметили. С тех пор он видел их почти ежедневно. Он ждал, когда они приблизятся, чтобы понять - свои это или враги. Если самолет был дружественный, он возбужденно сигналил трассирующими пулями, зеркальцем или краской на воде. Однако лишь в августе, на 18-й день, ему удалось привлечь к себе внимание летчика. Это был новозеландский самолет с базы в Локхид-Хадсоне, и пролетал он очень близко.
Штурман заметил краску, брошенную Смитом на воду, самолет развернулся и сделал широкий круг над самым плотом. Рассказывая об этом, Смит пишет: «В первый раз в жизни и, надеюсь, в последний я вопил от радости, но боялся, что они, лишь отметив мое местоположение, улетят, не сбросив мне припасов, а, если честно, я был зверски голоден и очень хотел пить. Я стал сигналить, выводя веслами буквы: Е-С-Т-Ь!».
Самолет сделал еще один широкий круг и затем сбросил надутый спасательный жилет с привязанным к нему набором первой необходимости… Смит подгреб к жилету и обнаружил там армейский аварийный паек, флягу воды, карту с отмеченным на ней местом, где он дрейфовал, патроны 45-го калибра, аптечку первой помощи, сигнальный пистолет Вери и другие полезные вещи. Новозеландец сделал еще один вираж, помахал крыльями и направился восвояси.
День был облачный и хмурый. Дул шквалистый ветер. Ожидать помощи в такую погоду не приходилось. Но к полудню, когда показались три военно-морские «Каталины», Смит, прыгая от возбуждения, пустил на воду краску. Две «Каталины» прошли в полумиле от Смита, но его не заметили. Третья же, пройдя прямо над его головой, увидела сигнал, сбросила дымовую шашку и подозвала к себе две другие.
Волны достигали 3-метровой высоты, и три гидросамолета кружили, оценивая риск приводнения при такой погоде. Два самолета даже выпустили поплавки, чтобы сесть, но потом передумали. Третий пилот оказался отважнее. Он понимал, что непогода усиливается и, если не сесть сейчас же в районе плота, после его можно и не найти. Поэтому летчик сбросил свои глубинные бомбы и 800 галлонов керосина, чтобы облегчить вес судна, и, заглушив мотор, сел на воду.
Гидросамолету удалось взять на борт Смита, но из-за волнения на море взлететь он не мог и провел на воде весь остаток дня и ночи.
Смит был несказанно счастлив такой компании и, несмотря на туманные перспективы «Каталины», чувствовал себя на вершине блаженства. Он выпил два стакана виноградного сока, несколько чашек кофе и съел два больших бифштекса с целой миской горошка. Удивительно, что он остался жив, ибо к смерти могло привести уже одно это, не говоря ни о чем другом. Правда, в добром здравии оставался только Смит, других тошнило.
Потерпевшего доставили в полевой госпиталь на острове Флорида, где он провел всего лишь три дня, сумев за этот короткий срок поправить здоровье, подорванное 20-дневным пребыванием в океане. Он потерял в весе девять с лишним килограммов, соленая вода разъела ему кожу на локтях, спине и ягодицах, и в первые часы после спасения вся нижняя половина тела, начиная от талии, у него не двигалась - так подействовала на него скрюченная поза, которую он вынужден был сохранять все эти дни. Указанные осложнения, впрочем, оказались преходящими, все трудности он преодолел и вскоре уже был готов к долгому возвращению домой.
133 дня в одиночестве посреди моря
Пун Лим записался в британский торговый флот, когда японское вторжение начало угрожать его родному острову. В 1942 году Лим был вторым стюардом на британском торговом судне «Бен Ломонд», когда оно, выйдя из Кейптауна и направляясь в Южную Америку, на 15-м дне плаванья подверглось торпедной атаке.
Когда ударила первая торпеда, Лим находился в своей каюте. Стоял полдень, и погода была ясная. Услышав взрыв, испуганный Лим со спасательным жилетом в руках бросился на палубу к месту, где находился его спасательный плот. Но как раз в это место и ударила торпеда, так что плота Лим лишился.
Тогда он кинулся в сторону мостика, надеясь сесть на какое-нибудь плавательное средство там, но, прежде чем он успел добежать до мостика, последовал второй взрыв и судно стало уходить под воду. Бурлящий зеленый поток воды подхватил Лима, понес вниз и поглотил его.
Когда он выплыл, ему показалось, что под водой он провел часы, но не утонул: спасательный жилет все-таки поднял его на поверхность. Не рассчитывая на свои силы, он огляделся в поисках какого-нибудь плавающего предмета. Рядом оказалась доска от прикрывавшей люк крышки, и он уцепился за нее. Теперь он мог вытереть лицо и, удалив из глаз застилавшую зрение жирную пленку, получше рассмотреть все вокруг.
В воде барахтались люди, а метрах в двухстах от него был плот с пятью матросами. Когда он уже подплывал к плоту, на поверхности воды показалась итальянская субмарина с башней, раскрашенной в цвета итальянского флага. Субмарина приблизилась к плоту и сняла с него кое-кого из английских матросов для того, чтоб допросить. Лим был совсем рядом. Он крикнул: «Спасите! Тону!» Люди на мостике слышали этот крик, но, хладнокровно оглядев его, ответили только издевательским «прощай!» на ломаном английском.
После часового барахтанья в воде он углядел незанятый плотик, очевидно, сорванный с судна взрывом первой торпеды. Доплыть до него было нелегко, но, забравшись на плот, Лим обнаружил там запас продовольствия дней на 50. К этому времени никого из экипажа поблизости уже не было, а Лим был так измучен, что мгновенно заснул.
Первая неделя в океане прошла без происшествий. Приноравливаясь к обстоятельствам, Лим экономил провизию. Потеряв в воде всю одежду, кроме рубашки и жилета, он соорудил себе подобие юбки из мешковины, в которую в аварийном запасе была завернута бутылка с лаймовым соком, а из жестяной консервной банки сделал нож.
Весь запас продовольствия, которым располагал Лим, заключался в шести больших коробках сухарей, килограмме шоколада, десяти маленьких банках с консервами, бутылке лаймового сока, пяти банках сухого молока и 45 л воды. Еще на плоту имелись четыре шеста, кусок брезента, длинный парусиновый лоскут фальшборта и лоскут поменьше, прикрывавший кокпит, два весла, сигнальные ракеты и дымовые шашки, банка с массажным маслом, фонарик и моток веревки. Отсутствовали как рыболовные снасти, так и аптечка, не было ни одного рабочего инструмента, кроме железной открывалки к контейнеру с водой, с помощью которой Лим впоследствии исхитрился сделать еще кое-что необходимое для жизни.
В конце первой недели он заметил судно и стал сигналить ему дымовыми шашками. По всей вероятности, его заметили, потому что судно изменило курс и приблизилось к плоту на расстояние в 800 м, но подбирать его не стало, хотя Лим, не сразу осознав неудачу, все сигналил и сигналил. Нежелание подобрать терпящего бедствие можно объяснить только одним: командование судна заподозрило Лима в какой-то коварной уловке и, находясь в водах, кишащих подводными лодками, не захотело рисковать.
Он напоминал себе, что Китай в течение почти шести долгих лет сопротивлялся Японии - и если страна его смогла выдержать эти испытания, то и он должен выдержать свое и дождаться помощи. Лим клянется, что ни разу за все время его не одолевали ни бред, ни галлюцинации, что разум никогда не изменял ему.
Попыток поймать рыбу Лим не предпринимал до тех пор, пока у него не кончилась провизия, но потом ему пришлось заняться рыболовством. Из проволочной пружинки фонарика, ударяя по ней как молотком открывалкой, он сделал крючок с колечком на одном его конце. Отмотав немного веревки, он привязал к ней крючок, наживив на него кусочек мясных консервов, и решил попытать удачу с помощью подобного приспособления.
Но наживка, намокнув в воде, упала с крючка. Оглядевшись в поисках чего-нибудь получше консервов, Лим заметил прицепившегося к плоту морского рачка. Наживив его на крючок, он сразу поймал маленькую рыбешку! Но ему требовалась рыба покрупнее, и он принялся готовить себе более крепкую снасть. Действуя своей металлической открывалкой, он вытащил из днища плота большой гвоздь. Боясь уронить гвоздь за борт, он держал его зубами. Затем, подобно малому крючку, согнул в крючок и гвоздь, сплел веревку покрепче, привязал ее к новому крючку и - готово! - получил новую рыболовную снасть.
Поначалу ему не везло. Крупная рыба оказалась очень хитрой, и лишь догадавшись ловить на живца, он стал заправским рыболовом. Поймав на маленький крючок маленькую рыбу, он цеплял ее за хвост на большой крючок, так чтобы рыбка могла шевелиться в воде, и регулярно добывал теперь рыб, весивших килограммов по десять, а то, что он не мог съесть за один раз, аккуратно резал на куски и сушил на солнце.
На сотый день своего плавания Лим увидел в небе отряд самолетов и стал им сигналить, размахивая флагом и куском парусины. Один снизился для разведки и сбросил дымовую шашку, отмечая место, но, так как море штормило, на воду он не сел. Никакими словами нельзя описать чувства человека, проведшего 100 дней в океане, когда он понимает, что возможное спасение не состоится. Для Лима это явилось огромным разочарованием, после которого он был вынужден провести в океане еще целый месяц, прежде чем пришла помощь!
Спасением стала рыбацкая шхуна с полудюжиной местных рыбаков-бразильцев. Говорили они только по-португальски. Лим нашел общий язык с людьми на шхуне, в числе которых были и женщина с юной дочерью. Через три дня рыбаки доставили потерпевшего в Салину в бразильском штате Пара. На второй день плавания произошел эпизод, доказывающий, в каком приличном физическом состоянии находился Лим, - отец семейства спросил его, не хотел бы тот взять в жены его дочь!
Хоть мы и надеемся на то, что никогда и никому не придется испытать пережитые Пун Лимом лишения, нам следует поучиться у него умению не терять присутствия духа. Желание выжить является главным условием спасения человека в экстремальных обстоятельствах. Немаловажны также хорошая экипировка и умение управляться с ней.