Кордова. Центральная часть.
Последнее плато перед Кордовой называлось у арабов горой Восхищения.
Мы въехали в город перед закатом по равнинной дороге и успели перед сном совершить только небольшую прогулку при свете фонарей - около моста (Puente Romano) и Башни минарета (Torre del Alminar). Ну и еще продегустировать традиционное блюдо Кордовы - телятину (ternera) с соусом из вина "монтилья".
Восхищаться Кордовой мы стали с утра следующего дня и уже не останавливались до самого часа отъезда...
Самый эротичный момент в новелле Мериме "Кармен" - это описание кордовского обычая: как только солнце заходит за горизонт, звучит колокол, на берег Гвадалкивира приходят мыться женщины города, а мужчины на противоположной стороне реки напряженно вглядываются в темноту, ничего не в силах четко увидеть и лишь распаляют свое воображение. Вот видите, во все времена Кордова была городом грез.
Но ничего подобного с массовым купанием в Гвадалкивире не могло быть при арабах.
Представьте - в Европе средневековье, над всеми городами запах нечистот и фекалий, а в это время в Кордове только в одной из бань было 150 бассейнов разной температуры. Там курились ароматы, пели певцы, поэты приходил в баню почитать стихи.
В годы расцвета в Кордове было 600 мечетей и столько же минаретов. При дворе раз в месяц устраивались состязания поэтов...
"Кордову пророк допустил погибнуть потому, что она была соперницей рая", - говорили арабские поэты. Но что-то райское осталось в атмосфере города.
"Несмеющиеся уста хуже щели в стене", - говорили арабы. И мы улыбались тому, что видели. Маленькому мальчику с гитарным чехлом за спиной, которого вела мама за ручку. Кипарисам, словно молитвенно сложенные ладони стремящимся в высоту. Ящерице, что выползла на светящуюся вывеску, притянутая светом, как мотыльки. Даже мошкаре, способной жить только над водами Гвадалкивира, и не умеющей преодолевать сухость кварталов. И вообще - щемящей красоте утраченного рая.
Послушайте местного гитариста: разве не слышится в его музыке восточная нега?
"Волоском к своей кровати привяжи меня и знай:
если он и оборвется, не уйду я даже в рай"
Поэтами не делаются, как не делаются халифами.
Кастильские идальго поставляли кордовским халифам в виде подати 100 красивых христианских девиц ежегодно. Все остальное у халифов было - позолоченный коран, миндаль, апельсины, холодные кувшины из розовой глины...
Потом кастильцы взяли реванш и власть, и что?
Прекрасный город под Кордовой разрушен африканскими варварами. Но больше всего постарались варвары-монахи, говорившие: "Чем красивее дом, построенный маврами, тем скорее его надо уничтожить, потому что ясно: простой человеческой волей таких сооружений воздвигнуть невозможно. Бог неверным помогать бы не стал, значит на них работала бесовская сила".
В Кордове больше всего построек уцелело в мечети и вокруг нее (см. кордовскую мечеть - Мескиту на карте Google): 93-метровый минарет, превращенный в колокольню, Апельсиновый Дворик, где правоверные совершали омовение, михраб, перед которым паломники делали семь кругов на коленях, арки и колонны числом до девятисот, дворец халифа с садами Алькасара.
Но в каком-то смысле Кордова как была, так и осталась арабским гнездом.
Ведь у готов патио не было, в Иберию его принесли арабы.
В Кордове обязательное посещение - музей Хулио Ромеро де Торреса. Там точное попадание в атмосферу Кордовы в удачное время для того, чтобы ее запечатлеть.
Julio Romero de Torres (9 ноября 1874, Кордова - 10 мая 1930, там же) - испанский художник эпохи реализма, сын известного испанского художника Рафаэля Ромеро Барроса, основателя и директора Провинциального музея изящных искусств Кордовы. Большую часть своей жизни провел в Кордове. В Мадриде жил некоторое время только для продолжения учебы.
Есть великолепные картины типа "Канте хондо" и других, которые ищутся Гуглом просто по фамилии художника (в латинице).
Я купил в Кордове открытку вот с этой его картиной маслом и получил море удовольствия за 20 центов. Большее удовольствие я получал только бесплатно.
Картина называется "Лимоны и апельсины" и написана в 1907 году.
Для тех, кто не понимает, как грудь женщины может быть "лимоном" - рекомендуется ознакомиться с пособием, где тема сисек раскрыта довольно подробно. Я лично очень люблю груди вразлет.
Каждая картина Хулио Ромеро - чествование символов его земли, Андалусии. Для своих картин он использовал в качестве моделей нескольких персонажей из мира фламенко - гитариста El Chocolatero, по совместительству владельца шоколадного магазина и танцовщицу La Cartulina, которой, что любопытно, стоило жизни позирование для этой работы, так как вскоре она была убита ее собственным мужем.
Севилья - Сан-Габриэль, Гранада - Сан-Мигель, Кордова - Сан-Рафаэль... Так говорил Лорка.
Однако ни в Севилье, ни в Гранаде для приезжего нет никакого Сан-Габриэля и Сан-Мигеля. А в Кордове св. Рафаэль сопровождает везде - на башне, на колонне, в нише, на постаменте, на середине Римского моста, на картине местного художника в образе женщины...
Даже старинная таверна, где мы дегустировали кордовское (и ламанческое) овощное рагу "писто" (pisto), имела название, производное от имени ангела - Сан-Рафае.
Сан-Габриэль предвещает, Сан-Мигель хранит и заслоняет, Сан-Рафаэль ведет и одаряет.
Кордова, мы чувствовали твою щедрость, но может быть это была щедрость Сан-Рафаэля?
Или это все-таки просто Кордова? Одна на свете.
Мы въехали в город перед закатом по равнинной дороге и успели перед сном совершить только небольшую прогулку при свете фонарей - около моста (Puente Romano) и Башни минарета (Torre del Alminar). Ну и еще продегустировать традиционное блюдо Кордовы - телятину (ternera) с соусом из вина "монтилья".
Восхищаться Кордовой мы стали с утра следующего дня и уже не останавливались до самого часа отъезда...
Самый эротичный момент в новелле Мериме "Кармен" - это описание кордовского обычая: как только солнце заходит за горизонт, звучит колокол, на берег Гвадалкивира приходят мыться женщины города, а мужчины на противоположной стороне реки напряженно вглядываются в темноту, ничего не в силах четко увидеть и лишь распаляют свое воображение. Вот видите, во все времена Кордова была городом грез.
Но ничего подобного с массовым купанием в Гвадалкивире не могло быть при арабах.
Представьте - в Европе средневековье, над всеми городами запах нечистот и фекалий, а в это время в Кордове только в одной из бань было 150 бассейнов разной температуры. Там курились ароматы, пели певцы, поэты приходил в баню почитать стихи.
В годы расцвета в Кордове было 600 мечетей и столько же минаретов. При дворе раз в месяц устраивались состязания поэтов...
"Кордову пророк допустил погибнуть потому, что она была соперницей рая", - говорили арабские поэты. Но что-то райское осталось в атмосфере города.
"Несмеющиеся уста хуже щели в стене", - говорили арабы. И мы улыбались тому, что видели. Маленькому мальчику с гитарным чехлом за спиной, которого вела мама за ручку. Кипарисам, словно молитвенно сложенные ладони стремящимся в высоту. Ящерице, что выползла на светящуюся вывеску, притянутая светом, как мотыльки. Даже мошкаре, способной жить только над водами Гвадалкивира, и не умеющей преодолевать сухость кварталов. И вообще - щемящей красоте утраченного рая.
Послушайте местного гитариста: разве не слышится в его музыке восточная нега?
"Волоском к своей кровати привяжи меня и знай:
если он и оборвется, не уйду я даже в рай"
Поэтами не делаются, как не делаются халифами.
Кастильские идальго поставляли кордовским халифам в виде подати 100 красивых христианских девиц ежегодно. Все остальное у халифов было - позолоченный коран, миндаль, апельсины, холодные кувшины из розовой глины...
Потом кастильцы взяли реванш и власть, и что?
Прекрасный город под Кордовой разрушен африканскими варварами. Но больше всего постарались варвары-монахи, говорившие: "Чем красивее дом, построенный маврами, тем скорее его надо уничтожить, потому что ясно: простой человеческой волей таких сооружений воздвигнуть невозможно. Бог неверным помогать бы не стал, значит на них работала бесовская сила".
В Кордове больше всего построек уцелело в мечети и вокруг нее (см. кордовскую мечеть - Мескиту на карте Google): 93-метровый минарет, превращенный в колокольню, Апельсиновый Дворик, где правоверные совершали омовение, михраб, перед которым паломники делали семь кругов на коленях, арки и колонны числом до девятисот, дворец халифа с садами Алькасара.
Но в каком-то смысле Кордова как была, так и осталась арабским гнездом.
Ведь у готов патио не было, в Иберию его принесли арабы.
В Кордове обязательное посещение - музей Хулио Ромеро де Торреса. Там точное попадание в атмосферу Кордовы в удачное время для того, чтобы ее запечатлеть.
Julio Romero de Torres (9 ноября 1874, Кордова - 10 мая 1930, там же) - испанский художник эпохи реализма, сын известного испанского художника Рафаэля Ромеро Барроса, основателя и директора Провинциального музея изящных искусств Кордовы. Большую часть своей жизни провел в Кордове. В Мадриде жил некоторое время только для продолжения учебы.
Есть великолепные картины типа "Канте хондо" и других, которые ищутся Гуглом просто по фамилии художника (в латинице).
Я купил в Кордове открытку вот с этой его картиной маслом и получил море удовольствия за 20 центов. Большее удовольствие я получал только бесплатно.
Картина называется "Лимоны и апельсины" и написана в 1907 году.
Для тех, кто не понимает, как грудь женщины может быть "лимоном" - рекомендуется ознакомиться с пособием, где тема сисек раскрыта довольно подробно. Я лично очень люблю груди вразлет.
Каждая картина Хулио Ромеро - чествование символов его земли, Андалусии. Для своих картин он использовал в качестве моделей нескольких персонажей из мира фламенко - гитариста El Chocolatero, по совместительству владельца шоколадного магазина и танцовщицу La Cartulina, которой, что любопытно, стоило жизни позирование для этой работы, так как вскоре она была убита ее собственным мужем.
Севилья - Сан-Габриэль, Гранада - Сан-Мигель, Кордова - Сан-Рафаэль... Так говорил Лорка.
Однако ни в Севилье, ни в Гранаде для приезжего нет никакого Сан-Габриэля и Сан-Мигеля. А в Кордове св. Рафаэль сопровождает везде - на башне, на колонне, в нише, на постаменте, на середине Римского моста, на картине местного художника в образе женщины...
Даже старинная таверна, где мы дегустировали кордовское (и ламанческое) овощное рагу "писто" (pisto), имела название, производное от имени ангела - Сан-Рафае.
Сан-Габриэль предвещает, Сан-Мигель хранит и заслоняет, Сан-Рафаэль ведет и одаряет.
Кордова, мы чувствовали твою щедрость, но может быть это была щедрость Сан-Рафаэля?
Или это все-таки просто Кордова? Одна на свете.