Женщина и паровоз. Окончание
Начало здесь
Продолжение здесь
Сначала Генрих самоуверенно думал, что аннулирование брака не займет много времени - верный советник кардинал Уолси добудет соответствующее папское разрешение в кратчайшие сроки и представит его пред ясные королевские очи на блюдечке с голубой каемочкой. А что, делал же он раньше все, что король попросит, вот и теперь пусть сделает. А всю правду ему с самого начала говорить необязательно: пусть думает, что старается ради французской принцессы и, следовательно, ради англо-французского альянса, а не ради худородной выскочки Анны Болейн, которой тот же Уолси в прошлом запретил выходить замуж за Генри Перси, наследника графа Нортумберленда - как раз по причине ее худородности (автозамена все время исправляет на «худосочности»… Ну, наверное, и этот параметр Уолси тоже учитывал). Уолси, конечно, практически сразу все узнал, но тут уж было не до его мнения, потому что Великое дело короля (так скоро стали называть дело о разводе) ощутимо запахло керосином.
Л. Хорнболт. Портрет Екатерины Арагонской
Уолси как папскому легату не удалось самому вынести решение, требовалось вмешательство папы римского. А поведение папы во всей этой долгой истории прекрасно описывается одной фразой из рассказа Зощенко: «Хозяин держится индифферентно - ваньку валяет». Для папы все это безобразие было совершенно некстати. Не ко времени.
Бывало, и нередко, что короли с женами разводились. Вон, что далеко ходить, собственная семья Генриха была далеко не благополучна в этом смысле, прямо хоть бери и всех на семейную терапию строем веди. Муж его сестры Марии, французский король Людовик XII, развелся с первой женой, в комплекте с которой и получил королевство. Или другая сестра Генриха, Маргарет (та самая, которая так неудачно лишилась первого мужа в битве при Флоддене), развелась со вторым мужем - и ничего. И Генриху можно было бы навстречу пойти, но момент, повторюсь, был крайне неудачный. Папе жутко не хотелось ссориться ни с Англией, ни с Империей. А тут еще императорские войска захватили Рим, и папа оказался фактически пленником императора. И как-то не очень удобно действовать против родственников человека, который держит нож у твоего горла. Удобно, но не очень. А Екатерина приходилась родной теткой императору Карлу V.
Вот почему папа не рвался выносить решение в пользу Генриха. Правда, отправил в Англию специально для участия в бракоразводном процессе своего легата, кардинала Кампеджо, с отеческим напутствием: «Тяни время, гад!» А там, мол, или ишак сдохнет, или падишах, или я. Само как-нибудь рассосется.
Никто своевременно не сдох Само не рассосалось. В Англии начался суд под председательством Кампеджо, на который в качестве ответчицы явилась Екатерина и, опустившись перед королем на колени, заявила, что а) она была ему верной и любящей женой, б) что до брака с ним она была девственницей, так что свои измышления о ее свершившемся браке с Артуром пусть он засунет себе под мантию, в) «нет у тебя ничего на меня, начальник» против нее у короля и суда никаких доводов нет, вот когда они появятся, тогда и приходите. После чего встала и вышла. И больше на заседания ни приходила, сколько повесток ей по почте ни отправляли. Она вообще юрисдикцию этого суда не признавала, а считала, что если какие-то вопросы возникают, они должны слушаться только в Риме.
Генри Нельсон О'Нил. Суд над Екатериной Арагонской
Кампеджо тоже долго засиживаться не стал, даже чаю не попил. Дело, говорит, сложное, мне надо посоветоваться с товарищами в Риме. Нет, по скайпу не могу, его еще не изобрели. Мы посоветуемся, и наш уважаемый папа известит вас о принятом решении. Ариведерчи. Собрал наспех чемоданы и растворился в очереди на посадку на рейс «Лондон, Хитроу - Рим, Фьюмичино» в туманной дали. Больше его в Англии никто не видел. Как и папского разрешения на развод.
Следующие несколько лет король Генрих посвятил попыткам выцарапать у папы нужную бумагу и надавить на Екатерину, чтобы она в этом деле действовала с ним заодно: признала, что никакая она ему не жена. Или, в крайнем случае, ушла в монастырь. В ответ на все эти интересные предложения Екатерина вежливо, твердо, смиренно, в изысканных выражениях посылала царственного супруга непосредственно в пень.
Анна Болейн вышла из тени и постепенно начала вести себя, как настоящая королева. Не в смысле «с королевским достоинством», с этим у нее были как раз большие проблемы, а просто много времени проводила с королем, занимала лучшие покои во дворцах, носила королевские драгоценности и собирала вокруг себя придворных, которые, конечно же, понимали в какую сторону ветер дует. Екатерина на это все взирала с видимым спокойствием, не позволяла себе ни одного недоброго слова в адрес окончательно сбрендившего на своей идефикс (разводе) супруга даже ни разу его козлом не назвала и была неизменно вежлива со своей будущей преемницей. Хотя мнение о ней, конечно, имела.
Екатерина не только потеряла любовь мужа - это бы еще полбеды или совсем не беда - она начала терять свое королевское положение. У нее постепенно отнимали доходы, имущество, разлучили с единственной дочерью, а в один далеко не прекрасный день лишили и королевского титула. Генрих больше не мог терпеть неопределенность и слушать скандалы Анны. Семь лет эта волынка продлилась, сколько можно ждать милостей от природы папы, взять отобрать их у него - наша задача! «Слова Мичурина? Нет, мои! - сказал Генрих. - Потому что Мичурин сказал про яблоки и груши, а я говорю про верховную власть над церковью!»
Генрих обвенчался с Анной (к тому моменту уже беременной), архиепископ Кентерберийский Томас Кранмер объявил брак Генриха и Екатерины недействительным. Потом последовал Акт о супрематии, который объявлял короля верховным главой церкви на территории Англии. Вот так Англия вступила на путь Реформации. Наверное, самому Генриху это не слишком нравилось. Он в душе был правоверным католиком и очень не любил все эти протестантские штучки. А что поделать? Хотел Анну? Вот тебе Анна, уже даже беременная твоим наследником (ну, все так думали). Только она идет в комплекте с религиозными реформами. Так себе комплект, честно говоря, но уж кто за что боролся.
У Екатерины отобрали королевский титул и стали именовать вдовствующей принцессой. Она в своем кругу продолжала называть себя королевой. Последние годы своей жизни Екатерина провела, переезжая по приказу Генриха из замка в замок. Слуг и приближенных рядом с ней осталось совсем мало: слугам нечем было платить, а посещения друзей и переписка с ними были фактически запрещены королем. Императорский посол Эсташ (Юстас) Шапюи как-то прорывался, да и сообщения Алексу ловко передавал. Он вообще много сделал для поддержки королевы и ее дочери, принцессы Марии, которая, кстати, в результате всех этих потрясений стала считаться незаконнорожденной. Шапюи даже вроде бы пытался организовать побег принцессы на континент и вообще защитить ее всеми возможными способами, потому что существовала ненулевая вероятность, что любящий папаня под давлением новой жены может дочку укокошить, обвинив в измене: а чО она папеньку главой церкви не признает и не хочет называть брак своих родителей позорным кровосмешением, а себя незаконнорожденной? Странная какая-то, ей-Богу.
Мастер Джон. Портрет Марии Тюдор
В том числе за положение Марии билась королева Екатерина, когда отказывалась признавать себя незаконной женой. В качестве наказания ее с дочерью разлучили: даже когда Мария была серьезно больна, матери не позволили за ней ухаживать и даже мельком ее увидеть. Здоровье самой Екатерины тоже сильно пошатнулось. Не укрепляло его и то, что она с ужасом была вынуждена наблюдать, как страна коллективно впадает в ересь. Для нее, дочери Католических королей, это был страшный кошмар и дно, ниже которого падать некуда. Все эти переживания ускорили кончину королевы. Впрочем, ходили упорные слухи, что ее поторопили в мир иной с помощью яда. Кто знает, как там было. Вроде уже и незачем было ни Генриху, ни Анне убивать Екатерину: если уж и делать это, то раньше. Если король и его вторая жена предпринимали что-то в смысле отравления неугодных, то получалось у них из рук вон плохо. Но далеко не факт, что предпринимали.
Что сказать про всю эту историю с королевским разводом? Встретились два упрямства, и ожидаемо победило упрямство того, кто держал в руках рычаги власти и не стеснялся эти рычаги использовать. У второй стороны шансы уцелеть и сохранить хотя бы частично свое положение были весьма невелики. Но, на мой взгляд, все же были. Дальше только мое предположение, соглашаться с ним совсем не обязательно, а конструктивно критиковать - можно и нужно.
Конечно, Екатерина не должна была врать относительно осуществления брака с Артуром и признавать себя незаконной сожительницей короля, это было бы полным безобразием, тут и говорить не о чем. Мне кажется, в какой-то момент ей следовало оглядеться вокруг, «трезво содрогнуться», понять, что лучше уже не будет, - и согласиться удалиться в монастырь. Существовала такая точка зрения, что принявший монашество человек удаляется от мира, переходит на совсем другой уровень и мирские узы его больше не связывают. Так что оставшийся в миру супруг мог с чистой совестью вступить в новый брак.
Эта точка зрения не была бесспорной, и, конечно, могли набежать всякие больно сведущие в теологии умники со своими ценными противоположными мнениями, но все частности можно было бы благополучно утрясти, приложив некоторые усилия. Уж Генрих бы расстарался, да и папа вряд ли стал бы чинить препятствия в данном вопросе: от мирного решения проблемы ему была бы сплошная польза. Уж он бы поспособствовал тому, чтобы уход в монастырь был осуществлен на условиях Екатерины и с защитой прав ее дочери. И император остался бы доволен: впрягаться за тетю и кузину у него желания не было, а тут можно было с покер-фейсом во всю гамбургскую физиономию заявить: дражайшая тетушка решила уйти в монастырь, она у меня очень благочестивая, у нас вся семья такая, тетя, я тобой горжусь, так держать. Развод? Какой развод? Война с Англией? Какая война с Англией? Ах, оставьте, у нас сплошная дружба и тесное сотрудничество.
Теоретически рассуждая, какие преимущества могла бы извлечь Екатерина из своей уступки?
Могли Екатерине перепасть и бонусы из серии «пустячок, а приятно». Ну например, она могла бы получить хорошее отношение со стороны бывшего мужа, который, будучи несказанно благодарным за такую серьезную уступку со стороны бывшей жены, бегал бы вокруг с вопросами «Чего изволите?» и старался бы удовлетворить любое ее желание и выполнить любое условие. За неимением бывших мужей не могу сказать, является ли такое поведение разлюбившего тебя мужчины каким-то особенным благом, но, думаю, в любом случае это лучше, чем бывший муж, ежеминутно мечтающий, чтобы ты поскорее сдохла, да еще имеющий в своем распоряжении средства твою кончину максимально приблизить. Ну, и дожить до того момента, когда король бросит свою лахудру, и посмотреть, что дальше будет, Екатерине тоже могло быть интересно. Если неинтересно, то то она прямо натурально святая, тогда ее место точно в монастыре, а не среди обычных грешных людей с их суетными страстишками и вульгарным любопытством к жизни ближнего своего.
Екатерина, как известно, таким путем не пошла и стояла насмерть за свои убеждения, хотя уже под конец и не надеялась что-нибудь выстоять. Ну как - не надеялась… Она не могла не видеть, что происходит вокруг, но, видимо, продолжала верить, что наведенный злой ведьмой (Анной Болейн) морок внезапно рассеется, ведьма испарится, а король стряхнет оцепенение, оглянется по сторонам и в ту же секунду станет тем прекрасным принцем, который когда-то выбрал ее в жены. Вернется к ней, законной супруге, которую положено любить просто потому, что она законная супруга, и будут они продолжать свою счастливую семейную жизнь прямо с того места, где в прошлый раз закончили. Потому что так правильно. А как оно происходит в реальной жизни - да по барабану, мы будем ориентироваться на то, как должно быть по нашим религиозным представлениям.
Г. Эворт. Портрет Марии Тюдор
Вот странно, казалось бы, немолодая и неглупая женщина, довольно сложную жизнь прожила, а искренне верила, что можно дважды войти в одну реку. Такая наивность у них - фамильная, Марии это тоже передалось. Они с мамой обе были любительницами паровозы на полном ходу останавливать. И ни одна не преуспела, хотя в вере своей были крепки и несгибаемы. Вот, кстати, доказательство того, что постулат «Главное - верить, и все получится!» работает не всегда. Желательно еще и связи с реальностью не терять.
Ну, по возможности, конечно.
Продолжение здесь
Сначала Генрих самоуверенно думал, что аннулирование брака не займет много времени - верный советник кардинал Уолси добудет соответствующее папское разрешение в кратчайшие сроки и представит его пред ясные королевские очи на блюдечке с голубой каемочкой. А что, делал же он раньше все, что король попросит, вот и теперь пусть сделает. А всю правду ему с самого начала говорить необязательно: пусть думает, что старается ради французской принцессы и, следовательно, ради англо-французского альянса, а не ради худородной выскочки Анны Болейн, которой тот же Уолси в прошлом запретил выходить замуж за Генри Перси, наследника графа Нортумберленда - как раз по причине ее худородности (автозамена все время исправляет на «худосочности»… Ну, наверное, и этот параметр Уолси тоже учитывал). Уолси, конечно, практически сразу все узнал, но тут уж было не до его мнения, потому что Великое дело короля (так скоро стали называть дело о разводе) ощутимо запахло керосином.
Л. Хорнболт. Портрет Екатерины Арагонской
Уолси как папскому легату не удалось самому вынести решение, требовалось вмешательство папы римского. А поведение папы во всей этой долгой истории прекрасно описывается одной фразой из рассказа Зощенко: «Хозяин держится индифферентно - ваньку валяет». Для папы все это безобразие было совершенно некстати. Не ко времени.
Бывало, и нередко, что короли с женами разводились. Вон, что далеко ходить, собственная семья Генриха была далеко не благополучна в этом смысле, прямо хоть бери и всех на семейную терапию строем веди. Муж его сестры Марии, французский король Людовик XII, развелся с первой женой, в комплекте с которой и получил королевство. Или другая сестра Генриха, Маргарет (та самая, которая так неудачно лишилась первого мужа в битве при Флоддене), развелась со вторым мужем - и ничего. И Генриху можно было бы навстречу пойти, но момент, повторюсь, был крайне неудачный. Папе жутко не хотелось ссориться ни с Англией, ни с Империей. А тут еще императорские войска захватили Рим, и папа оказался фактически пленником императора. И как-то не очень удобно действовать против родственников человека, который держит нож у твоего горла. Удобно, но не очень. А Екатерина приходилась родной теткой императору Карлу V.
Вот почему папа не рвался выносить решение в пользу Генриха. Правда, отправил в Англию специально для участия в бракоразводном процессе своего легата, кардинала Кампеджо, с отеческим напутствием: «Тяни время, гад!» А там, мол, или ишак сдохнет, или падишах, или я. Само как-нибудь рассосется.
Никто своевременно не сдох Само не рассосалось. В Англии начался суд под председательством Кампеджо, на который в качестве ответчицы явилась Екатерина и, опустившись перед королем на колени, заявила, что а) она была ему верной и любящей женой, б) что до брака с ним она была девственницей, так что свои измышления о ее свершившемся браке с Артуром пусть он засунет себе под мантию, в) «нет у тебя ничего на меня, начальник» против нее у короля и суда никаких доводов нет, вот когда они появятся, тогда и приходите. После чего встала и вышла. И больше на заседания ни приходила, сколько повесток ей по почте ни отправляли. Она вообще юрисдикцию этого суда не признавала, а считала, что если какие-то вопросы возникают, они должны слушаться только в Риме.
Генри Нельсон О'Нил. Суд над Екатериной Арагонской
Кампеджо тоже долго засиживаться не стал, даже чаю не попил. Дело, говорит, сложное, мне надо посоветоваться с товарищами в Риме. Нет, по скайпу не могу, его еще не изобрели. Мы посоветуемся, и наш уважаемый папа известит вас о принятом решении. Ариведерчи. Собрал наспех чемоданы и растворился в очереди на посадку на рейс «Лондон, Хитроу - Рим, Фьюмичино» в туманной дали. Больше его в Англии никто не видел. Как и папского разрешения на развод.
Следующие несколько лет король Генрих посвятил попыткам выцарапать у папы нужную бумагу и надавить на Екатерину, чтобы она в этом деле действовала с ним заодно: признала, что никакая она ему не жена. Или, в крайнем случае, ушла в монастырь. В ответ на все эти интересные предложения Екатерина вежливо, твердо, смиренно, в изысканных выражениях посылала царственного супруга непосредственно в пень.
Анна Болейн вышла из тени и постепенно начала вести себя, как настоящая королева. Не в смысле «с королевским достоинством», с этим у нее были как раз большие проблемы, а просто много времени проводила с королем, занимала лучшие покои во дворцах, носила королевские драгоценности и собирала вокруг себя придворных, которые, конечно же, понимали в какую сторону ветер дует. Екатерина на это все взирала с видимым спокойствием, не позволяла себе ни одного недоброго слова в адрес окончательно сбрендившего на своей идефикс (разводе) супруга даже ни разу его козлом не назвала и была неизменно вежлива со своей будущей преемницей. Хотя мнение о ней, конечно, имела.
Екатерина не только потеряла любовь мужа - это бы еще полбеды или совсем не беда - она начала терять свое королевское положение. У нее постепенно отнимали доходы, имущество, разлучили с единственной дочерью, а в один далеко не прекрасный день лишили и королевского титула. Генрих больше не мог терпеть неопределенность и слушать скандалы Анны. Семь лет эта волынка продлилась, сколько можно ждать милостей от природы папы, взять отобрать их у него - наша задача! «Слова Мичурина? Нет, мои! - сказал Генрих. - Потому что Мичурин сказал про яблоки и груши, а я говорю про верховную власть над церковью!»
Генрих обвенчался с Анной (к тому моменту уже беременной), архиепископ Кентерберийский Томас Кранмер объявил брак Генриха и Екатерины недействительным. Потом последовал Акт о супрематии, который объявлял короля верховным главой церкви на территории Англии. Вот так Англия вступила на путь Реформации. Наверное, самому Генриху это не слишком нравилось. Он в душе был правоверным католиком и очень не любил все эти протестантские штучки. А что поделать? Хотел Анну? Вот тебе Анна, уже даже беременная твоим наследником (ну, все так думали). Только она идет в комплекте с религиозными реформами. Так себе комплект, честно говоря, но уж кто за что боролся.
У Екатерины отобрали королевский титул и стали именовать вдовствующей принцессой. Она в своем кругу продолжала называть себя королевой. Последние годы своей жизни Екатерина провела, переезжая по приказу Генриха из замка в замок. Слуг и приближенных рядом с ней осталось совсем мало: слугам нечем было платить, а посещения друзей и переписка с ними были фактически запрещены королем. Императорский посол Эсташ (Юстас) Шапюи как-то прорывался, да и сообщения Алексу ловко передавал. Он вообще много сделал для поддержки королевы и ее дочери, принцессы Марии, которая, кстати, в результате всех этих потрясений стала считаться незаконнорожденной. Шапюи даже вроде бы пытался организовать побег принцессы на континент и вообще защитить ее всеми возможными способами, потому что существовала ненулевая вероятность, что любящий папаня под давлением новой жены может дочку укокошить, обвинив в измене: а чО она папеньку главой церкви не признает и не хочет называть брак своих родителей позорным кровосмешением, а себя незаконнорожденной? Странная какая-то, ей-Богу.
Мастер Джон. Портрет Марии Тюдор
В том числе за положение Марии билась королева Екатерина, когда отказывалась признавать себя незаконной женой. В качестве наказания ее с дочерью разлучили: даже когда Мария была серьезно больна, матери не позволили за ней ухаживать и даже мельком ее увидеть. Здоровье самой Екатерины тоже сильно пошатнулось. Не укрепляло его и то, что она с ужасом была вынуждена наблюдать, как страна коллективно впадает в ересь. Для нее, дочери Католических королей, это был страшный кошмар и дно, ниже которого падать некуда. Все эти переживания ускорили кончину королевы. Впрочем, ходили упорные слухи, что ее поторопили в мир иной с помощью яда. Кто знает, как там было. Вроде уже и незачем было ни Генриху, ни Анне убивать Екатерину: если уж и делать это, то раньше. Если король и его вторая жена предпринимали что-то в смысле отравления неугодных, то получалось у них из рук вон плохо. Но далеко не факт, что предпринимали.
Что сказать про всю эту историю с королевским разводом? Встретились два упрямства, и ожидаемо победило упрямство того, кто держал в руках рычаги власти и не стеснялся эти рычаги использовать. У второй стороны шансы уцелеть и сохранить хотя бы частично свое положение были весьма невелики. Но, на мой взгляд, все же были. Дальше только мое предположение, соглашаться с ним совсем не обязательно, а конструктивно критиковать - можно и нужно.
Конечно, Екатерина не должна была врать относительно осуществления брака с Артуром и признавать себя незаконной сожительницей короля, это было бы полным безобразием, тут и говорить не о чем. Мне кажется, в какой-то момент ей следовало оглядеться вокруг, «трезво содрогнуться», понять, что лучше уже не будет, - и согласиться удалиться в монастырь. Существовала такая точка зрения, что принявший монашество человек удаляется от мира, переходит на совсем другой уровень и мирские узы его больше не связывают. Так что оставшийся в миру супруг мог с чистой совестью вступить в новый брак.
Эта точка зрения не была бесспорной, и, конечно, могли набежать всякие больно сведущие в теологии умники со своими ценными противоположными мнениями, но все частности можно было бы благополучно утрясти, приложив некоторые усилия. Уж Генрих бы расстарался, да и папа вряд ли стал бы чинить препятствия в данном вопросе: от мирного решения проблемы ему была бы сплошная польза. Уж он бы поспособствовал тому, чтобы уход в монастырь был осуществлен на условиях Екатерины и с защитой прав ее дочери. И император остался бы доволен: впрягаться за тетю и кузину у него желания не было, а тут можно было с покер-фейсом во всю гамбургскую физиономию заявить: дражайшая тетушка решила уйти в монастырь, она у меня очень благочестивая, у нас вся семья такая, тетя, я тобой горжусь, так держать. Развод? Какой развод? Война с Англией? Какая война с Англией? Ах, оставьте, у нас сплошная дружба и тесное сотрудничество.
Теоретически рассуждая, какие преимущества могла бы извлечь Екатерина из своей уступки?
- Не было бы всех этих унизительных выяснений, кто с кем спал-не спал, и последующих манипуляций с титулами. Никаких «вдовствующих принцесс». Королева ушла в монастырь - и баста. Никаких репутационных потерь вообще, наоборот: благочестивая королева настолько благочестивая, что не смогла жить на помойке, в которую превратился английский королевский двор.
- Раз брак не аннулируется, значит, положение дочери, рожденной в этом абсолютно законном браке, остается неизменным. Какой смысл теперь лишать ее статуса законной наследницы? Да никакого. Мария, конечно, уступала бы сыновьям отца, рожденным во втором браке, зато стояла бы впереди всех последующих дочерей в очереди за короной. Шансов занять престол у нее оставалось бы немного, зато ее можно было бы выдать замуж за какого-нибудь приличного принца, потому что никаких сомнений в ее статусе бы не возникало. Как показывает практика, солнце не всем на планете одинаково светит: и принцессе, и простой проводнице незаконнорожденной леди. Принцессе оно светит все же немножко иначе. И брак принцессе светит более выгодный, тут не поспоришь.
- Не пришлось бы Генриху рвать с Римом и сворачивать на путь Реформации, начиная новый масштабный проект под названием «Англиканская церковь». Насколько это было бы хорошо для Англии, можно спорить, но для Екатерины то, что Англия осталось бы под крылышком Рима, однозначно было бы хорошо. И окончательного роспуска монастырей, кстати, можно было бы не бояться: как их упразднишь, когда у тебя в монастыре бывшая жена? Чтобы она у тебя на пороге дворца появилась, требуя свои законные квадратные метры жилплощади и алименты, потому что ей больше некуда идти? Нет уж, пусть сидит, где сидит, мы тому монастырю еще и деньжат подкинем на обзаведение новыми предметами культа и вообще на безбедную жизнь.
Могли Екатерине перепасть и бонусы из серии «пустячок, а приятно». Ну например, она могла бы получить хорошее отношение со стороны бывшего мужа, который, будучи несказанно благодарным за такую серьезную уступку со стороны бывшей жены, бегал бы вокруг с вопросами «Чего изволите?» и старался бы удовлетворить любое ее желание и выполнить любое условие. За неимением бывших мужей не могу сказать, является ли такое поведение разлюбившего тебя мужчины каким-то особенным благом, но, думаю, в любом случае это лучше, чем бывший муж, ежеминутно мечтающий, чтобы ты поскорее сдохла, да еще имеющий в своем распоряжении средства твою кончину максимально приблизить. Ну, и дожить до того момента, когда король бросит свою лахудру, и посмотреть, что дальше будет, Екатерине тоже могло быть интересно. Если неинтересно, то то она прямо натурально святая, тогда ее место точно в монастыре, а не среди обычных грешных людей с их суетными страстишками и вульгарным любопытством к жизни ближнего своего.
Екатерина, как известно, таким путем не пошла и стояла насмерть за свои убеждения, хотя уже под конец и не надеялась что-нибудь выстоять. Ну как - не надеялась… Она не могла не видеть, что происходит вокруг, но, видимо, продолжала верить, что наведенный злой ведьмой (Анной Болейн) морок внезапно рассеется, ведьма испарится, а король стряхнет оцепенение, оглянется по сторонам и в ту же секунду станет тем прекрасным принцем, который когда-то выбрал ее в жены. Вернется к ней, законной супруге, которую положено любить просто потому, что она законная супруга, и будут они продолжать свою счастливую семейную жизнь прямо с того места, где в прошлый раз закончили. Потому что так правильно. А как оно происходит в реальной жизни - да по барабану, мы будем ориентироваться на то, как должно быть по нашим религиозным представлениям.
Г. Эворт. Портрет Марии Тюдор
Вот странно, казалось бы, немолодая и неглупая женщина, довольно сложную жизнь прожила, а искренне верила, что можно дважды войти в одну реку. Такая наивность у них - фамильная, Марии это тоже передалось. Они с мамой обе были любительницами паровозы на полном ходу останавливать. И ни одна не преуспела, хотя в вере своей были крепки и несгибаемы. Вот, кстати, доказательство того, что постулат «Главное - верить, и все получится!» работает не всегда. Желательно еще и связи с реальностью не терять.
Ну, по возможности, конечно.