О зиме, о детстве, обо всем помаленьку...
Зима. Поздний вечер. Холодно. Дует пронизывающий ветер. Я иду по улице, пытаясь спрятать лицо поглубже в воротник. Но все-таки я люблю зимний ночной город. Не знаю, может быть, потому что он ассоциируется у меня с детством. Особенно эти рыжие фонари. В моей памяти осталось короткое, но яркое воспоминание. Вечер. Зимний двор, весь залитый таким теплым рыжим светом. Я еще совсем маленькая. Меня везут на детских санках. Мои глаза уже слипаются. Сквозь сон я слышу голоса взрослых и через застилающую глаза сонную пелену вижу, как сверкает в свете фонарей свежий чистый снег под полозьями санок…
Помню вот такой же холодный зимний вечер. Как это, кажется, было недавно. Мне лет семь. Мы с родителями возвращаемся из гостей. Долго стоим на остановке. Людей вокруг очень мало. Наконец подходит трамвай. Я сажусь к маме на колени. Дышу на стекло и, как зачарованная, наблюдаю, как ледяной узор расползается в разные стороны, открывая мне окошко. Вся ночная улица заполнена светом: горящие окна домов, фары машин, огни фонарей и искрящийся снег. Там, за окном, зима и холод, а в салоне тепло. Трамвай качается и поскрипывает. А проделанный мной «глазок» постепенно снова затягивается ледяной пленкой…
Вот подумала о трамвайном вагоне, и вспомнился поезд. Непроизвольно одно воспоминание перешло в другое. Лето. Мы с мамой едем к бабушке. Четверо суток в поезде. Монотонный стук колес. За окном проплывают бесконечные поля и леса. От нечего делать я наблюдаю за мелькающими вверх-вниз от столба к столбу проводами. Наконец, показываются горы. А значит впереди тоннель… Как я их боялась, когда была маленькой! Не понимала, глупая, их своеобразной красоты. Теперь поезда ездят по другой дороге… А вот поезд переезжает длиннющий мост, и все пассажиры высыпают в коридор или «приклеиваются» к окнам в своих купе, чтобы получше рассмотреть эту красоту: бескрайнее водное пространство, солнце играет в легких волнах, создавая причудливые блики… Вечер. Мы ложимся спать. Поезд подъезжает к станции. Стук колес становится медленнее. Это размеренное «тук-тук, тук-тук» усыпляет. Вот через темное купе от стены к стене проскользил луч станционного прожектора. Потом еще один. Раздается скрип тормозов. Поезд медленно останавливается. Через несколько секунд от «головы» к «хвосту» проходит последняя судорога, и поезд замирает. Неожиданно наступившая тишина прерывается звуком открывающихся дверей купе, приглушенными шагами, тихими голосами… Но я уже сплю…
Я иду, задумавшись. Дорога знакомая. Ее я проходила много-много раз. Я знаю каждый поворот. Ноги сами идут. А я могу спокойно предаваться воспоминаниям.
…Ранняя осень. Только что стемнело. Вдоль улицы, уходя вдаль двумя золотыми нитями бус - фонари. Ночью серость, суматошность, грязь дня становятся невидимыми, смазываются, стираются. Навстречу идут люди. Но ночью даже на многолюдной улице чувствуешь себя как будто отделенной от других, предоставленной самой себе. Холода еще не пришли, и теплый ночной ветерок гладит меня по щекам. Мне хорошо. Я почти счастлива. Иду и представляю, как рядом со мной идет любимый человек. И никому из встречных нет дела до меня с моими мыслями…
Когда на душе скребут кошки и все вокруг раздражает; когда кажется, что слишком многое еще не сделано, а времени почти не осталось; когда преследует ощущение безысходности; когда даже жить не хочется, хорошо прогуляться по ночному городу. И хотя во время такой прогулки обостряется чувство одиночества, оно становится не гнетущим, а щемяще-приятным. В такие минуты я понимаю поэтическое выражение «сладостная грусть». Ночь, кажется, освобождает от проблем, ставших причиной расстройства, впитывает их в себя и растворяет, оставляя лишь чувство. Тебе никто не нужен в этот момент, но и ни одному встречному прохожему нет дела до твоих тревог. Никто не будет тебя утешать, тем самым, пробуждая твой эгоизм, который начинает кричать: «Да! Я - самый несчастный человек на свете!». Нет, здесь каждый думает только о себе. Тогда начинаешь понимать, что ты - лишь ничтожная часть огромного мира, и твои печали - также малы и незначительны. Конечно, когда ты возвращаешься домой, все снова возвращается, но ты уже примиряешься с этим и, закусив губу, упорно идешь дальше по жизни. И, кажется, неведомая Сила помогает тебе…
Помню вот такой же холодный зимний вечер. Как это, кажется, было недавно. Мне лет семь. Мы с родителями возвращаемся из гостей. Долго стоим на остановке. Людей вокруг очень мало. Наконец подходит трамвай. Я сажусь к маме на колени. Дышу на стекло и, как зачарованная, наблюдаю, как ледяной узор расползается в разные стороны, открывая мне окошко. Вся ночная улица заполнена светом: горящие окна домов, фары машин, огни фонарей и искрящийся снег. Там, за окном, зима и холод, а в салоне тепло. Трамвай качается и поскрипывает. А проделанный мной «глазок» постепенно снова затягивается ледяной пленкой…
Вот подумала о трамвайном вагоне, и вспомнился поезд. Непроизвольно одно воспоминание перешло в другое. Лето. Мы с мамой едем к бабушке. Четверо суток в поезде. Монотонный стук колес. За окном проплывают бесконечные поля и леса. От нечего делать я наблюдаю за мелькающими вверх-вниз от столба к столбу проводами. Наконец, показываются горы. А значит впереди тоннель… Как я их боялась, когда была маленькой! Не понимала, глупая, их своеобразной красоты. Теперь поезда ездят по другой дороге… А вот поезд переезжает длиннющий мост, и все пассажиры высыпают в коридор или «приклеиваются» к окнам в своих купе, чтобы получше рассмотреть эту красоту: бескрайнее водное пространство, солнце играет в легких волнах, создавая причудливые блики… Вечер. Мы ложимся спать. Поезд подъезжает к станции. Стук колес становится медленнее. Это размеренное «тук-тук, тук-тук» усыпляет. Вот через темное купе от стены к стене проскользил луч станционного прожектора. Потом еще один. Раздается скрип тормозов. Поезд медленно останавливается. Через несколько секунд от «головы» к «хвосту» проходит последняя судорога, и поезд замирает. Неожиданно наступившая тишина прерывается звуком открывающихся дверей купе, приглушенными шагами, тихими голосами… Но я уже сплю…
Я иду, задумавшись. Дорога знакомая. Ее я проходила много-много раз. Я знаю каждый поворот. Ноги сами идут. А я могу спокойно предаваться воспоминаниям.
…Ранняя осень. Только что стемнело. Вдоль улицы, уходя вдаль двумя золотыми нитями бус - фонари. Ночью серость, суматошность, грязь дня становятся невидимыми, смазываются, стираются. Навстречу идут люди. Но ночью даже на многолюдной улице чувствуешь себя как будто отделенной от других, предоставленной самой себе. Холода еще не пришли, и теплый ночной ветерок гладит меня по щекам. Мне хорошо. Я почти счастлива. Иду и представляю, как рядом со мной идет любимый человек. И никому из встречных нет дела до меня с моими мыслями…
Когда на душе скребут кошки и все вокруг раздражает; когда кажется, что слишком многое еще не сделано, а времени почти не осталось; когда преследует ощущение безысходности; когда даже жить не хочется, хорошо прогуляться по ночному городу. И хотя во время такой прогулки обостряется чувство одиночества, оно становится не гнетущим, а щемяще-приятным. В такие минуты я понимаю поэтическое выражение «сладостная грусть». Ночь, кажется, освобождает от проблем, ставших причиной расстройства, впитывает их в себя и растворяет, оставляя лишь чувство. Тебе никто не нужен в этот момент, но и ни одному встречному прохожему нет дела до твоих тревог. Никто не будет тебя утешать, тем самым, пробуждая твой эгоизм, который начинает кричать: «Да! Я - самый несчастный человек на свете!». Нет, здесь каждый думает только о себе. Тогда начинаешь понимать, что ты - лишь ничтожная часть огромного мира, и твои печали - также малы и незначительны. Конечно, когда ты возвращаешься домой, все снова возвращается, но ты уже примиряешься с этим и, закусив губу, упорно идешь дальше по жизни. И, кажется, неведомая Сила помогает тебе…