Горький о русском правительстве
Максим Горький (Алексей Максимович Пешков, 1868-1936) - русский писатель, прозаик, драматург. Один из самых значительных и известных в мире русских писателей и мыслителей.
Не давайте денег русскому правительству!
Когда правительство теряет доверие народа, но не уступает ему своей власти, - оно становится только политической партией.
Когда такая политическая партия идет против здравого смысла народа, отрицающего ее, и, стремясь подавить это отрицание, употребляет насилие, - всякий разумный и честный человек должен сказать, что подобная борьба против воли народа - преступна, что данная партия ставит свои корыстные интересы выше интересов всей страны.
Русское правительство есть только политическая партия, лишенная моральной связи с русским народом и враждебная ему по своим задачам, - это должно быть понятно всем неглупым людям, наблюдающим за жизнью России…
Русский народ тяжёлым и горьким опытом убедился, наконец, что правительство неуклонно ведёт страну к гибели, он восстал против политики разорения России и бессмысленных авантюр, он восстал и потребовал контроля над действиями лиц, правящих его судьбой.
Под напором народного протеста правительство уступило его воле и обещало ввести в России конституцию, дабы поставить её на широкий путь свободного развития духовных сил народа, на путь экономического прогресса.
Но тотчас же, видя недостаток организации и дисциплины в народных массах, оно пожелало возвратить себе утраченную власть и, пользуясь своим административным аппаратом, с варварской простотой приемов приступило к восстановлению своей власти.
За время с 17 октября по сей день приговорами военных судов предано смертной казни 397 человек, арестовано и выслано в Сибирь 18 тысяч, закрыто 79 газет в провинциях и 57 в столицах. Сколько расстреляно народа вообще в России, это трудно сказать, но следует считать тысячами. (достаточно указать, что один генерал Орлов при усмирении Прибалтийского края расстрелял, по официальному отчёту, 621 человека - прим. М.Г.).
Эти аресты, ссылки, казни, эти реки горячей крови народа вырыли еще глубже пропасть между ним и партией насильников, всё это ещё выше приподняло революционное настроение. Голод в 22 губерниях тоже помогает росту ненависти к правительству.
Сила народа - растёт. Всё более развивается в массах ясное сознание своего положения, всё определённее встаёт пред глазами единственный выход из него. В крестьянских и рабочих массах возникают организации, развивается дисциплина. Давление - сплачивает. Сто сорок миллионов разумных существ постепенно и быстро сливаются в одну волну, дабы нанести решительный удар злой и темной силе, так долго порабощавшей его.
Сила правительства - его армия. Но она уже дезорганизована и дезорганизуется всё более. Солдат не может спокойно подчиняться начальнику, когда он знает, что у него в деревне мать и отец умирают с голода, что при малейшей попытке к протесту - их секут нагайками, рубят шашками и расстреливают, как зверей, такие же жалкие серые люди, как он сам. Из Маньчжурии войска возвращаются разоруженными и под конвоем.
Партия, именующая себя русским правительством, всё-таки ещё может опереться на армию, но она уже и теперь не имеет денег для борьбы с народом. И вот она обращается к Европе. Европа говорит:
«Сначала я хочу видеть у вас порядок, потом я вам дам денег…»
Под давлением необходимости иметь деньги русские власти устраивают гнуснейшую комедию народного представительства. Честные люди, искренно и бескорыстно желающие добра стране, посажены в тюрьмы, высланы в Сибирь, всеми способами устранены от выборов. Выборы всюду идут под давлением полиции или тех людей, которые зовут себя «монархистами». Те из них, которые не служат в тайной полиции, не лучше тех которые служат в ней. За деньги они не только Христа продадут, - Сатану признают главой церкви. Если этим «монархистам» перестать давать деньги - завтра же большинство из них будет врагами правительства. Связи с народом у них нет и не может быть.
Народ понял эту грубую комедию, он ясно видит, что Дума - декорация, которою хотят обмануть Европу, чтобы достать из её карманов денег на борьбу же с ним. Он не хочет Думы, в которую желают посадить на роли представителей его желании каких-то тёмных людей, не известных ему. Там, где его полиция гоняет на выборы нагайками, он выбирает мошенников, угодных правительству, там же, где есть хоть малейшая свобода, - он выбирает только тех, кто уже сослан в Сибирь или сидит в тюрьме за свои политические убеждения.
Он выбирает также глухонемых, остроумно идя навстречу желанию своего правительства, которое хотело бы наполнить Думу восковыми фигурами, деревянными болванами, чем угодно - только не честными людьми.
И в то же время народ вооружается. Он видит, что нужно драться, если ему не уступят. Он будет драться.
И, разумеется, он победит.
Максим Горький, Собрание сочинений, том 23, с. 381-383
Не давайте денег русскому правительству!
Когда правительство теряет доверие народа, но не уступает ему своей власти, - оно становится только политической партией.
Когда такая политическая партия идет против здравого смысла народа, отрицающего ее, и, стремясь подавить это отрицание, употребляет насилие, - всякий разумный и честный человек должен сказать, что подобная борьба против воли народа - преступна, что данная партия ставит свои корыстные интересы выше интересов всей страны.
Русское правительство есть только политическая партия, лишенная моральной связи с русским народом и враждебная ему по своим задачам, - это должно быть понятно всем неглупым людям, наблюдающим за жизнью России…
Русский народ тяжёлым и горьким опытом убедился, наконец, что правительство неуклонно ведёт страну к гибели, он восстал против политики разорения России и бессмысленных авантюр, он восстал и потребовал контроля над действиями лиц, правящих его судьбой.
Под напором народного протеста правительство уступило его воле и обещало ввести в России конституцию, дабы поставить её на широкий путь свободного развития духовных сил народа, на путь экономического прогресса.
Но тотчас же, видя недостаток организации и дисциплины в народных массах, оно пожелало возвратить себе утраченную власть и, пользуясь своим административным аппаратом, с варварской простотой приемов приступило к восстановлению своей власти.
За время с 17 октября по сей день приговорами военных судов предано смертной казни 397 человек, арестовано и выслано в Сибирь 18 тысяч, закрыто 79 газет в провинциях и 57 в столицах. Сколько расстреляно народа вообще в России, это трудно сказать, но следует считать тысячами. (достаточно указать, что один генерал Орлов при усмирении Прибалтийского края расстрелял, по официальному отчёту, 621 человека - прим. М.Г.).
Эти аресты, ссылки, казни, эти реки горячей крови народа вырыли еще глубже пропасть между ним и партией насильников, всё это ещё выше приподняло революционное настроение. Голод в 22 губерниях тоже помогает росту ненависти к правительству.
Сила народа - растёт. Всё более развивается в массах ясное сознание своего положения, всё определённее встаёт пред глазами единственный выход из него. В крестьянских и рабочих массах возникают организации, развивается дисциплина. Давление - сплачивает. Сто сорок миллионов разумных существ постепенно и быстро сливаются в одну волну, дабы нанести решительный удар злой и темной силе, так долго порабощавшей его.
Сила правительства - его армия. Но она уже дезорганизована и дезорганизуется всё более. Солдат не может спокойно подчиняться начальнику, когда он знает, что у него в деревне мать и отец умирают с голода, что при малейшей попытке к протесту - их секут нагайками, рубят шашками и расстреливают, как зверей, такие же жалкие серые люди, как он сам. Из Маньчжурии войска возвращаются разоруженными и под конвоем.
Партия, именующая себя русским правительством, всё-таки ещё может опереться на армию, но она уже и теперь не имеет денег для борьбы с народом. И вот она обращается к Европе. Европа говорит:
«Сначала я хочу видеть у вас порядок, потом я вам дам денег…»
Под давлением необходимости иметь деньги русские власти устраивают гнуснейшую комедию народного представительства. Честные люди, искренно и бескорыстно желающие добра стране, посажены в тюрьмы, высланы в Сибирь, всеми способами устранены от выборов. Выборы всюду идут под давлением полиции или тех людей, которые зовут себя «монархистами». Те из них, которые не служат в тайной полиции, не лучше тех которые служат в ней. За деньги они не только Христа продадут, - Сатану признают главой церкви. Если этим «монархистам» перестать давать деньги - завтра же большинство из них будет врагами правительства. Связи с народом у них нет и не может быть.
Народ понял эту грубую комедию, он ясно видит, что Дума - декорация, которою хотят обмануть Европу, чтобы достать из её карманов денег на борьбу же с ним. Он не хочет Думы, в которую желают посадить на роли представителей его желании каких-то тёмных людей, не известных ему. Там, где его полиция гоняет на выборы нагайками, он выбирает мошенников, угодных правительству, там же, где есть хоть малейшая свобода, - он выбирает только тех, кто уже сослан в Сибирь или сидит в тюрьме за свои политические убеждения.
Он выбирает также глухонемых, остроумно идя навстречу желанию своего правительства, которое хотело бы наполнить Думу восковыми фигурами, деревянными болванами, чем угодно - только не честными людьми.
И в то же время народ вооружается. Он видит, что нужно драться, если ему не уступят. Он будет драться.
И, разумеется, он победит.
Максим Горький, Собрание сочинений, том 23, с. 381-383