Особенности преподавания в марте двадцать первого...
Я захожу в практически пустую академию, и знаю, что сейчас единственный очно преподаю тут курс философии. Иду по коридорам (гулкое эхо прилагается), бывает, что за весь день не вижу ни одного преподавателя.
Подхожу к аудитории, где меня ждет пара-тройка студентов. Открываю дверь, они рассаживаются по партам (особенно круто это выглядит в двухэтажном амфитеатре № 456), а я достаю мобильник и начинаю конференцию. Удаленно меня слушает пять-восемь человек. Прохаживаюсь, как обычно, перед кафедрой, держа в руках телефон. Когда черчу схемы, приходиться активировать передачу видео. Капель за окнами. Скрипы паркетных шашек под ногами. Иногда по телефону прорываются крики "Отстань, куда лезешь!", "Мама, кушать!" или звуки обеда.
Самое удивительное в этом вот всём - нельзя, рассказывая тему "экзистенциализм", просто взмахнуть рукой и сказать: абсурд это то, что вы видите вокруг себя. Не пройдет. В понимании студентов ситуация уже рационализировалась, к ней привыкли, начали находить свои удобства и удовольствия. Да я и сам уже привык.
Жизнь продолжается.
Подхожу к аудитории, где меня ждет пара-тройка студентов. Открываю дверь, они рассаживаются по партам (особенно круто это выглядит в двухэтажном амфитеатре № 456), а я достаю мобильник и начинаю конференцию. Удаленно меня слушает пять-восемь человек. Прохаживаюсь, как обычно, перед кафедрой, держа в руках телефон. Когда черчу схемы, приходиться активировать передачу видео. Капель за окнами. Скрипы паркетных шашек под ногами. Иногда по телефону прорываются крики "Отстань, куда лезешь!", "Мама, кушать!" или звуки обеда.
Самое удивительное в этом вот всём - нельзя, рассказывая тему "экзистенциализм", просто взмахнуть рукой и сказать: абсурд это то, что вы видите вокруг себя. Не пройдет. В понимании студентов ситуация уже рационализировалась, к ней привыкли, начали находить свои удобства и удовольствия. Да я и сам уже привык.
Жизнь продолжается.