...
Стальная дверца печи поехала вверх, и приглушённый гул вечного огня превратился в красный раскалённый рёв. Жар метнулся на них голодным зверем. Её Амму скормили ему. Её волосы, кожу, улыбку. Её голос. То, как она брала в помощники Киплинга, чтобы любить своих близнецов на сон грядущий: "Мы одной крови - вы и я". Её поцелуи перед сном. То, как она пальцами одной руки ухватывала лицо ребёнка (сплюснутые щёки, рыбий ротик), а другой делала ему пробор и причёсывала его. То, как она, нагнувшись, держала перед Рахелью панталончики. Левая ножка, правая ножка. Всё это скормили зверю, и он остался доволен.
Она была их Амму и их Баба, и она любила их Вдвойне.
Дверца печи с лязгом захлопнулась. Плакать никто не плакал.
(Когда слова предают ощущения. Когда совсем не про тебя, но будто о тебе. О всех нас. Бесконечно.)
Арундати Рой "Бог мелочей"