Р Е Ш Е Т К А
ВСПЛЫВАЮЩИЕ ОКНА ПАМЯТИ
ОКНО ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЕ
Летом 1971 года мне приснился сон. Я увидела себя, стоящей в большой толпе незнакомых мне людей, ощущая себя слитной ее частью.
Люди, чрезвычайно мне симпатичные, в спокойном ожидании чего-то стояли перед воротами высокой чугунной решетки, ограждающей светлое дворцовое здание.
Вдруг, по чьей-то негромкой команде, толпа подалась вперед - и я очутилась прямо перед решетчатыми воротами. Я спиной ощутила, ставшее вдруг тяжелым, дыхание толпы.
Некто, начал ломиться в ворота, а за ним и окружавшие его люди. Ворота скрипели, раскачивались, вот-вот, откроются!
Я была почти притиснута к решетке, однако неудобства в своем состоянии не ощущала. Наоборот, было легко и свободно! Воодушевление людской массы нарастало, слышались подбадривающие возгласы...
И во мне, словно натягивалась и натягивалась неведомая мне струна! Казалось, сейчас, должно случиться что-то очень важное! И с предэйфорическим ощущением этой неизбежности, - я проснулась!
«Какой странный сон!» - подумалось мне.
Агаси, был первым, с кем я поделилась увиденным. Но он, иронично заметив, что ночью нужно хорошо прикрывать одеялом «пятую точку», дабы не снилось бог весть что, и посоветовал выкинуть сон из головы. Совет не помог - приснившееся упорно не шло из памяти.
Вечером, я записала свой сон. И, независимо от меня, написался крошечный рассказ о людях, требующих свободы. Показала его моей подруге, но она, рассеянно пробежавшись по строчкам, сделала неуместное замечание невпопад , - и я потянула листки из ее рук.
Агаси заметил, что непонятно, от кого люди хотят освободиться, и зачем им нужна свобода. «Как для чего? Свобода - это свобода для свободы!» - ответила я запальчиво. Мы рассмеялись, я выбросила прочь свои бумажки, а вместе с ними, наконец, и мысли, навеянные этим сном.
Изредка, давнее приснившееся, царапало мою память.
Помнится, в 1975-м году, в «Международной панораме», популярной передаче Центрального ТВ, в последнем сюжете показали найденную в горной пещере Югославии молодую крылатую кошечку! Чтобы зрители не сомневались в увиденном, журналист расправил рукой ее небольшие крылышки. А у меня в мыслях мелькнуло, что кошечка эта - не зоологический казус, а символ будущих чрезвычайных событий в Югославии.
И снова, в памяти, всплыл мой старый сон...
* * *
Осенью 1990 года, я шла вниз к Опере по улице маршала Баграмяна. Погода в этот день была комфортной: мягкое осеннее солнце уже не пекло с прежней летней беспощадностью, временами налетал ветерок, донося неведомо откуда аромат цветов. Откуда же ароматы, ведь это одна из самых загруженных транспортом улиц Еревана? Осмотревшись внимательнее, я обнаружила, что на проезжей части нет ни одного автомобиля!
Пройдя вперед, я увидела, что от караульной будки с милицией у здания ЦК КП Армении до другой стороны улицы, стоит шеренга военных. А по обе стороны шеренги, стоят небольшие группы людей. В основном, это были юноши и девушки, похожие на студентов. Некоторые из них, держали в руках пачки листовок и перебегая от одной группы к другой раздавали их.
Постепенно, народу прибавлялось. Улыбки, сдержанный смех так и порхали над толпой! Рядом стоящий паренек нетерпеливо спрашивал соседа: «Когда они покажутся?». «Они зашли в здание час назад, скоро выйдут!» - гудел ему в ответ парень от сапог до кепи в джинсе. «А могут уехать через секретный выход!», - отзывался какой-то скептик с пачкой газет подмышкой.
Пока я пыталась что-то понять в происходящем, людская толпа вокруг многократно увеличилась. Запруженность улицы народом - пресекла мой дальнейший маршрут. Между тем, молодые девушки и юноши, взявшись за руки, образовали цепи по обе стороны шеренги военных. Другие участники принесли ящики с бутилированной водой, предлагая напиться всем желающим: бутылки с водой передавались из рук в руки.
Кто-то негромко стал скандировать речевку на армянском и русском языках: «Карабах наш, наш!», а народ откликался: «Наш! Наш!». А затем стало звучать: «Долгих, Долгих - выходи!», «Лукьянов - выходи!».
Я поняла, что приехали Председатель Верховного Совета СССР - Анатолий Лукьянов и бывший член Политбюро, депутат Верховного Совета Валентин Долгих по вопросу Нагорного Карабаха. Толпа скандировала, затем затихала, словно ожидая отклика. Все взгляды были обращены на здание ЦК.
Еще в детстве, втайне от мамы, я прочитала в служебном издании, публикацию о работе следовательской группы, выехавшей в Нагорный Карабах, по поводу перестрелки между армянским и азербайджанским населением. Генеральный прокурор СССР Роман Руденко курировал эту группу и тоже выезжал в Нагорный Карабах на места событий.
После событий в Сумгаите, армянское население Карабаха решило добиваться независимости, ибо у сдачи нет конца - на карту был поставлен вопрос жизни и смерти армян этого региона.
Незаметно для себя, я была придвинута к шеренге военных. Они, как и демонстранты, были напряжены. Ко мне спиной стоял молодой офицер-татарин. Глядя в его аккуратно стриженный затылок, я думала, а если это событие пойдет плохим образом, и я, по иронии судьбы, пострадаю в Армении от рук своего же соотечественника?
Здесь ход моих мыслей нарушился, так как людская толпа разом выдохнула: «КАРАБАХ!», и я была сильнейшим движением людской массы увлечена к ограде ЦК. Еще миг, и я была притиснута к решетчатой ограде, а моя память автоматически выдала сюжет сна о решетке образца 1971 года! Снова, я касалась холодного металла ограды, припоминая ощущения давнего сна...
Глядя через решетку, ограждающую этот заповедник коммунизма, на вышедших к демонстрантам Анатолия Лукьянова и Валентина Долгих, верилось, что в жизни страны происходит что-то чрезвычайное, если представители власти идут поговорить с народом.
Они прошли по узкому коридору меж людей, перешли на другую сторону улицы, и с лестницы противоположного здания начали по очереди говорить о том, что проблемы необходимо решать путем переговоров, и что принять незамедлительные решения по Карабаху невозможно, как бы этого ни хотелось жителям Армении. Речи их были вкрадчивыми, усыпляющими, неубедительными... Толпа возмущенно гудела!..
* * *
У госпожи Истории было свое мнение. Оставались считанные месяцы существования СССР, и эти посланцы вскоре стали нелигитимной властью. И другие функционеры этой системы, - покинули свои служебные кресла, или пересели в другие.
ОКНО ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЕ
Летом 1971 года мне приснился сон. Я увидела себя, стоящей в большой толпе незнакомых мне людей, ощущая себя слитной ее частью.
Люди, чрезвычайно мне симпатичные, в спокойном ожидании чего-то стояли перед воротами высокой чугунной решетки, ограждающей светлое дворцовое здание.
Вдруг, по чьей-то негромкой команде, толпа подалась вперед - и я очутилась прямо перед решетчатыми воротами. Я спиной ощутила, ставшее вдруг тяжелым, дыхание толпы.
Некто, начал ломиться в ворота, а за ним и окружавшие его люди. Ворота скрипели, раскачивались, вот-вот, откроются!
Я была почти притиснута к решетке, однако неудобства в своем состоянии не ощущала. Наоборот, было легко и свободно! Воодушевление людской массы нарастало, слышались подбадривающие возгласы...
И во мне, словно натягивалась и натягивалась неведомая мне струна! Казалось, сейчас, должно случиться что-то очень важное! И с предэйфорическим ощущением этой неизбежности, - я проснулась!
«Какой странный сон!» - подумалось мне.
Агаси, был первым, с кем я поделилась увиденным. Но он, иронично заметив, что ночью нужно хорошо прикрывать одеялом «пятую точку», дабы не снилось бог весть что, и посоветовал выкинуть сон из головы. Совет не помог - приснившееся упорно не шло из памяти.
Вечером, я записала свой сон. И, независимо от меня, написался крошечный рассказ о людях, требующих свободы. Показала его моей подруге, но она, рассеянно пробежавшись по строчкам, сделала неуместное замечание невпопад , - и я потянула листки из ее рук.
Агаси заметил, что непонятно, от кого люди хотят освободиться, и зачем им нужна свобода. «Как для чего? Свобода - это свобода для свободы!» - ответила я запальчиво. Мы рассмеялись, я выбросила прочь свои бумажки, а вместе с ними, наконец, и мысли, навеянные этим сном.
Изредка, давнее приснившееся, царапало мою память.
Помнится, в 1975-м году, в «Международной панораме», популярной передаче Центрального ТВ, в последнем сюжете показали найденную в горной пещере Югославии молодую крылатую кошечку! Чтобы зрители не сомневались в увиденном, журналист расправил рукой ее небольшие крылышки. А у меня в мыслях мелькнуло, что кошечка эта - не зоологический казус, а символ будущих чрезвычайных событий в Югославии.
И снова, в памяти, всплыл мой старый сон...
* * *
Осенью 1990 года, я шла вниз к Опере по улице маршала Баграмяна. Погода в этот день была комфортной: мягкое осеннее солнце уже не пекло с прежней летней беспощадностью, временами налетал ветерок, донося неведомо откуда аромат цветов. Откуда же ароматы, ведь это одна из самых загруженных транспортом улиц Еревана? Осмотревшись внимательнее, я обнаружила, что на проезжей части нет ни одного автомобиля!
Пройдя вперед, я увидела, что от караульной будки с милицией у здания ЦК КП Армении до другой стороны улицы, стоит шеренга военных. А по обе стороны шеренги, стоят небольшие группы людей. В основном, это были юноши и девушки, похожие на студентов. Некоторые из них, держали в руках пачки листовок и перебегая от одной группы к другой раздавали их.
Постепенно, народу прибавлялось. Улыбки, сдержанный смех так и порхали над толпой! Рядом стоящий паренек нетерпеливо спрашивал соседа: «Когда они покажутся?». «Они зашли в здание час назад, скоро выйдут!» - гудел ему в ответ парень от сапог до кепи в джинсе. «А могут уехать через секретный выход!», - отзывался какой-то скептик с пачкой газет подмышкой.
Пока я пыталась что-то понять в происходящем, людская толпа вокруг многократно увеличилась. Запруженность улицы народом - пресекла мой дальнейший маршрут. Между тем, молодые девушки и юноши, взявшись за руки, образовали цепи по обе стороны шеренги военных. Другие участники принесли ящики с бутилированной водой, предлагая напиться всем желающим: бутылки с водой передавались из рук в руки.
Кто-то негромко стал скандировать речевку на армянском и русском языках: «Карабах наш, наш!», а народ откликался: «Наш! Наш!». А затем стало звучать: «Долгих, Долгих - выходи!», «Лукьянов - выходи!».
Я поняла, что приехали Председатель Верховного Совета СССР - Анатолий Лукьянов и бывший член Политбюро, депутат Верховного Совета Валентин Долгих по вопросу Нагорного Карабаха. Толпа скандировала, затем затихала, словно ожидая отклика. Все взгляды были обращены на здание ЦК.
Еще в детстве, втайне от мамы, я прочитала в служебном издании, публикацию о работе следовательской группы, выехавшей в Нагорный Карабах, по поводу перестрелки между армянским и азербайджанским населением. Генеральный прокурор СССР Роман Руденко курировал эту группу и тоже выезжал в Нагорный Карабах на места событий.
После событий в Сумгаите, армянское население Карабаха решило добиваться независимости, ибо у сдачи нет конца - на карту был поставлен вопрос жизни и смерти армян этого региона.
Незаметно для себя, я была придвинута к шеренге военных. Они, как и демонстранты, были напряжены. Ко мне спиной стоял молодой офицер-татарин. Глядя в его аккуратно стриженный затылок, я думала, а если это событие пойдет плохим образом, и я, по иронии судьбы, пострадаю в Армении от рук своего же соотечественника?
Здесь ход моих мыслей нарушился, так как людская толпа разом выдохнула: «КАРАБАХ!», и я была сильнейшим движением людской массы увлечена к ограде ЦК. Еще миг, и я была притиснута к решетчатой ограде, а моя память автоматически выдала сюжет сна о решетке образца 1971 года! Снова, я касалась холодного металла ограды, припоминая ощущения давнего сна...
Глядя через решетку, ограждающую этот заповедник коммунизма, на вышедших к демонстрантам Анатолия Лукьянова и Валентина Долгих, верилось, что в жизни страны происходит что-то чрезвычайное, если представители власти идут поговорить с народом.
Они прошли по узкому коридору меж людей, перешли на другую сторону улицы, и с лестницы противоположного здания начали по очереди говорить о том, что проблемы необходимо решать путем переговоров, и что принять незамедлительные решения по Карабаху невозможно, как бы этого ни хотелось жителям Армении. Речи их были вкрадчивыми, усыпляющими, неубедительными... Толпа возмущенно гудела!..
* * *
У госпожи Истории было свое мнение. Оставались считанные месяцы существования СССР, и эти посланцы вскоре стали нелигитимной властью. И другие функционеры этой системы, - покинули свои служебные кресла, или пересели в другие.