Ричард III. Коляда-Театр (Екатеринбург), гастроли в Центре на Страстном. 25.01.2016.
Не хотите ли чайку?
В контексте спектакля ударение в последнем слове можно сделать на любой слог.
Тут и гадкие громкие вопли птичек-чаек, радующихся найденным отбросам - они перемежаются с лаем, шипением, ворчанием, бормотанием, постукиванием и пощелкиванием - и всё это в спектакле речь «человекообразных» - от главного героя до массовки.
Тут и чайные пакеты, залитые в тазике и многократно используемые как для питья, так и для мытья ног… а если новый пакетик чая воткнуть изо рта в рот, то сие не поцелуй даже, а какой-то синоним орального секса.
Мне не хватило в спектакле текста.
Ворчание и бормотание вкупе с воплями, которыми наполнен «Землемер», полностью оправданы. Когда проборматывается текст Шекспира, в коем сэр Тиррелл «смешно» изменен на «Сортирелла»… это раздражало.
Поэтому лучшие моменты спектакля - когда Олег Ягодин (актер колоссальный!) переставал кривляться, бормотать, плеваться, испражняться и гулять нагишом, когда в нем включался Ричард - нечистокровный, из российской глубинки, но все же Ричард - и людьми повелевавший, и битвы организовывающий… когда он переставал быть слизью и становился человеком…
Как это было прекрасно!
И как этого прекрасного было в спектакле мало!
К сожалению.
В ебургском «Гамлете» на сцене была всё та же слизь - но из нее вдруг выделялся, очеловечиваясь, худенький упрямый мальчик, которого раздражал обязательный ошейник и по-собачьи высунутый язык. Мальчик этот, выкладывая в помоечном Эльсиноре крест из вонючих костей, решал для себя - быть или не быть… и умирал, омываемый чистым дождем.
А «Ричарде» из слизи не выделялся никто, ибо такое состояние устраивало всех.
Можно уничтожить половину этой слизи; оставшаяся будет радостно лаять, шипеть, лизать сапоги «боссам»… а женщины - испытывать оргазмы от чайного пакетика во рту («Гринфилд» - хороший чай!) и от живой змеи, проползающей между ног.
Финал. Пришедший к власти Ричмонд, который в качестве тронной речи произносит ричардовый монолог «я в чреве матери любовью проклят» (и тот же, прежний язык придворного вылизывает уже новый сапог).
Тут я почему-то вспомнила «Здравствуйте, я ваша тетя» с явлением новой донны Розы… и - «все сначала, ну и ну, всё сначала!».
В общем, все это скорее противно, чем даже интересно.
И если бы не Ягодин со своими харизмой и энергетикой…
В контексте спектакля ударение в последнем слове можно сделать на любой слог.
Тут и гадкие громкие вопли птичек-чаек, радующихся найденным отбросам - они перемежаются с лаем, шипением, ворчанием, бормотанием, постукиванием и пощелкиванием - и всё это в спектакле речь «человекообразных» - от главного героя до массовки.
Тут и чайные пакеты, залитые в тазике и многократно используемые как для питья, так и для мытья ног… а если новый пакетик чая воткнуть изо рта в рот, то сие не поцелуй даже, а какой-то синоним орального секса.
Мне не хватило в спектакле текста.
Ворчание и бормотание вкупе с воплями, которыми наполнен «Землемер», полностью оправданы. Когда проборматывается текст Шекспира, в коем сэр Тиррелл «смешно» изменен на «Сортирелла»… это раздражало.
Поэтому лучшие моменты спектакля - когда Олег Ягодин (актер колоссальный!) переставал кривляться, бормотать, плеваться, испражняться и гулять нагишом, когда в нем включался Ричард - нечистокровный, из российской глубинки, но все же Ричард - и людьми повелевавший, и битвы организовывающий… когда он переставал быть слизью и становился человеком…
Как это было прекрасно!
И как этого прекрасного было в спектакле мало!
К сожалению.
В ебургском «Гамлете» на сцене была всё та же слизь - но из нее вдруг выделялся, очеловечиваясь, худенький упрямый мальчик, которого раздражал обязательный ошейник и по-собачьи высунутый язык. Мальчик этот, выкладывая в помоечном Эльсиноре крест из вонючих костей, решал для себя - быть или не быть… и умирал, омываемый чистым дождем.
А «Ричарде» из слизи не выделялся никто, ибо такое состояние устраивало всех.
Можно уничтожить половину этой слизи; оставшаяся будет радостно лаять, шипеть, лизать сапоги «боссам»… а женщины - испытывать оргазмы от чайного пакетика во рту («Гринфилд» - хороший чай!) и от живой змеи, проползающей между ног.
Финал. Пришедший к власти Ричмонд, который в качестве тронной речи произносит ричардовый монолог «я в чреве матери любовью проклят» (и тот же, прежний язык придворного вылизывает уже новый сапог).
Тут я почему-то вспомнила «Здравствуйте, я ваша тетя» с явлением новой донны Розы… и - «все сначала, ну и ну, всё сначала!».
В общем, все это скорее противно, чем даже интересно.
И если бы не Ягодин со своими харизмой и энергетикой…