Проект «Театральная академия» РАМТ: мастер-класс главного художника театра С.Бенедиктова. 17.11.15.
Пыталась как-то подсчитать, сколько же лет я зрительствую в ЦДТ-РАМТ. Поняла: это длилось много десятилетий… в общем, практически всю мою жизнь.
Не фанатствовала, посему многое из репертуара прежних лет пропустила, как пропускаю некоторые спектакли и сейчас.
Но - все же я видела многое, сделав новый театральный заход в одни из театров на ст.м. Площадь Свердлова и зачастив туда в 80-х, когда в Центральный Детский пришли Алексей Бородин и Станислав Бенедиктов.
Совпало это еще и с тем, что именно в те годы количество моих театральных походов стало перерастать в качество: я выбирала спектакли уже целенаправленно, читала о театре, начала оперировать профессиональными терминами.
Например - СЦЕНОГРАФИЯ.
Поняла, что важна не только игра актеров и то, как они передвигаются по сцене и в какой тональности говорят, но и то, как при этом заполнено зеркало сцены, как оформлены задник, кулисы, есть ли падуга, как работают световые приборы…
А началось у меня все это, по сути, с «Бани», когда в финале не мягкий оливковый занавес театра сомкнулся, а с грохотом опустился железный пожарный занавес с закрепленным на нем портретом Маяковского.
Потрясение финалом спектакля было тогда огромным. Сродни потрясению спектаклями Таганки, где я в те годы была постоянным зрителем.
Кстати, удивило и обрадовало, что Станислав Бенедиктов говорил вчера абсолютно обо всем, известном и приятном мне.
И Камерный театр мне «не чужой» - а уж «Оптимистическая трагедия», в контексте возможного режиссерского повтора постановки пьесы Юрием Бутусовым, изучена преподробно… конечно, включая сценографию… в Камерном вообще сценография была уникальная…
И та же Таганка с удивительным творческим тандемом Юрия Любимова и Давида Боровского…
«Гамлета» там не застала, но видела, как первый (а не банально позже отреставрированный) занавес работал в «Мастере и Маргарите»… А к одному из «реплик» занавеса и я сама руку приложила: мы сплели его фрагмент для выставки, посвященной Театру и Высоцкому.
И «Деревянные кони»… В буквально перед началом вчерашней встречи сказала, что пишу для того, чтобы увиденный когда-то (давно!) спектакль мог для меня вновь ожить, выйти в объем - вплоть до его запахов…
Поэтому - только пару слов Станислав Бенедиктович сказал, а я вдруг вспомнили и запах свеже вымытых досок сцены (деревенских половиц!), и то, что всегда хотелось сначала разуться, а потом идти по домотканым дорожкам в зал…
Молчу уж про «А зори здесь тихие», этот самый гениальный кузов-трансформер с номером ИХ 16-06. Да: ИХ было 16, а девчоночек наших всего 6… но не прошли же фашисты… не прошли…
Многое из того, о чем вчера было рассказано видела. Всё вспомнила - и спасибо за мои эмоции Станиславу Бенедикову.
А человек он потрясающий.
Колоссально талантливый (к сожалению, мало видела его работ вне РАМТа… но прекрасно помню «Плутни Скапена» на Бронной: увидев эту красоту, можно было в программку не заглядывать: его работа!).
Говорилось вчера о двух работах последнего времени.
«Нюрнберг» я пересматривала буквально на прошлой неделе. Смотрю в третий раз, каждый раз удивляясь эффектности трансформации декорации - при не меньшей эффектности ее статичной части.
Что до «Участи Электры», я помню, что сценография постановки меня просто сразила. Вот эта огромная белая луна, «солнце мертвецов» над черным домом-трансформером, домом-оборотнем, в котором, идя в одну комнату, неизменно попадаешь в другую… где страшно пробыть даже час. И где живут. И где умирают.
Дом, наполненный не знающими покоя призраками.
Дом, который не меньше (а может, и больше), чем герои трилогии, становится действующим лицом.
Немного - о «Вишневом саде». Немного - о «Лоренцаччо».Немного - о «Фандорине» (в контексте которого фраза о декорации, как о чем-то живом: её РАНЯТ).
О поисках свободного театра, сочетания вневременной сущности костюмов и декораций и их сценической правды…
Много всего интересного о прошлом и настоящем театра (театров).
Два часа, которые сильно хотелось продлить: встретившись с хорошим, умным и очень талантливым человеком, не хочется с ним расставаться.
Встреча, как уникальный спектакль, от которого глаз не оторвать, а чтобы слова не пропустить - дышать забываешь…
Вот только одно сильно не понравилось.
Впереди, на подушечках, сидела молодежь - как поняла, это студенты Бенедиктова.
И несколько раз за время встречи то один, то другой из них вставали и, по диагонали пересекая «сценическое пространство» выходили из зала… потом так же по диагонали возвращались.
И каждый раз это было сопоставимо с хамским звонком мобильника, звучащим в самый напряженный момент действия.
Поскольку эти ходы-выходы происходили неоднократно, я даже подумала, что так и было задумано специально, а не являлось банальным хамством.
Но… как-то так получилось, что ни разу это движение не было правильно вписано в разговор. Все время выглядело чуждым действию…
И я подумала: а ведь эти детишки совсем плохо ощущают те самые направления энергетических полей, из которых театр соткан - так, как чувствует его их Учитель.
Впрочем, может быть, со временем это придет. А уж ремеслу их Станислав Бенедиктович наверняка научит…
Фото из ВК-группы РАМТ
Не фанатствовала, посему многое из репертуара прежних лет пропустила, как пропускаю некоторые спектакли и сейчас.
Но - все же я видела многое, сделав новый театральный заход в одни из театров на ст.м. Площадь Свердлова и зачастив туда в 80-х, когда в Центральный Детский пришли Алексей Бородин и Станислав Бенедиктов.
Совпало это еще и с тем, что именно в те годы количество моих театральных походов стало перерастать в качество: я выбирала спектакли уже целенаправленно, читала о театре, начала оперировать профессиональными терминами.
Например - СЦЕНОГРАФИЯ.
Поняла, что важна не только игра актеров и то, как они передвигаются по сцене и в какой тональности говорят, но и то, как при этом заполнено зеркало сцены, как оформлены задник, кулисы, есть ли падуга, как работают световые приборы…
А началось у меня все это, по сути, с «Бани», когда в финале не мягкий оливковый занавес театра сомкнулся, а с грохотом опустился железный пожарный занавес с закрепленным на нем портретом Маяковского.
Потрясение финалом спектакля было тогда огромным. Сродни потрясению спектаклями Таганки, где я в те годы была постоянным зрителем.
Кстати, удивило и обрадовало, что Станислав Бенедиктов говорил вчера абсолютно обо всем, известном и приятном мне.
И Камерный театр мне «не чужой» - а уж «Оптимистическая трагедия», в контексте возможного режиссерского повтора постановки пьесы Юрием Бутусовым, изучена преподробно… конечно, включая сценографию… в Камерном вообще сценография была уникальная…
И та же Таганка с удивительным творческим тандемом Юрия Любимова и Давида Боровского…
«Гамлета» там не застала, но видела, как первый (а не банально позже отреставрированный) занавес работал в «Мастере и Маргарите»… А к одному из «реплик» занавеса и я сама руку приложила: мы сплели его фрагмент для выставки, посвященной Театру и Высоцкому.
И «Деревянные кони»… В буквально перед началом вчерашней встречи сказала, что пишу для того, чтобы увиденный когда-то (давно!) спектакль мог для меня вновь ожить, выйти в объем - вплоть до его запахов…
Поэтому - только пару слов Станислав Бенедиктович сказал, а я вдруг вспомнили и запах свеже вымытых досок сцены (деревенских половиц!), и то, что всегда хотелось сначала разуться, а потом идти по домотканым дорожкам в зал…
Молчу уж про «А зори здесь тихие», этот самый гениальный кузов-трансформер с номером ИХ 16-06. Да: ИХ было 16, а девчоночек наших всего 6… но не прошли же фашисты… не прошли…
Многое из того, о чем вчера было рассказано видела. Всё вспомнила - и спасибо за мои эмоции Станиславу Бенедикову.
А человек он потрясающий.
Колоссально талантливый (к сожалению, мало видела его работ вне РАМТа… но прекрасно помню «Плутни Скапена» на Бронной: увидев эту красоту, можно было в программку не заглядывать: его работа!).
Говорилось вчера о двух работах последнего времени.
«Нюрнберг» я пересматривала буквально на прошлой неделе. Смотрю в третий раз, каждый раз удивляясь эффектности трансформации декорации - при не меньшей эффектности ее статичной части.
Что до «Участи Электры», я помню, что сценография постановки меня просто сразила. Вот эта огромная белая луна, «солнце мертвецов» над черным домом-трансформером, домом-оборотнем, в котором, идя в одну комнату, неизменно попадаешь в другую… где страшно пробыть даже час. И где живут. И где умирают.
Дом, наполненный не знающими покоя призраками.
Дом, который не меньше (а может, и больше), чем герои трилогии, становится действующим лицом.
Немного - о «Вишневом саде». Немного - о «Лоренцаччо».Немного - о «Фандорине» (в контексте которого фраза о декорации, как о чем-то живом: её РАНЯТ).
О поисках свободного театра, сочетания вневременной сущности костюмов и декораций и их сценической правды…
Много всего интересного о прошлом и настоящем театра (театров).
Два часа, которые сильно хотелось продлить: встретившись с хорошим, умным и очень талантливым человеком, не хочется с ним расставаться.
Встреча, как уникальный спектакль, от которого глаз не оторвать, а чтобы слова не пропустить - дышать забываешь…
Вот только одно сильно не понравилось.
Впереди, на подушечках, сидела молодежь - как поняла, это студенты Бенедиктова.
И несколько раз за время встречи то один, то другой из них вставали и, по диагонали пересекая «сценическое пространство» выходили из зала… потом так же по диагонали возвращались.
И каждый раз это было сопоставимо с хамским звонком мобильника, звучащим в самый напряженный момент действия.
Поскольку эти ходы-выходы происходили неоднократно, я даже подумала, что так и было задумано специально, а не являлось банальным хамством.
Но… как-то так получилось, что ни разу это движение не было правильно вписано в разговор. Все время выглядело чуждым действию…
И я подумала: а ведь эти детишки совсем плохо ощущают те самые направления энергетических полей, из которых театр соткан - так, как чувствует его их Учитель.
Впрочем, может быть, со временем это придет. А уж ремеслу их Станислав Бенедиктович наверняка научит…
Фото из ВК-группы РАМТ