Ну очень короткий рассказ...
«…ты чего ядрена вошь
без мене какаву пьешь»,
и вообще, все время жрешь!
вторник, 5 июля 2005 г.
Жисть хороша!.
Утреннее солнце огромной глазуньей уверенно подымалось над бетонными образованиями человеческой деятельности, заглядывая в темные промежутки между ними и черные провалы канализационных люков, прыгая по листве немногочисленных деревьев и кустарников, вдруг разлилось сверкающими
искорками помойной лужи, играя и резвясь на колыханиях, создаваемых дыханием женского тела. Тело в несколько непристойной позе лежало на этих самых волнах, на которых собственно и резвилось ничего не подозревающее радостное светило.
- Ну-ну, пусть повеселится,- подумал серый воробей, выбирая из зловонно-ароматной кучи блевотины смачные кусочки не переваренной пищи. Подбежала дворняга и лизнула изрядно вывалившуюся уже не молодую женскую грудь, которая вздрогнула и попыталась утопить в коричневой жидкости свое ягодное окончание. Тело зашевелилось и издавая легкие булькающие выстрелы из плавных форм тазобедренной области, попыталось повернуться на другой бок. Ничего не получилось и выскочивший язык, облизнул пересохшие выпуклости, очень отдаленно напоминающие губы. Следующее действие спугнуло не только сексуально озабоченную собаку и завтракающего кусочками блевотины воробья, но и гадящую неподалеку кошку с выпученными от напряжения глазами.
Ладонь небрежно похлопала по мутной поверхности лужи и с легким шлепком прилипла ко лбу с присохшей и раздавленной мухой. Затем раздался тяжелый вздох и продолжительный выдох, похожий на звуки засоренных канализационных труб, в которые добавили очередную порцию дерьма. Воздух, вырвавшийся при этом из ротового сопла, напоминал какую-то реактивную субстанцию весьма зловонную и активно истребляющую свежесть летнего утра. И даже подлетевшие мухи, поспешили удалиться на безопасное расстояние, дабы не сгореть в смеси паров денатурированного спирта, тройного одеколона и еще бог знает чего. Тело стало просыпаться. Открыло, заплывший еще со вчерашнего вечера глаз и безучастно мутным взором скользнуло по поверхности лужи. Глаз снова закрылся. Второй глаз открываться совсем не собирался и светился фиолетовым подтеком. На грязную в ажурных разводах щеку выползла сороконожка, хромая на двадцать шестую левую ногу. Она ненадолго задержалась на засохших соплях, спрыгнула прямо в лужу, бешено передвигая совершенно босыми сороканогами, исчезла в тени за ухом до половины утопленного, словно старая ржавая баржа на морском берегу. Глаз моргнул и открылся снова. Голова оторвалась от зловонной жижи и, облокотившись на рваный локоть, некогда белой полупрозрачной блузки, зевнула похмельем в сторону веселящегося солнца. Было видно, как солнце без усилий испарило огненные пары и с покосившейся от омерзения улыбкой, стало искать прохладу в тени деревьев, чтобы освежить свой взор. Тень не давалась, и все время убегала в противоположную сторону от солнца.
- У-у-у! - протянули, выпяченные вперед губы и язык лизнул, подставленную ладонь, обильно смазанную еще не успевшей засохнуть изрыгнутой накануне вечером желудочной массой. Рожа перекосилась, изображая гримасу фантастического открытия и голова не внятно произнесла
- Винегрет, - и сплюнув в сторону, изобразила недовольство и брезгливость. Кусочек оранжевой моркови, замешкался и остался прилипшим к невероятному вулканическому образованию из запекшейся крови потрескавшейся раны и нижней губы.
-Тьфу! - прошипела, еще раз голова и морковный кусочек пулей полетел в сторону прыгающего воробья. Воробей быстро схватил лакомый кусочек и упорхнул вместе с ним в гущу листвы, растущего неподалеку дерева, где и обронил в траву унесенные изыски провизии.
- О-о-оо! - застонала голова, перекатывая внутри черепной коробки свинцовый шар.
- Слышь, вставай. Хорош утренние ванны принимать - сказала жирная тетка, сельского сложения в специальной оранжевой майке, широкой мешковатой юбке и с босыми пальцами, отороченных ногтями с полоской грязи под ними. Она взмахнула метлой и сорвала с места небольшой ураганчик пыли и конфетных фантиков. Второй взмах опрокинул, пустую металлическую банку из-под пива с поселившимися двумя осами. Они, грозно жужжа, покинули недавно приобретенное жилище.
- Слышь подруга, пива хошь? Вон у плевательницы стоит бутылка, почти полная, осторожно она только снаружи дресней собачей перепачкана. Пей не боись, я уже пару раз глотнула, ничего нормально. Тока руки перепачкала этой собачьей дрянью.
Дрожащая рука схватила скользкую бутылку, которая даже не стала сопротивляться действию незнакомки. Девица перехватила бутылку в другую руку, почувствовав ее скользкую натуру, обтерла все, что успело налипнуть о почти когда-то белую блузку. Так что, желто-коричневые пятна сразу же проступили насквозь, немного перепачкав нежные места на еще упругом бюсте. Два жадных глотка почти опустошили бутылку. Утерев рукой влажные напоминания губ, тело облегченно вздохнуло и приободрилось.
- Спасибо, мамань.
- Да ну ладно, шо там. На здоровье. Ты вон подымайся, а то народ щас пойдет - да всю тебя забрызгает. Хотя, тебе это уже не страшно совсем.
Женское тело попыталось подняться из нагретой жижи, но толи от напряжения, толи от невозможности больше терпеть снова опустилось в лужу и добавило к содержимому оной некоторое количество аммиакосодержащих выделений мочеиспускательных органов. Завершив процедуру звуковым вспениванием, булькающим метаноизвержением.
- Ну, ты смотри не обосрися мне здеся. А то хто будет убирать твое сранье. Собак мне, что ли мало?
- Ты, мамань не серчай. Дело-то житейское. Сама, чай знаешь?
- Чай не чай, а ты давай подымайся неча в общественных лужах за так нежиться. Курорт мне тут устроила, с грязевыми процедурами.
- Да, ты чо, корова жирная, копытам асфальт коробишь, по рогам захотела? Так я тебе это вмиг устрою, только дай подымуся.
Тело встало на четвереньки и сразу получило колючей метлой в бок. Не удержав равновесие, тело снова свалилось на свою мокрую и зловонную перину, вызвав при этом взрыв донной грязи, устоявшейся за ночь.
- Я те дам, скотина блядушная. Поговори у меня еще, всю срань из лужи языком слижешь и дерьмом своим закусишь. И еще спасибо скажешь, да денег на водку дашь.
- Не-е, на водку ни за что не дам! Сама выпью все до последней капельки. Где только денег взять на это счастье?
После глухих воплей последовали довольно быстрые действия. Женщина изловчилась, сумела подняться, прицелиться и, пошатываясь ринуться в атаку на свою обидчицу, используя тактику тарана. Но видать, прицел сбился или еще что, только таранящая масса пронеслась в полу метре от цели и, споткнувшись о бордюр, рухнула на зеленый газон. Сон сразу овладел телом, как только мягкая трава коснулась все еще почти белой в некоторых местах блузки. Все произошло почти мгновенно, да так быстро, что оригинальная рыжая майка на теле уже слегка нетрезвой дамы с метлой даже не колыхнулась от атакующего ветра. Приостановив активную социально-полезную деятельность, по средствам уборки закрепленной территории от мусора и прочей грязи, голова в специальной одежде повернула шею в сторону, уже крепко спящего тела, да так сильно, что хрустнули позвонки в области таза. Заныл, бывший еще в детстве сломанный большой палец левой ноги и сложилось впечатление, что теперь еще и свернута шея. Но утренняя ярость, разбуженной тигрицы вернула даму в двупалых рукавицах, с метлой и огромным грязно-металлическим совком одетым наперевес, как охотничье ружье, в нормальное состояние размышления перед атакой на преобладающего в силе и вооружении противника. Все мысли в раз перепутались в голове и как-то разом замолчали, уступивши одной единственной, все сильнее и настойчивей звучащей команде: «Вперед!». Все, бой начался, но противник никак не хотел просыпаться, и пришлось потратить немало усилий, чтобы, хоть как-то дать ему понять, что его уже бьют. Ну, бьют, так бьют. Не первый раз. И спящее тело продолжало упорно сопротивляться, будящей его метлы. Руки машинально обхватили колючие прутья, прижали к себе и, приспособив, как подушку почти совсем обезоружили нападавшую. Но полутораметровый держак сразу превратился в довольно агрессивное и совсем небезопасное орудие. Он уже с силой прыгал по бокам и ягодичным местам просыпающейся от боли девицы, которая была уже не в силах терпеть эти мучения и пытки с утра пораньше. Открыв глаза, она истошно заорала, да так громко и пронзительно, что стая ворон, наблюдавших за происходящим с соседних деревьев с шумом взмыла с мест и каркая бросились бомбить пометом окрестности. До сих пор гадящая кошка с выпученными от напряжения глазами, взвизгнула, подпрыгнула вверх и с воплями унеслась прочь в ближнюю подворотню. Бой продолжался. Закрыв глаза, босая тетка что есть мочи колотила по, чем попало проснувшееся тело, которое в свою очередь все же умело уворачивалось, а потому почти не один мало-мальски удар не достиг цели. Наконец, женщины обнялись, повалились на мягкую росистую траву и слились в оргазме драки. Та, что была помоложе была и поувертливей да, пожалуй, даже поточнее, хотя и после трудной ночи. А потому на грубую силу оранжевой примадонны умело противостояла и даже получала преимущество, что придавало ей еще больше сил и энергии. Потихоньку стал собираться народ. Кто-то сделал первую ставку, затем пошли новые предложения. В общем, народ приобщился очень быстро и стал подбадривать участниц конкурса возгласами и даже в некоторых случаях аплодисментами.
Утро складывалось - удачно.