Что позволено внукам, не позволено рабам.
Глава из книги C.Т. Алексеева «Сокровища Валькирии. Земля сияющей власти».
Русские охраняли центр связи и стояли всего в нескольких километрах от места дислокации батальона Дениза, поэтому он выехал за полчаса до назначенного времени, взяв лишь сержанта Мак-нила, чтобы не создавать ажиотажа вокруг предстоящей драки и исключить утечку информации. За подобные вещи в Объединенном штабе спрашивали строго, опасаясь больше всего вездесущих журналистов. Обычно такие эксцессы приходилось камуфлировать под специальную подготовку миротворческих сил, плановые учения, отработку действий спецподразделений ООН в особых условиях.
Поехали на бронеавтомобиле, прихватив с собой только трассирующие боеприпасы и осветительные снаряды для салюта. Диверсионно-разведывательный взвод еще не прибыл к месту сражения, и потому Дениз с потушенными фарами пробрался поближе к окраине деревни и встал, спрятав машину между кошарами. В ночную оптику - а она была превосходной на разведочной бронемашине - он озирал объект охраны русских и отмечал полную их бесшабашность. Мерзнущие на ветру патрули уныло хлюпали по грязи на размокшей улице, часовые явно дремали, завернувшись в брезент, мертвыми казались коробки БТРов; полусонное это войско выглядело жалко и вызывало чувство омерзения, как облезлая бродячая собака. Эти несчастные парни только назывались десантниками, поскольку Дениз отлично знал уровень подготовки войск в современной России. Они парашюты видели раза три, не больше, когда их обучали укладке перед первым и наверняка последним прыжком. Недокормленные, они тянулись вверх, и даже неплохой армейский харч, получаемый через ООН, никак не мог добавить им стати и крепости. Прежде чем обряжать их в форму и давать оружие, следовало бы отправить этих парней в санаторий с постельным режимом, и только потом на военные полигоны. Один совсем тощий и длинный солдатик приблизился к бронеавтомобилю почти вплотную, и Дениз дал команду сержанту быть наготове, чтобы отъехать назад, но парень ничего не заметил, хотя смотрел прямо перед собой. Он стоял, ссутулившись, и что-то бормотал, то и дело поддергивая автоматный ремень на узком плече. На какой-то миг Джейсону почудилось, будто он молится! И что-то знакомое послышалось в его словах, по крайней мере, в их звучании. Осторожно высунувшись из люка, Дениз прислушался к его речи и внезапно понял - солдатик читал стихи.
В этом было что-то противоестественное, отталкивающее, как и в словах Густава Кальта. Разум протестовал, отторгал это странное явление, ибо нельзя и не нужно открывать двери анфилады, ведущей в тупик. Джейсон сел и стиснул кулаки, а память предательски вернула еще один эпизод из детства, только более позднего, когда по случаю приезда семьи Денизов бабушка собрала в доме своих подруг, таких же старушек, и они весь вечер играли на рояле и пели русские песни с заунывным, молитвенным мотивом и читали стихи. Точно так же, как этот парень...
- Взвод на подходе, сэр, - доложил Макнил, чем и вывел Дениза из мрака воспоминаний.
- Отлично, сержант! - мгновенно воспрял Джейсон и приник к прибору: по альпийскому лугу едва заметно мелькали легкие тени, разведчики выдвигались на исходный рубеж по всем правилам военного искусства, заимствованного у легендарных "тюленей" из знаменитой "Красной команды" подполковника Марченко. Четверо парней в разных точках вошли в деревню, мгновенно провели разведку и подали сигнал остальным. Джейсон решил, что сейчас они станут снимать часовых и патруль, однако вся охрана вдруг куда-то исчезла с улицы и объектов. Ни одного русского! Или сняли так чисто, что он просто не заметил?.. И тут увидел, как тощий солдатик, читавший стихи, спрятался за угол кошары неподалеку от бронеавтомобиля и теперь со страхом выглядывает, как зверек из норы. Даже сигнала тревоги не подал!.
Тем временем взвод ртутью перетек с луга на окраину селения и стал медленно скапливаться вокруг дома, где располагалась казарма десантников. Один выстрел, громкий крик, и поднялась бы тревога, но часовые попрятались, а дневальные, вероятно, спали вместе с солдатами. У Джейсона сквозь мстительное чувство и предвкушение хорошей потасовки прорвался слабый протест: все же было нечестно, несправедливо нападать на сонных, и возникала даже мысль самому сыграть тревогу русским, выпустив очередь из пулемета. Но он сдержался и решил вообще не вмешиваться в драку, оставшись зрителем и болельщиком.
А взвод уже приготовился к штурму казармы, рассредоточившись возле каждого окна и дверей. Одного парня уже впихнули в аккуратно лишенное стекла окошко - чтобы блокировать оружейную комнату, несколько человек в разных местах деревни контролировали ситуацию на улице, дабы избегнуть всяких неожиданностей во время штурма. Все ждали сигнала командира, и Джейсон представлял, как парни сейчас напружинились перед броском и едва сдерживают ликующий воинский клич.
И вдруг произошло что-то непонятное: все пространство вокруг казармы зашевелилось, побежали неясные полосатые тени, и тишину разорвал многоголосый крик, волной покатившийся по округе, - Ура-а-а! - Джейсон вспомнил о приборе, но впопыхах дохнул на линзу и затуманил стекло. Через секунду дымка растаяла...
Полосатые человеческие фигуры возникали из ничего, вставали, казалось, из земли, вычленялись из стен и летели с крыш. В руках что-то белело, похожее на флажки. С ревом и криком эта призрачная полосатая сила хлынула к казарме, молниями растеклась повсюду, и Джейсон понял, что драка уже идет, причем яростная и веселая. В воздухе мелькали эти флажки, свист, возгласы и мат сливались со звуками ударов. Он видел лишь полосатые сполохи, неясный круговорот теней, рассыпающихся в брызги - прибор все искажал, не давал ясной картины и как бы отдалял, отсекал его линзами от живого дыхания драки. Дениз высунулся из люка, и сразу ярче стали все звуки - над полем битвы висел многоглоточный ор, из которого выделялся русский мат, закрученный с именами Бога, Христа и Богородицы.
И только ощутив сражение вместе с дыханием ветра, Джейсон внезапно осознал, что исход потасовки предрешен! Взвод его разведчиков уже был разбит вдребезги, расчленен на группы в два-три человека, и теперь идет добивание. Вся схватка длилась не более минуты, а пехотинцы уже валялись на земле, и только малая часть отступала на луг, но и она была охвачена полосатыми тенями, как ореолом.
Дениз выскочил на броню, рывком содрал куртку, но прежде, чем спрыгнуть на землю, увидел тощего солдатика, который теперь оказался тоже полосатым, а в руке был флажок. И этот глист пытался его контролировать, заступал ему дорогу, вращая в руке свой флажок, будто пропеллер. Он наступал! Джейсон спрыгнул и, едва ощутив толчок земли, сделал стремительный прыжок вперед, рассчитывая сходу сбить противника с ног. Всплеск боевой злобы мгновенно выпарил остатки жалости к этому недокормленному существу. Парень каким-то образом увернулся от удара и перестал вращать свой флажок. Встал в какую-то странную стойку, широко расставив ноги и раскинув руки, и замер, словно ожидая, когда его убьют.
И Дениз понял, что сейчас этот мальчишка умрет. До того, как получит удар. Кулак сжался сам и начал стремительно наливаться знакомой энергией шаровой молнии. Он видел перед собой узкую полосатую грудь, переходящую в длинную шею, на которой держалась большая и тоже длинная голова. Мягко двигаясь, Джейсон поднял руку и с одновременным шагом понес кулак вперед, но в этот миг в затылок дохнул сержант Макнил и на мгновение рассредоточил силу движения. Полосатая рука неожиданно полетела навстречу, при этом странно удлиняясь, и в последний момент Джейсон увидел, что летит не флажок, а малая саперная лопата на деревянной ручке...
Земля опрокинулась, спружинила мягко, как пуховая постель, и мир перед глазами, расчертившись в полосы, медленно угас.
Дениз очнулся и увидел перед собой призрак Густава Кальта. Доктор с холодно-каменным лицом махал руками над его головой, а за плечом стояла надгробная статуя сержанта Макнила. Видение все неше было исчеркано бегущими полосами, как бы-вает на экране телевизора.
- Он открыл глаза! - трагично проговорил сержант, словно издалека. Кальт заглянул в лицо, спросил деловито:
- Вы в порядке, сэр? Сейчас я забинтую голову и все будет в порядке.
Джейсон махнул рукой в сторону Макнила и будто бы сказал - уйди! Но тут увидел, что кулак всё еще сжат, скован, стянут судорогой и не подчиняется воле. Сержант не ушел, а как бы растворился воздухе, оставив после себя черное пятно, в точности повторяющее очертания фигуры. - Вам повезло, сэр, - сказал Густав, закрепляя повязку специальной сеткой. - Удар нанесен плоскостью лезвия лопаты. А если бы ребром - снесло бы полчерепа. Вам известно, сэр, у русских сапёрные лопаты специально затачиваются как клинок. Я видел эти рубленые раны - зрелище ужасное.
Дениз машинально подался вперед, хотел спросить - где видел?! - Кальт удержал его, уложил голову на спинку кресла.
- Нет, сэр, во взводе разведки, к счастью, все живы. Только ранено двадцать два человека. И характер ранений примерно как у вас. Есть еще несколько сломанных ребер, но это не в счет... А разрубленные саперными лопатками головы я видел в России. Если быть точным, в Грузии, когда там усмиряли бунт.
- Их кто-то предупредил, - Дениз наконец услышал свой голос и не узнал его. - Они ждали нападения...
- Кого предупредили? - между делом спросил доктор.
- Русских... Они приготовились. И взвод попал в ловушку. Кто их мог предупредить?
- Вероятно, Господь Бог, сэр, - спокойно ответил Кальт. - Он всегда на стороне слабых.
- Этого не может быть, Густав! - внезапно для себя возмутился Джейсон. - Ты хорошо разбираешься в вопросах религии, но говоришь глупость. Если ты знаешь, что русские затачивают лопаты, то должен знать, что они гнусные безбожники. Потому что ругаются в Бога и в Христа.
- Должно быть, сэр, это им позволено.
- Кем позволено?!
- Господом, сэр. Кто еще может позволить ругаться таким именем и никак не наказывать за кощунство? Только Господь. Ведь не наказал же он русских?
- Потому что тупых грязных свиней бессмысленно наказывать!
- Вы не правы, сэр. Бог наказывает их все время, но совсем иначе. А ругательство это, сэр, вовсе и не ругательство.
- Что же еще, если они позорят даже Богоматерь? - Только сейчас Джейсон начинал чувствовать боль в голове.
- Молитва, сэр, - невозмутимо проговорил Густав. - Это трудно себе представить, но - молитва. Только произносят ее не в храме и не перед сном, а в бою. Это боевая молитва русских. Она имеет очень древние корни. Славяне таким образом призывали богов на помощь в битве. А когда к ним пришло христианство, традиция сохранилась. И новый Господь позволил варварам молиться по-прежнему. И сегодня русские парни весьма искренне молились, потому к ним пришла удача.
- Кто тебе об этом сказал? Опять тот старый серб?
- Да, сэр, тот старый серб.
- Почему такая несправедливость? Почему только варварам позволено? И прощается даже богохульство? Ты спросил об этом серба?!
- Прошу вас, успокойтесь, сэр. - Кальт поднес ему склянку с жидкостью. - Выпейте это, сэр. Вам вредно волноваться.
Джейсон выбил склянку, переждал, когда тяжелый шар боли откатится от головы.
- Я спрашиваю тебя, эскулап: почему?
- Если вам хочется, я могу ответить, сэр, - бесстрастно вымолвил он. - Господь питает любовь к русским.
- Хочешь сказать, они тоже богоизбранный народ, как иудеи?
- Нет, сэр, богоизбранный народ на земле - иудеи. Потому они и называются - рабы Божьи. А варвары - внуки Божьи. У них родственные отношения и родственная любовь. Это совсем другое, сэр, как вы понимаете. Кто Господу ближе, раб или внук? И кому больше прощается?.. Извините, сэр, это трудно сразу осмыслить и принять, но если хотите разобраться в сути вещей, вам следует заняться русской историей. Варвары довольно подробно изложили свое древнее мироощущение и абсолютно точно знают свое место в мироздании. Они всегда мыслили себя внуками Божьими и потому до сих пор говорят Господу "ты", как принято среди родственников.
- Врешь, Густав Кальт! Ты все время мне врешь! - В чем, сэр? У меня нет никаких причин обманывать вас. Я получаю вопрос и говорю вам ответ тот, который мне известен.
- Врешь, что знаешь все это из рассказов серба! Вероятно, ты специально изучал историю русских.
- Да, я любознательный человек, сэр, но не более того, - вдруг заскромничал доктор. - И когда слышу интересующую меня информацию, то запоминаю ее и пытаюсь анализировать..
Джейсон смерил его взглядом, остановился на лице Кальта - тот смотрел прямо, не мигая, и в голубых глазах он увидел свое отражение с белой повязкой на голове.
- Не простой ты парень, Густав, - проговорил он тихо, прислушиваясь к боли. - Если бы не знал тебя несколько лет, не видел бы тебя в деле, мог подумать, что ты сам - русский шпион, внедренный в мой батальон. И что это ты предупредил русских. Но я хорошо помню, как ты храбро дрался в Ираке, когда была "Буря в пустыне". Арабы же - всегда водили дружбу с русскими...
- Дрался, потому что батальон попал в трудное положение. И на счету была каждая винтовка. Но я, сэр, очень люблю свое дело, пусть чаще всего вырезаю вросшие ногти и удаляю сухие мозоли.
- Опять ты врешь, Густав. Ты везде был обыкновенным парнем, а в Боснии начал открываться совершенно с другой стороны. Не узнаю тебя, баальонный эскулап.
- В Боснии сэр, и вы стали другим человеком.
- Да нет же, Густав! Меня здесь преследуют потоянные неудачи! И больше ничего. Я участвовал во многих операциях, и со мной никогда ничего не случалось. - Джейсон потрогал бинт на голове. - А здесь первый раз в жизни получил ранение... И от кого, Густав? От какого-то заморыша с саперной лопаткой?!. Послушай, а ты знаешь, почему русские вышли драться в полосатых рубашках? Это тоже имеет какой-то символический смысл?
- Эти рубашки, сэр, называются тельняшками.
- Да, я слышал, знаю... Но почему они не надели вниз бронежилеты? И сняли каски? Они считают, что полосатые тельняшки защищают?
- Я так не думаю, сэр, - проговорил Кальт. - В этих тельняшках, вероятно, хорошо драться в темноте, видно, где свои, а где чужие.
- Но и противнику это отлично видно!
- Они были уверены в своих силах. Русские вышли драться насмерть, сэр. Поэтому сняли всякую защиту. А наши разведчики рассчитывали просто помахаться кулаками и дубинками. Улавливаете разницу, сэр?
- Насмерть? Почему сразу насмерть? Если они были предупреждены кем-то, то вероятно знали, что мои парни идут на обыкновенную потасовку и не хотят убивать.
- Мы имеем дело с варварами, сэр, - вздохнул доктор. - Русским ничего не оставалось, как идти на смерть. В другом случае они бы никогда не победили. Эти парни из России и в самом деле плохо питались и не имеют достаточной мышечной массы. У варваров же есть древний магический обряд: когда не хватает физической силы, они снимают всякую защиту, одежду и идут в бой полуголыми, обнаженными, при этом призывая на помощь богов. И когда боги видят, что внуки их плут на смерть - срабатывает родственная поддержка.
- Неужели русских специально обучают этому? - тихо усомнился Джейсон. - Да нет же, мне хорошо известен уровень их подготовки и методика обучения. Ты это сам придумал, Густав? Или опять серб?
- Об этом много написано, сэр.
- Допустим, ты прочитал, что написано, а я не уверен, что об этом читали сами русские.
- Вы правы, сэр, вряд ли, - согласился врач. - Должно быть, им и не нужно читать. Варвары знают свои магические обряды из других источников. У них наблюдается странное явление - коллективное мышление в критической ситуации. И просыпается генетическая память. Они начинают совершать непредсказуемые, алогичные поступки. Человеку с нормальным сознанием и психикой хочется защищаться панцирем или бронежилетом, подобрать более совершенное оружие; варвары же поступают от обратного.
Джейсон помолчал, неожиданно обнаружив, что сведенный судорогой кулак разжался и теперь кисть спокойно висит на ручке кресла.
- Спасибо тебе, Густав! - откровенно поблагодарил он. - Ты мне подсказал отличную мысль! И завтра же я возьму реванш!
Доктор не спеша собрал с процедурного столика инструменты, использованные шприцы и пустые ампулы, ненужное выбросил в стеклянную урну, остальное убрал в шкаф.
- Если вы хотите отправить парней на драку с русскими в полуобнаженном виде, сэр, то оставьте эту затею сейчас же, - посоветовал он. - Ровным счетом из нее ничего не получится.
- Ты уверен?
- Да, сэр. Что позволено внукам, не позволено рабам.
Дениз рассмеялся, пересиливая звенящую боль в голове.
- Эти сказки можешь оставить себе, Густав! Или выбросить в урну. Я услышал от тебя главное: полуголый парень вынужден будет драться насмерть! И голыми руками! Я это испытал сам! Я научу этих откормленных быков побеждать! Научу их призывать богов!
- Мне очень жаль, сэр, но я предупредил вас.
- Ты умный парень, Густав, но склонен к мистификациям.
Он вдруг оставил свои занятия, придвинул стул, сел напротив и как-то тревожно посмотрел в глаза Джейсону.
- Не спешите делать скоропалительные выводы, сэр, - медленно, с интонацией гипнотизера, проговорил он и замолчал, И эта пауза заставила молчать Дениза.
В этот момент в комнате вновь материализовался "черный вестник" Макнил, застыл изваянием возле двери.
- Плохие новости, сэр, - трагическим басом протянул он. - Команда ученых исчезла из жилого городка в полном составе. Я принял меры к розыску...
Остальное уже доносилось до ушей Джейсона будто сквозь стенку: звенящий пожар боли заполнил все пространство под черепной коробкой.....
Русские охраняли центр связи и стояли всего в нескольких километрах от места дислокации батальона Дениза, поэтому он выехал за полчаса до назначенного времени, взяв лишь сержанта Мак-нила, чтобы не создавать ажиотажа вокруг предстоящей драки и исключить утечку информации. За подобные вещи в Объединенном штабе спрашивали строго, опасаясь больше всего вездесущих журналистов. Обычно такие эксцессы приходилось камуфлировать под специальную подготовку миротворческих сил, плановые учения, отработку действий спецподразделений ООН в особых условиях.
Поехали на бронеавтомобиле, прихватив с собой только трассирующие боеприпасы и осветительные снаряды для салюта. Диверсионно-разведывательный взвод еще не прибыл к месту сражения, и потому Дениз с потушенными фарами пробрался поближе к окраине деревни и встал, спрятав машину между кошарами. В ночную оптику - а она была превосходной на разведочной бронемашине - он озирал объект охраны русских и отмечал полную их бесшабашность. Мерзнущие на ветру патрули уныло хлюпали по грязи на размокшей улице, часовые явно дремали, завернувшись в брезент, мертвыми казались коробки БТРов; полусонное это войско выглядело жалко и вызывало чувство омерзения, как облезлая бродячая собака. Эти несчастные парни только назывались десантниками, поскольку Дениз отлично знал уровень подготовки войск в современной России. Они парашюты видели раза три, не больше, когда их обучали укладке перед первым и наверняка последним прыжком. Недокормленные, они тянулись вверх, и даже неплохой армейский харч, получаемый через ООН, никак не мог добавить им стати и крепости. Прежде чем обряжать их в форму и давать оружие, следовало бы отправить этих парней в санаторий с постельным режимом, и только потом на военные полигоны. Один совсем тощий и длинный солдатик приблизился к бронеавтомобилю почти вплотную, и Дениз дал команду сержанту быть наготове, чтобы отъехать назад, но парень ничего не заметил, хотя смотрел прямо перед собой. Он стоял, ссутулившись, и что-то бормотал, то и дело поддергивая автоматный ремень на узком плече. На какой-то миг Джейсону почудилось, будто он молится! И что-то знакомое послышалось в его словах, по крайней мере, в их звучании. Осторожно высунувшись из люка, Дениз прислушался к его речи и внезапно понял - солдатик читал стихи.
В этом было что-то противоестественное, отталкивающее, как и в словах Густава Кальта. Разум протестовал, отторгал это странное явление, ибо нельзя и не нужно открывать двери анфилады, ведущей в тупик. Джейсон сел и стиснул кулаки, а память предательски вернула еще один эпизод из детства, только более позднего, когда по случаю приезда семьи Денизов бабушка собрала в доме своих подруг, таких же старушек, и они весь вечер играли на рояле и пели русские песни с заунывным, молитвенным мотивом и читали стихи. Точно так же, как этот парень...
- Взвод на подходе, сэр, - доложил Макнил, чем и вывел Дениза из мрака воспоминаний.
- Отлично, сержант! - мгновенно воспрял Джейсон и приник к прибору: по альпийскому лугу едва заметно мелькали легкие тени, разведчики выдвигались на исходный рубеж по всем правилам военного искусства, заимствованного у легендарных "тюленей" из знаменитой "Красной команды" подполковника Марченко. Четверо парней в разных точках вошли в деревню, мгновенно провели разведку и подали сигнал остальным. Джейсон решил, что сейчас они станут снимать часовых и патруль, однако вся охрана вдруг куда-то исчезла с улицы и объектов. Ни одного русского! Или сняли так чисто, что он просто не заметил?.. И тут увидел, как тощий солдатик, читавший стихи, спрятался за угол кошары неподалеку от бронеавтомобиля и теперь со страхом выглядывает, как зверек из норы. Даже сигнала тревоги не подал!.
Тем временем взвод ртутью перетек с луга на окраину селения и стал медленно скапливаться вокруг дома, где располагалась казарма десантников. Один выстрел, громкий крик, и поднялась бы тревога, но часовые попрятались, а дневальные, вероятно, спали вместе с солдатами. У Джейсона сквозь мстительное чувство и предвкушение хорошей потасовки прорвался слабый протест: все же было нечестно, несправедливо нападать на сонных, и возникала даже мысль самому сыграть тревогу русским, выпустив очередь из пулемета. Но он сдержался и решил вообще не вмешиваться в драку, оставшись зрителем и болельщиком.
А взвод уже приготовился к штурму казармы, рассредоточившись возле каждого окна и дверей. Одного парня уже впихнули в аккуратно лишенное стекла окошко - чтобы блокировать оружейную комнату, несколько человек в разных местах деревни контролировали ситуацию на улице, дабы избегнуть всяких неожиданностей во время штурма. Все ждали сигнала командира, и Джейсон представлял, как парни сейчас напружинились перед броском и едва сдерживают ликующий воинский клич.
И вдруг произошло что-то непонятное: все пространство вокруг казармы зашевелилось, побежали неясные полосатые тени, и тишину разорвал многоголосый крик, волной покатившийся по округе, - Ура-а-а! - Джейсон вспомнил о приборе, но впопыхах дохнул на линзу и затуманил стекло. Через секунду дымка растаяла...
Полосатые человеческие фигуры возникали из ничего, вставали, казалось, из земли, вычленялись из стен и летели с крыш. В руках что-то белело, похожее на флажки. С ревом и криком эта призрачная полосатая сила хлынула к казарме, молниями растеклась повсюду, и Джейсон понял, что драка уже идет, причем яростная и веселая. В воздухе мелькали эти флажки, свист, возгласы и мат сливались со звуками ударов. Он видел лишь полосатые сполохи, неясный круговорот теней, рассыпающихся в брызги - прибор все искажал, не давал ясной картины и как бы отдалял, отсекал его линзами от живого дыхания драки. Дениз высунулся из люка, и сразу ярче стали все звуки - над полем битвы висел многоглоточный ор, из которого выделялся русский мат, закрученный с именами Бога, Христа и Богородицы.
И только ощутив сражение вместе с дыханием ветра, Джейсон внезапно осознал, что исход потасовки предрешен! Взвод его разведчиков уже был разбит вдребезги, расчленен на группы в два-три человека, и теперь идет добивание. Вся схватка длилась не более минуты, а пехотинцы уже валялись на земле, и только малая часть отступала на луг, но и она была охвачена полосатыми тенями, как ореолом.
Дениз выскочил на броню, рывком содрал куртку, но прежде, чем спрыгнуть на землю, увидел тощего солдатика, который теперь оказался тоже полосатым, а в руке был флажок. И этот глист пытался его контролировать, заступал ему дорогу, вращая в руке свой флажок, будто пропеллер. Он наступал! Джейсон спрыгнул и, едва ощутив толчок земли, сделал стремительный прыжок вперед, рассчитывая сходу сбить противника с ног. Всплеск боевой злобы мгновенно выпарил остатки жалости к этому недокормленному существу. Парень каким-то образом увернулся от удара и перестал вращать свой флажок. Встал в какую-то странную стойку, широко расставив ноги и раскинув руки, и замер, словно ожидая, когда его убьют.
И Дениз понял, что сейчас этот мальчишка умрет. До того, как получит удар. Кулак сжался сам и начал стремительно наливаться знакомой энергией шаровой молнии. Он видел перед собой узкую полосатую грудь, переходящую в длинную шею, на которой держалась большая и тоже длинная голова. Мягко двигаясь, Джейсон поднял руку и с одновременным шагом понес кулак вперед, но в этот миг в затылок дохнул сержант Макнил и на мгновение рассредоточил силу движения. Полосатая рука неожиданно полетела навстречу, при этом странно удлиняясь, и в последний момент Джейсон увидел, что летит не флажок, а малая саперная лопата на деревянной ручке...
Земля опрокинулась, спружинила мягко, как пуховая постель, и мир перед глазами, расчертившись в полосы, медленно угас.
Дениз очнулся и увидел перед собой призрак Густава Кальта. Доктор с холодно-каменным лицом махал руками над его головой, а за плечом стояла надгробная статуя сержанта Макнила. Видение все неше было исчеркано бегущими полосами, как бы-вает на экране телевизора.
- Он открыл глаза! - трагично проговорил сержант, словно издалека. Кальт заглянул в лицо, спросил деловито:
- Вы в порядке, сэр? Сейчас я забинтую голову и все будет в порядке.
Джейсон махнул рукой в сторону Макнила и будто бы сказал - уйди! Но тут увидел, что кулак всё еще сжат, скован, стянут судорогой и не подчиняется воле. Сержант не ушел, а как бы растворился воздухе, оставив после себя черное пятно, в точности повторяющее очертания фигуры. - Вам повезло, сэр, - сказал Густав, закрепляя повязку специальной сеткой. - Удар нанесен плоскостью лезвия лопаты. А если бы ребром - снесло бы полчерепа. Вам известно, сэр, у русских сапёрные лопаты специально затачиваются как клинок. Я видел эти рубленые раны - зрелище ужасное.
Дениз машинально подался вперед, хотел спросить - где видел?! - Кальт удержал его, уложил голову на спинку кресла.
- Нет, сэр, во взводе разведки, к счастью, все живы. Только ранено двадцать два человека. И характер ранений примерно как у вас. Есть еще несколько сломанных ребер, но это не в счет... А разрубленные саперными лопатками головы я видел в России. Если быть точным, в Грузии, когда там усмиряли бунт.
- Их кто-то предупредил, - Дениз наконец услышал свой голос и не узнал его. - Они ждали нападения...
- Кого предупредили? - между делом спросил доктор.
- Русских... Они приготовились. И взвод попал в ловушку. Кто их мог предупредить?
- Вероятно, Господь Бог, сэр, - спокойно ответил Кальт. - Он всегда на стороне слабых.
- Этого не может быть, Густав! - внезапно для себя возмутился Джейсон. - Ты хорошо разбираешься в вопросах религии, но говоришь глупость. Если ты знаешь, что русские затачивают лопаты, то должен знать, что они гнусные безбожники. Потому что ругаются в Бога и в Христа.
- Должно быть, сэр, это им позволено.
- Кем позволено?!
- Господом, сэр. Кто еще может позволить ругаться таким именем и никак не наказывать за кощунство? Только Господь. Ведь не наказал же он русских?
- Потому что тупых грязных свиней бессмысленно наказывать!
- Вы не правы, сэр. Бог наказывает их все время, но совсем иначе. А ругательство это, сэр, вовсе и не ругательство.
- Что же еще, если они позорят даже Богоматерь? - Только сейчас Джейсон начинал чувствовать боль в голове.
- Молитва, сэр, - невозмутимо проговорил Густав. - Это трудно себе представить, но - молитва. Только произносят ее не в храме и не перед сном, а в бою. Это боевая молитва русских. Она имеет очень древние корни. Славяне таким образом призывали богов на помощь в битве. А когда к ним пришло христианство, традиция сохранилась. И новый Господь позволил варварам молиться по-прежнему. И сегодня русские парни весьма искренне молились, потому к ним пришла удача.
- Кто тебе об этом сказал? Опять тот старый серб?
- Да, сэр, тот старый серб.
- Почему такая несправедливость? Почему только варварам позволено? И прощается даже богохульство? Ты спросил об этом серба?!
- Прошу вас, успокойтесь, сэр. - Кальт поднес ему склянку с жидкостью. - Выпейте это, сэр. Вам вредно волноваться.
Джейсон выбил склянку, переждал, когда тяжелый шар боли откатится от головы.
- Я спрашиваю тебя, эскулап: почему?
- Если вам хочется, я могу ответить, сэр, - бесстрастно вымолвил он. - Господь питает любовь к русским.
- Хочешь сказать, они тоже богоизбранный народ, как иудеи?
- Нет, сэр, богоизбранный народ на земле - иудеи. Потому они и называются - рабы Божьи. А варвары - внуки Божьи. У них родственные отношения и родственная любовь. Это совсем другое, сэр, как вы понимаете. Кто Господу ближе, раб или внук? И кому больше прощается?.. Извините, сэр, это трудно сразу осмыслить и принять, но если хотите разобраться в сути вещей, вам следует заняться русской историей. Варвары довольно подробно изложили свое древнее мироощущение и абсолютно точно знают свое место в мироздании. Они всегда мыслили себя внуками Божьими и потому до сих пор говорят Господу "ты", как принято среди родственников.
- Врешь, Густав Кальт! Ты все время мне врешь! - В чем, сэр? У меня нет никаких причин обманывать вас. Я получаю вопрос и говорю вам ответ тот, который мне известен.
- Врешь, что знаешь все это из рассказов серба! Вероятно, ты специально изучал историю русских.
- Да, я любознательный человек, сэр, но не более того, - вдруг заскромничал доктор. - И когда слышу интересующую меня информацию, то запоминаю ее и пытаюсь анализировать..
Джейсон смерил его взглядом, остановился на лице Кальта - тот смотрел прямо, не мигая, и в голубых глазах он увидел свое отражение с белой повязкой на голове.
- Не простой ты парень, Густав, - проговорил он тихо, прислушиваясь к боли. - Если бы не знал тебя несколько лет, не видел бы тебя в деле, мог подумать, что ты сам - русский шпион, внедренный в мой батальон. И что это ты предупредил русских. Но я хорошо помню, как ты храбро дрался в Ираке, когда была "Буря в пустыне". Арабы же - всегда водили дружбу с русскими...
- Дрался, потому что батальон попал в трудное положение. И на счету была каждая винтовка. Но я, сэр, очень люблю свое дело, пусть чаще всего вырезаю вросшие ногти и удаляю сухие мозоли.
- Опять ты врешь, Густав. Ты везде был обыкновенным парнем, а в Боснии начал открываться совершенно с другой стороны. Не узнаю тебя, баальонный эскулап.
- В Боснии сэр, и вы стали другим человеком.
- Да нет же, Густав! Меня здесь преследуют потоянные неудачи! И больше ничего. Я участвовал во многих операциях, и со мной никогда ничего не случалось. - Джейсон потрогал бинт на голове. - А здесь первый раз в жизни получил ранение... И от кого, Густав? От какого-то заморыша с саперной лопаткой?!. Послушай, а ты знаешь, почему русские вышли драться в полосатых рубашках? Это тоже имеет какой-то символический смысл?
- Эти рубашки, сэр, называются тельняшками.
- Да, я слышал, знаю... Но почему они не надели вниз бронежилеты? И сняли каски? Они считают, что полосатые тельняшки защищают?
- Я так не думаю, сэр, - проговорил Кальт. - В этих тельняшках, вероятно, хорошо драться в темноте, видно, где свои, а где чужие.
- Но и противнику это отлично видно!
- Они были уверены в своих силах. Русские вышли драться насмерть, сэр. Поэтому сняли всякую защиту. А наши разведчики рассчитывали просто помахаться кулаками и дубинками. Улавливаете разницу, сэр?
- Насмерть? Почему сразу насмерть? Если они были предупреждены кем-то, то вероятно знали, что мои парни идут на обыкновенную потасовку и не хотят убивать.
- Мы имеем дело с варварами, сэр, - вздохнул доктор. - Русским ничего не оставалось, как идти на смерть. В другом случае они бы никогда не победили. Эти парни из России и в самом деле плохо питались и не имеют достаточной мышечной массы. У варваров же есть древний магический обряд: когда не хватает физической силы, они снимают всякую защиту, одежду и идут в бой полуголыми, обнаженными, при этом призывая на помощь богов. И когда боги видят, что внуки их плут на смерть - срабатывает родственная поддержка.
- Неужели русских специально обучают этому? - тихо усомнился Джейсон. - Да нет же, мне хорошо известен уровень их подготовки и методика обучения. Ты это сам придумал, Густав? Или опять серб?
- Об этом много написано, сэр.
- Допустим, ты прочитал, что написано, а я не уверен, что об этом читали сами русские.
- Вы правы, сэр, вряд ли, - согласился врач. - Должно быть, им и не нужно читать. Варвары знают свои магические обряды из других источников. У них наблюдается странное явление - коллективное мышление в критической ситуации. И просыпается генетическая память. Они начинают совершать непредсказуемые, алогичные поступки. Человеку с нормальным сознанием и психикой хочется защищаться панцирем или бронежилетом, подобрать более совершенное оружие; варвары же поступают от обратного.
Джейсон помолчал, неожиданно обнаружив, что сведенный судорогой кулак разжался и теперь кисть спокойно висит на ручке кресла.
- Спасибо тебе, Густав! - откровенно поблагодарил он. - Ты мне подсказал отличную мысль! И завтра же я возьму реванш!
Доктор не спеша собрал с процедурного столика инструменты, использованные шприцы и пустые ампулы, ненужное выбросил в стеклянную урну, остальное убрал в шкаф.
- Если вы хотите отправить парней на драку с русскими в полуобнаженном виде, сэр, то оставьте эту затею сейчас же, - посоветовал он. - Ровным счетом из нее ничего не получится.
- Ты уверен?
- Да, сэр. Что позволено внукам, не позволено рабам.
Дениз рассмеялся, пересиливая звенящую боль в голове.
- Эти сказки можешь оставить себе, Густав! Или выбросить в урну. Я услышал от тебя главное: полуголый парень вынужден будет драться насмерть! И голыми руками! Я это испытал сам! Я научу этих откормленных быков побеждать! Научу их призывать богов!
- Мне очень жаль, сэр, но я предупредил вас.
- Ты умный парень, Густав, но склонен к мистификациям.
Он вдруг оставил свои занятия, придвинул стул, сел напротив и как-то тревожно посмотрел в глаза Джейсону.
- Не спешите делать скоропалительные выводы, сэр, - медленно, с интонацией гипнотизера, проговорил он и замолчал, И эта пауза заставила молчать Дениза.
В этот момент в комнате вновь материализовался "черный вестник" Макнил, застыл изваянием возле двери.
- Плохие новости, сэр, - трагическим басом протянул он. - Команда ученых исчезла из жилого городка в полном составе. Я принял меры к розыску...
Остальное уже доносилось до ушей Джейсона будто сквозь стенку: звенящий пожар боли заполнил все пространство под черепной коробкой.....