О региональной дифференциации текущей рождаемости в России
На патриотическом портале RUSNEXT появилась интересная статья Владимира Тимакова о предварительных итогах естественного движения населения в России в 2015 году. Как я понял, автор периодически пишет о демографической ситуации в стране и отдельных её регионах, достаточно грамотно описывая текущие процессы (в частности, рождаемость). Особый акцент В. Тимаков делает на рождаемости и воспроизводстве населения в т.н. "русских" (по определению самого автора!) регионах. В целом, его статья воспринимается позитивно.
Некоторые аспекты его статьи, однако, нуждаются в дополнительной корректировке и более глубоком объяснении демографических процессов.
Во-первых, анализируя сегодняшнее положение вещей в России, автор заочно критикует пессимистичные "прогнозы демографов", не объясняя подробно, каких именно демографов (или, лучше - "демографов") он имеет в виду. Прекрасно известно, что неутешительные демографические прогнозы, которые уже несколько лет подряд опровергаются фактическим состоянием дел в стране, выходят из одной "школы" - института демографии НИУ ВШЭ под руководством А.Г. Вишневского и его верного "счетовода" - С.Захарова, а все остальные "нострадамусы" лишь пользуются их расчётами. В своих статьях и комментариях я уже многократно писал о том, что расчёты и прогнозы этой "школы" основаны исключительно на гипотетическом предположении, что "в России не может быть высокой по европейским меркам рождаемости". Исходя из этой предпосылки, все процессы естественного движения населения вот уже более 10 лет объясняются либо как "ну, мы же говорили", либо как "это временный конъюнктурный рост, а дальше будет глубокий спад".
Во-вторых, автор излишне оптимистичен, сравнивая рождаемость в России и "континентальной Европе". Сравнительный анализ рождаемости в России и других европейских странах ранее уже мною давался и комментировался. Исходя из реальных данных, помимо упомянутой автором Франции, по уровню рождаемости в 2015 году нашу страну обгоняют, как минимум, ещё "континентальные" Албания и Швеция. Кроме того, нельзя объяснять высокий уровень рождаемости во Франции (и, очевидно, Швеции) "влиянием мигрантов", как это делает В. Тимаков. И во Франции, и в Швеции рождаемость среди местных женщин достаточно высокая - на сегодняшний момент она выше, чем рождаемость в целом по России и, особенно, в "русских" регионах.
В-третьих, автор делает неправильное заключение из того обстоятельства, что текущий учёт числа рождений показывает снижение рождаемости на Сев.Кавказе и в южной Сибири, и увеличение рождаемости в "русских" регионах. Его вывод - "позитивная тенденция последнего десятилетия целиком обеспечена русскими" - базируется на утверждении, что "число потенциальных мам в русских регионах из-за провала девяностых уменьшается, а в большинстве национальных республик, где в девяностые такого глубокого провала не наблюдалось, материнская когорта продолжает расти. То есть, на Кавказе женщин родительского возраста становится больше, младенцев меньше, а в центральной России - наоборот". Это утверждение (а, следовательно, и вывод) ошибочно по двум причинам, рассмотренным ниже.
Первая причина: и на Сев. Кавказе, и на юге Сибири число женщин в фертильных возрастах также ежегодно снижается, как и в других регионах России, т.к. число родившихся в 90-е годы меньше (не так значительно, как в "русских" регионах, но всё равно меньше) родившихся в 80-е гг. Кроме того, дополнительный "минус" к уменьшающемуся числу женщин возникает за счёт сильной миграции молодёжи в центральные области России и на Кубань. Следовательно, снижение числа рождений в "национальных" регионах частично объясняется уменьшением числа женщин в основных детородных когортах.
Вторая, и главная причина: некоторое увеличение числа рождений в центральной России и на Северо-Западе (в основном, в Петербургском регионе) и постепенное снижение числа рождений на Сев. Кавказе и на юге Сибири в условиях сокращения числа женщин в фертильных возрастах во всех без исключения регионах объясняется не тем, что "разница в размере семей между русскими и некоторыми национальными меньшинствами... теперь сокращается ещё быстрее, чем об этом можно судить по приведённым выше абсолютным цифрам". Этот феномен объясняется тем, что средний возраст материнства первых и даже вторых детей значительно ниже (а кривые рождаемости в области максимумов, напротив, гораздо "круче") в "национальных" регионах, нежели в "русских" регионах. Поэтому эффект снижения числа рождений при общем снижении числа фертильных женщин прежде всего сказывается на Сев. Кавказе и юге Сибири. В этих регионах максимальное число рождающихся детей среди всех возрастных групп женщин приходится на те возраста, в которых число женщин минимально относительно более "плодовитых" групп, рождённых в 80-е или уже в 2000-е годы. Напротив, в "русских" регионах (прежде всего, в центральных регионах и, особенно, в Москве и Санкт-Петербурге) максимальное число рождающихся детей приходится на возрастые группы, рождённые в середине-конце 80-х гг., и число женщин в этих возрастных группах максимально относительно женщин, рождённых в 90-е гг. Снижение числа рождённых, начавшееся с Сев. Кавказа и юга Сибири, уже в самые ближайшие годы неизбежно произойдёт вначале в Сибири, на Урале и Дальнем Востоке, а затем на Северо-Западе, в Поволжье, Южном ФО, Крыму и ЦФО, и, наконец, в Москве и Санкт-Петербурге.
Следовательно, на основе текущей разнонаправленной динамики абсолютного числа родившихся неправомерно делать вывод о "выравнивании" числа детей в семье в "национальных и "русских" регионах. В действительности, как показывает расчёт Суммарного коэффициента рождаемости реальных (а не текущих!) поколений, разница в числе детей, рождённых женщинами преимущественно в "русских" и "национальных" регионах, по меньшей мере не снижается относительно поколений 60-х гг, уже завершивших процесс деторождения.
В качестве итога, хочу отметить, что статьи В. Тимакова о текущей демографической ситуации в России в целом корректны и адекватны. Однако некоторые более "тонкие" вопросы (прежде всего, относительно сложных аспектов рождаемости), к сожалению, преподнесены автором в искажённом виде. Его акцент на росте рождаемости в последние годы прежде всего в "русских" регионах может очень скоро сослужить ему дурную службу. Какова будет реакция автора, когда через несколько лет вектор рождаемости в "русских" регионах развернётся в обратную сторону? Не станет ли он, как это демонстрируют нам некоторые "плакальщики", обвинять государство и правительство в намеренном "уничтожении русского народа"?
Некоторые аспекты его статьи, однако, нуждаются в дополнительной корректировке и более глубоком объяснении демографических процессов.
Во-первых, анализируя сегодняшнее положение вещей в России, автор заочно критикует пессимистичные "прогнозы демографов", не объясняя подробно, каких именно демографов (или, лучше - "демографов") он имеет в виду. Прекрасно известно, что неутешительные демографические прогнозы, которые уже несколько лет подряд опровергаются фактическим состоянием дел в стране, выходят из одной "школы" - института демографии НИУ ВШЭ под руководством А.Г. Вишневского и его верного "счетовода" - С.Захарова, а все остальные "нострадамусы" лишь пользуются их расчётами. В своих статьях и комментариях я уже многократно писал о том, что расчёты и прогнозы этой "школы" основаны исключительно на гипотетическом предположении, что "в России не может быть высокой по европейским меркам рождаемости". Исходя из этой предпосылки, все процессы естественного движения населения вот уже более 10 лет объясняются либо как "ну, мы же говорили", либо как "это временный конъюнктурный рост, а дальше будет глубокий спад".
Во-вторых, автор излишне оптимистичен, сравнивая рождаемость в России и "континентальной Европе". Сравнительный анализ рождаемости в России и других европейских странах ранее уже мною давался и комментировался. Исходя из реальных данных, помимо упомянутой автором Франции, по уровню рождаемости в 2015 году нашу страну обгоняют, как минимум, ещё "континентальные" Албания и Швеция. Кроме того, нельзя объяснять высокий уровень рождаемости во Франции (и, очевидно, Швеции) "влиянием мигрантов", как это делает В. Тимаков. И во Франции, и в Швеции рождаемость среди местных женщин достаточно высокая - на сегодняшний момент она выше, чем рождаемость в целом по России и, особенно, в "русских" регионах.
В-третьих, автор делает неправильное заключение из того обстоятельства, что текущий учёт числа рождений показывает снижение рождаемости на Сев.Кавказе и в южной Сибири, и увеличение рождаемости в "русских" регионах. Его вывод - "позитивная тенденция последнего десятилетия целиком обеспечена русскими" - базируется на утверждении, что "число потенциальных мам в русских регионах из-за провала девяностых уменьшается, а в большинстве национальных республик, где в девяностые такого глубокого провала не наблюдалось, материнская когорта продолжает расти. То есть, на Кавказе женщин родительского возраста становится больше, младенцев меньше, а в центральной России - наоборот". Это утверждение (а, следовательно, и вывод) ошибочно по двум причинам, рассмотренным ниже.
Первая причина: и на Сев. Кавказе, и на юге Сибири число женщин в фертильных возрастах также ежегодно снижается, как и в других регионах России, т.к. число родившихся в 90-е годы меньше (не так значительно, как в "русских" регионах, но всё равно меньше) родившихся в 80-е гг. Кроме того, дополнительный "минус" к уменьшающемуся числу женщин возникает за счёт сильной миграции молодёжи в центральные области России и на Кубань. Следовательно, снижение числа рождений в "национальных" регионах частично объясняется уменьшением числа женщин в основных детородных когортах.
Вторая, и главная причина: некоторое увеличение числа рождений в центральной России и на Северо-Западе (в основном, в Петербургском регионе) и постепенное снижение числа рождений на Сев. Кавказе и на юге Сибири в условиях сокращения числа женщин в фертильных возрастах во всех без исключения регионах объясняется не тем, что "разница в размере семей между русскими и некоторыми национальными меньшинствами... теперь сокращается ещё быстрее, чем об этом можно судить по приведённым выше абсолютным цифрам". Этот феномен объясняется тем, что средний возраст материнства первых и даже вторых детей значительно ниже (а кривые рождаемости в области максимумов, напротив, гораздо "круче") в "национальных" регионах, нежели в "русских" регионах. Поэтому эффект снижения числа рождений при общем снижении числа фертильных женщин прежде всего сказывается на Сев. Кавказе и юге Сибири. В этих регионах максимальное число рождающихся детей среди всех возрастных групп женщин приходится на те возраста, в которых число женщин минимально относительно более "плодовитых" групп, рождённых в 80-е или уже в 2000-е годы. Напротив, в "русских" регионах (прежде всего, в центральных регионах и, особенно, в Москве и Санкт-Петербурге) максимальное число рождающихся детей приходится на возрастые группы, рождённые в середине-конце 80-х гг., и число женщин в этих возрастных группах максимально относительно женщин, рождённых в 90-е гг. Снижение числа рождённых, начавшееся с Сев. Кавказа и юга Сибири, уже в самые ближайшие годы неизбежно произойдёт вначале в Сибири, на Урале и Дальнем Востоке, а затем на Северо-Западе, в Поволжье, Южном ФО, Крыму и ЦФО, и, наконец, в Москве и Санкт-Петербурге.
Следовательно, на основе текущей разнонаправленной динамики абсолютного числа родившихся неправомерно делать вывод о "выравнивании" числа детей в семье в "национальных и "русских" регионах. В действительности, как показывает расчёт Суммарного коэффициента рождаемости реальных (а не текущих!) поколений, разница в числе детей, рождённых женщинами преимущественно в "русских" и "национальных" регионах, по меньшей мере не снижается относительно поколений 60-х гг, уже завершивших процесс деторождения.
В качестве итога, хочу отметить, что статьи В. Тимакова о текущей демографической ситуации в России в целом корректны и адекватны. Однако некоторые более "тонкие" вопросы (прежде всего, относительно сложных аспектов рождаемости), к сожалению, преподнесены автором в искажённом виде. Его акцент на росте рождаемости в последние годы прежде всего в "русских" регионах может очень скоро сослужить ему дурную службу. Какова будет реакция автора, когда через несколько лет вектор рождаемости в "русских" регионах развернётся в обратную сторону? Не станет ли он, как это демонстрируют нам некоторые "плакальщики", обвинять государство и правительство в намеренном "уничтожении русского народа"?