Отклик на "Манифест РКСМ" - 1 часть
Бывший алтайский (а ныне - новосибирский) левый активист Никита Рыжков, член РКСМ, попросил меня откликнуться на Манифест РКСМ. Высказать свое мнение - ругательное, хвалебное или нейтральное.
Последние месяцы были очень бурными, и я порядком затянул со своим откликом. Лучше поздно, чем никогда.
Нейтральный тон - значит, равнодушный тон. А Манифест касается основ нынешнего бытия. И равнодушный тон может означать равнодушие к этим проблемам. А уж в этом меня заподозрить трудно, почти невозможно. И посему мой тон будет полемическим.
Манифест открывается декларированием факта кризиса современного капитализма.
«Эпоха потребительства кончилась - провозглашает Манифест. Войны в Сирии и на Украине, экономический кризис 2008 - 2015 годов наглядно показывают, что старый мир рушится. Как из ящика пандоры, в нашу реальность вернулись такие основательно подзабытые вещи как гражданские войны, нищета и голод».
Увы, уже с первых строк есть повод для возражения. Почему же эпоха потребительства закончилась? Не факт. Грядущие избирательные кампании (в Госдуму и еще невесть куда) лишний раз докажут, что хоронить ее рановато. Ибо кандидаты во власть будут упирать как раз на потребительский инстинкт. И обострившиеся мировые противоречия - это противоречия как раз между потребительскими проектами. Никто не предлагает миру вывод из потребительской мировоззренческой матрицы. Кроме тех, кто пока довольствуется маргинальной нишей, конечно.
И войны в Сирии и на Украине - отражение противоречий между потребительскими проектами. Я намеренно не заменяю здесь слово «потребительскими» на «капиталистическими», потому что участие в мировой борьбе Китая, Вьетнама, государств полукапиталистических, не дает повод утверждать, что мы имеем дело с внутрикапиталистической борьбой. Если угодно, в Сирии режим Асада олицетворяет арабский полукапитализм. И становящийся все более могущественным Иран тоже не может однозначно считаться капиталистической страной. Минимум две трети промышленного производства Ирана находится в государственной собственности. Экономическая жизнь республики вообще идет согласно пятилетним (!) планам экономического развития, которые в местной печати зачастую называются столь знакомыми нам пятилетками. В Иране также силен кооперативный сектор - кооперативы, т.н. «боньяды» весьма многочисленны в том, что касается производства товаров массового спроса. Впрочем, экономика Ирана - тема для отдельного и захватывающего (в силу того, что в ходе него нас ждет немало интересных открытий) разговора.
Здесь я хотел бы заметить, что альтернативу потребительскому капитализму пока предлагают силы несоциалистические. И непотребительский аспект в их идейных платформах выражен неявно.
Как ни парадоксально, но нельзя сказать, что Россия задавлена потребительством и транслируемые ею в мир обрывки идеологии (иначе это назвать нельзя) есть отражение исключительно потребительского проекта. Славословить в адрес «бескорыстной русской души» не стану (не тот случай), но поведение России в украинском кризисе явно не укладывается в потребительскую логику. При этом мотивы ее поведения не важны. Мало ли кто с какими мыслями затевает опасные дела - важно, что из этого получается потом.
Но в целом в мире явно перевешивает логика потребительских корпораций, именуемых государствами. Это не значит, что потребительский мир будет доминировать еще длительное время - он может рассыпаться подобно карточному домику, ибо зиждется как раз на экономике, дела с которой всюду все хуже и хуже. Это значит, что альтернативой потребительскому капитализму может стать потребительский нацизм - уродливейшее явление, зачатки которого мы наблюдаем на Украине.
Так что, с похоронами эпохи потребительства я бы не торопился. Ибо попытка сыграть по нему траурный марш - отражение недооценки его потенциала, которая может сыграть злую шутку.
Здесь рефлексия левых мыслителей и левых политиков может быть направлена на то, каким образом из конкуренции потребительских проектов могут обозначиться контуры проекта прямо противоположного. А они могут обозначиться. Ведь война на Украине странным образом странным образом всколыхнула в российском обществе силы неравнодушные, антипотребительские. Пусть даже идут эти «антипотребители» не всегда к левым силам. Если бы левые деятели смотрели на ситуацию чуть шире - они обнаружили бы близких по мышлению ребят среди тех же «стариковцев», тех же молодых членов ЛДПР - да мало ли еще где!
Конечно, украинский кризис для активизации сил непотребительских - метод, прямо скажем, близкий к радикальному. Потому что завязан на боевую, военную ситуацию. Но иных вариантов мы пока не нащупали. И это тоже надо признать.
Нулевые годы были для левых довольно бесплодными с точки зрения выработки идейного содержания левого проекта. Тонны выпущенной пропагандисткой литературы, создание разных структур (типа Левого фронта) - и все ради того, чтобы выдохнуть: «нас спасет только радикальное ухудшение ситуации в экономике!». И заодно - моральное разложение общества. Отсюда, кстати, восторги значительной части левых по поводу выходки «Пусси райот», если еще не забыли о таковых. О том, что уменьшение загруженности домашнего холодильника, а также закрепление права испражняться в храмах, вряд ли превратит благопристойного потребителя в идейного борца, отчего-то не думали. И сейчас такого волшебного перевоплощения не происходит. В ряды идейных борцов приходят люди разного качества и интеллектуального уровня, но явно не вчерашние потребители, большей частью.
Между прочим, я не встречал у сегодняшних социологов подробных исследований на тему, что подталкивает еще вчера неактивных в политике граждан заниматься еще вчера непривычным для них делом? Пополняют эти люди ряды разных объединений, но людей с потребительской психологией среди них почти нет. Вот на эту тему современным левым стоит призадуматься.
О других пунктах манифеста - в следующий раз.
Последние месяцы были очень бурными, и я порядком затянул со своим откликом. Лучше поздно, чем никогда.
Нейтральный тон - значит, равнодушный тон. А Манифест касается основ нынешнего бытия. И равнодушный тон может означать равнодушие к этим проблемам. А уж в этом меня заподозрить трудно, почти невозможно. И посему мой тон будет полемическим.
Манифест открывается декларированием факта кризиса современного капитализма.
«Эпоха потребительства кончилась - провозглашает Манифест. Войны в Сирии и на Украине, экономический кризис 2008 - 2015 годов наглядно показывают, что старый мир рушится. Как из ящика пандоры, в нашу реальность вернулись такие основательно подзабытые вещи как гражданские войны, нищета и голод».
Увы, уже с первых строк есть повод для возражения. Почему же эпоха потребительства закончилась? Не факт. Грядущие избирательные кампании (в Госдуму и еще невесть куда) лишний раз докажут, что хоронить ее рановато. Ибо кандидаты во власть будут упирать как раз на потребительский инстинкт. И обострившиеся мировые противоречия - это противоречия как раз между потребительскими проектами. Никто не предлагает миру вывод из потребительской мировоззренческой матрицы. Кроме тех, кто пока довольствуется маргинальной нишей, конечно.
И войны в Сирии и на Украине - отражение противоречий между потребительскими проектами. Я намеренно не заменяю здесь слово «потребительскими» на «капиталистическими», потому что участие в мировой борьбе Китая, Вьетнама, государств полукапиталистических, не дает повод утверждать, что мы имеем дело с внутрикапиталистической борьбой. Если угодно, в Сирии режим Асада олицетворяет арабский полукапитализм. И становящийся все более могущественным Иран тоже не может однозначно считаться капиталистической страной. Минимум две трети промышленного производства Ирана находится в государственной собственности. Экономическая жизнь республики вообще идет согласно пятилетним (!) планам экономического развития, которые в местной печати зачастую называются столь знакомыми нам пятилетками. В Иране также силен кооперативный сектор - кооперативы, т.н. «боньяды» весьма многочисленны в том, что касается производства товаров массового спроса. Впрочем, экономика Ирана - тема для отдельного и захватывающего (в силу того, что в ходе него нас ждет немало интересных открытий) разговора.
Здесь я хотел бы заметить, что альтернативу потребительскому капитализму пока предлагают силы несоциалистические. И непотребительский аспект в их идейных платформах выражен неявно.
Как ни парадоксально, но нельзя сказать, что Россия задавлена потребительством и транслируемые ею в мир обрывки идеологии (иначе это назвать нельзя) есть отражение исключительно потребительского проекта. Славословить в адрес «бескорыстной русской души» не стану (не тот случай), но поведение России в украинском кризисе явно не укладывается в потребительскую логику. При этом мотивы ее поведения не важны. Мало ли кто с какими мыслями затевает опасные дела - важно, что из этого получается потом.
Но в целом в мире явно перевешивает логика потребительских корпораций, именуемых государствами. Это не значит, что потребительский мир будет доминировать еще длительное время - он может рассыпаться подобно карточному домику, ибо зиждется как раз на экономике, дела с которой всюду все хуже и хуже. Это значит, что альтернативой потребительскому капитализму может стать потребительский нацизм - уродливейшее явление, зачатки которого мы наблюдаем на Украине.
Так что, с похоронами эпохи потребительства я бы не торопился. Ибо попытка сыграть по нему траурный марш - отражение недооценки его потенциала, которая может сыграть злую шутку.
Здесь рефлексия левых мыслителей и левых политиков может быть направлена на то, каким образом из конкуренции потребительских проектов могут обозначиться контуры проекта прямо противоположного. А они могут обозначиться. Ведь война на Украине странным образом странным образом всколыхнула в российском обществе силы неравнодушные, антипотребительские. Пусть даже идут эти «антипотребители» не всегда к левым силам. Если бы левые деятели смотрели на ситуацию чуть шире - они обнаружили бы близких по мышлению ребят среди тех же «стариковцев», тех же молодых членов ЛДПР - да мало ли еще где!
Конечно, украинский кризис для активизации сил непотребительских - метод, прямо скажем, близкий к радикальному. Потому что завязан на боевую, военную ситуацию. Но иных вариантов мы пока не нащупали. И это тоже надо признать.
Нулевые годы были для левых довольно бесплодными с точки зрения выработки идейного содержания левого проекта. Тонны выпущенной пропагандисткой литературы, создание разных структур (типа Левого фронта) - и все ради того, чтобы выдохнуть: «нас спасет только радикальное ухудшение ситуации в экономике!». И заодно - моральное разложение общества. Отсюда, кстати, восторги значительной части левых по поводу выходки «Пусси райот», если еще не забыли о таковых. О том, что уменьшение загруженности домашнего холодильника, а также закрепление права испражняться в храмах, вряд ли превратит благопристойного потребителя в идейного борца, отчего-то не думали. И сейчас такого волшебного перевоплощения не происходит. В ряды идейных борцов приходят люди разного качества и интеллектуального уровня, но явно не вчерашние потребители, большей частью.
Между прочим, я не встречал у сегодняшних социологов подробных исследований на тему, что подталкивает еще вчера неактивных в политике граждан заниматься еще вчера непривычным для них делом? Пополняют эти люди ряды разных объединений, но людей с потребительской психологией среди них почти нет. Вот на эту тему современным левым стоит призадуматься.
О других пунктах манифеста - в следующий раз.