Лайбах и потом Летов в Берлине этой весной и летом
Здорово мне зашёл Летов в последние месяцы ("...где-то есть город, в котором тепло, наше далёкое детство там прошло" - по ссылке). После 26 марта, когда я случайно попал на концерт величайшей группы "Laibach" в Берлине.
Сам тот концерт Лайбах был большим избавлением, от хмари и жути, от мощно здесь настаивающейся лжи (в конце марта меня ещё серьёзно беспокоил вопрос о том, что неужели немцы не могут отказаться полностью от газа и не понимают, что они попросту основные заказчики этой войны, это потом уже не беспокоил, я понял, что вопрос им даже в головы не мог прийти этот),
там были песни пародии на самое живое немецкое. Какая-ниб. песня белокурой девушки о своём женихе, павшем в боях за Вальгаллу, песни Хильдегард Кнеф (вся эта лирика честного строительства послевоенной зап. Германии силами маленьких отдельных людей и якобы-деловитости зап. Берлина), страшные жуткие песни-монологи о варке мыла из людей, написанные все известным гэдээровским писателем-коммунистом, песни со словами "Я люблю немецкую колбасу, я люблю немецких мужчин, я люблю Германию" (реально популярная в недавние года веры в мульти-культи песня в Германии, исполняемая одной живущей здесь негритянкой, без иронии),
а в конце концерта вышел на сцену приятный старик, с бумажки обратился к немецкой нации, очень он не немец, но старался произносить всё правильно, обращаясь к нации. Он сказал, очень всё взвешенно и медленно произнося, что
"Уважаемые немцы, дорогой наш немецкий народ. Мы должны все вам сказать, что мы вам не верим. Просто не верим вообще. Ни в чём. Ни в вашем покаянии, ни в ваших песнях, ни вообще никак и ни в чём. Вы нация, нуждающаяся в генетической переделке. Вы знаете это сами. Но трусите. Но это ваш проект. Займитесь уже наконец-то делом" (это точная цитата из гэдээровского писателя, властителя умов в ГДР, увешанноговсеми тогдашними возможными премиями, тоже висит в ютубе отдельным, последним, треком с этого альбома).
О, это было прекрасно. Зал взорвало восторгом и диким воем и многие реально ревели от красоты наступившего всем сразу на шею декаданса и раскаяния и катарсиса - всего этого сразу.
Это был их первый концерт с этим альбомом в Германии ("Wir sind das Volk", один из треков оттуда, а вообще все песни значимые, достойные, увы, нуждаются, видимо, в переводе и комментариях, чтобы ими проникнуться как следует), я попал на него благодаря друзьям, хотевшим меня вытащить куда-то из жуткого состояния, в котором я был уже в концу марта, совсем нехорошее состояние психически наступило уже тогда.
Я стоял пробиваемый столбами мурашек счастья, они сверху в меня входили через голову и через ноги выходили в пол в ритме кувалды.
И старик потом сразу после этой пакостной речи своей стал принимать о боже нет не пинки и не плевки, а букеты цветов, книксены, стал позировать, раскланиваться, посылать воздушные поцелуи в зал и в камеру.
Понемногу моё жуткое психическое состояние сходило на нет. Ведь что важно для душевного здоровья? Моральный стержень. И я его нашёл, хотя немцы так и ищут ответа на вопрос, как им жить без газа. И это меня уже не трогает никак, эта нравственная убогость, ущербность.
Нет, дело не в том, что я вот с Лайбахом самоутвердился на немцах, возвысился морально. Мне стало не страшно. Это не в возвышении дело, а в том, что я смог выходить из дома, у меня прекратились мрачные сеансы слёз часами взахлёб и до вдрызг, часовые изнурительные разговоры с собой вслух дома и на улице, такое всё уходить стало.
А Летов - даже странно. Первая моя встреча с ним была в Омске, когда я был первокурсником филфака, полгода как приехал в Омск, был чудесным мальчиком с Севера, мне только что на днях исполнилось восемнадцать и моя будущая жена, старше меня на пару лет и входившая в филфаковскую богэму-бомонд и в омскую андеграундную тусу повышенного уровня (суицидов и запоев не было, смотрели артхаус на квартирниках, вели дневники, блюли семейные связи, мешали их с тусовкой, сознавали, что живут в историческое время и т.п.), в коей тусовке были всякие андеграундные связи, обязательное слушание Янки Дягилевой, Летова, других местных поэтов, а порой и Наутилуса-Помпилиуса, Аквариума и такой вот поебени тоже.
И вот однажды я попал на ДР к Летову, была масса народа, торт с гашишным кремом когда внесли, я сбежал и ещё, едва приехав домой, по телефону уже, но снова поссорился на неделю со своей будущей женой, сказав, что терпеть не могу, и двадцать лет да, терпеть и не мог, все эти алкашеские омские посиделки, андеграунд, рок, контркультуры, субкультуры и так далее, строго-настрого с женой будущей договорился, чтобы эти люди никогда не появлялись у нас дома и просто при мне. Ах, а ведь моя будущая фрау хотела мне сделать такой подарок, притащив на этот крайне тайный, хотя и многолюдный, как мне показалось, ДР. И его уже тогда под белы рученьки водили и поддерживали как Брежнева. Я когда это увидел, я просто захохотал громко, уставившись на такое непотребство и ушёл тогда.
А теперь это упоротое завывание меня так радует :)
Когда в Киеве 29 апреля прямым попаданием ракеты убили английскую журналистку, а я всё ждал всегда, что моего друга там так же застрелят, и тревожность у меня в марте была крайняя, да и почти весь апрель, так вот, 29 апреля я уже ничего и не тревожился, не накрывало уже нисколько. И да, Летова я заслушал за апрель до дыр прям и наизусть.
Сам тот концерт Лайбах был большим избавлением, от хмари и жути, от мощно здесь настаивающейся лжи (в конце марта меня ещё серьёзно беспокоил вопрос о том, что неужели немцы не могут отказаться полностью от газа и не понимают, что они попросту основные заказчики этой войны, это потом уже не беспокоил, я понял, что вопрос им даже в головы не мог прийти этот),
там были песни пародии на самое живое немецкое. Какая-ниб. песня белокурой девушки о своём женихе, павшем в боях за Вальгаллу, песни Хильдегард Кнеф (вся эта лирика честного строительства послевоенной зап. Германии силами маленьких отдельных людей и якобы-деловитости зап. Берлина), страшные жуткие песни-монологи о варке мыла из людей, написанные все известным гэдээровским писателем-коммунистом, песни со словами "Я люблю немецкую колбасу, я люблю немецких мужчин, я люблю Германию" (реально популярная в недавние года веры в мульти-культи песня в Германии, исполняемая одной живущей здесь негритянкой, без иронии),
а в конце концерта вышел на сцену приятный старик, с бумажки обратился к немецкой нации, очень он не немец, но старался произносить всё правильно, обращаясь к нации. Он сказал, очень всё взвешенно и медленно произнося, что
"Уважаемые немцы, дорогой наш немецкий народ. Мы должны все вам сказать, что мы вам не верим. Просто не верим вообще. Ни в чём. Ни в вашем покаянии, ни в ваших песнях, ни вообще никак и ни в чём. Вы нация, нуждающаяся в генетической переделке. Вы знаете это сами. Но трусите. Но это ваш проект. Займитесь уже наконец-то делом" (это точная цитата из гэдээровского писателя, властителя умов в ГДР, увешанноговсеми тогдашними возможными премиями, тоже висит в ютубе отдельным, последним, треком с этого альбома).
О, это было прекрасно. Зал взорвало восторгом и диким воем и многие реально ревели от красоты наступившего всем сразу на шею декаданса и раскаяния и катарсиса - всего этого сразу.
Это был их первый концерт с этим альбомом в Германии ("Wir sind das Volk", один из треков оттуда, а вообще все песни значимые, достойные, увы, нуждаются, видимо, в переводе и комментариях, чтобы ими проникнуться как следует), я попал на него благодаря друзьям, хотевшим меня вытащить куда-то из жуткого состояния, в котором я был уже в концу марта, совсем нехорошее состояние психически наступило уже тогда.
Я стоял пробиваемый столбами мурашек счастья, они сверху в меня входили через голову и через ноги выходили в пол в ритме кувалды.
И старик потом сразу после этой пакостной речи своей стал принимать о боже нет не пинки и не плевки, а букеты цветов, книксены, стал позировать, раскланиваться, посылать воздушные поцелуи в зал и в камеру.
Понемногу моё жуткое психическое состояние сходило на нет. Ведь что важно для душевного здоровья? Моральный стержень. И я его нашёл, хотя немцы так и ищут ответа на вопрос, как им жить без газа. И это меня уже не трогает никак, эта нравственная убогость, ущербность.
Нет, дело не в том, что я вот с Лайбахом самоутвердился на немцах, возвысился морально. Мне стало не страшно. Это не в возвышении дело, а в том, что я смог выходить из дома, у меня прекратились мрачные сеансы слёз часами взахлёб и до вдрызг, часовые изнурительные разговоры с собой вслух дома и на улице, такое всё уходить стало.
А Летов - даже странно. Первая моя встреча с ним была в Омске, когда я был первокурсником филфака, полгода как приехал в Омск, был чудесным мальчиком с Севера, мне только что на днях исполнилось восемнадцать и моя будущая жена, старше меня на пару лет и входившая в филфаковскую богэму-бомонд и в омскую андеграундную тусу повышенного уровня (суицидов и запоев не было, смотрели артхаус на квартирниках, вели дневники, блюли семейные связи, мешали их с тусовкой, сознавали, что живут в историческое время и т.п.), в коей тусовке были всякие андеграундные связи, обязательное слушание Янки Дягилевой, Летова, других местных поэтов, а порой и Наутилуса-Помпилиуса, Аквариума и такой вот поебени тоже.
И вот однажды я попал на ДР к Летову, была масса народа, торт с гашишным кремом когда внесли, я сбежал и ещё, едва приехав домой, по телефону уже, но снова поссорился на неделю со своей будущей женой, сказав, что терпеть не могу, и двадцать лет да, терпеть и не мог, все эти алкашеские омские посиделки, андеграунд, рок, контркультуры, субкультуры и так далее, строго-настрого с женой будущей договорился, чтобы эти люди никогда не появлялись у нас дома и просто при мне. Ах, а ведь моя будущая фрау хотела мне сделать такой подарок, притащив на этот крайне тайный, хотя и многолюдный, как мне показалось, ДР. И его уже тогда под белы рученьки водили и поддерживали как Брежнева. Я когда это увидел, я просто захохотал громко, уставившись на такое непотребство и ушёл тогда.
А теперь это упоротое завывание меня так радует :)
Когда в Киеве 29 апреля прямым попаданием ракеты убили английскую журналистку, а я всё ждал всегда, что моего друга там так же застрелят, и тревожность у меня в марте была крайняя, да и почти весь апрель, так вот, 29 апреля я уже ничего и не тревожился, не накрывало уже нисколько. И да, Летова я заслушал за апрель до дыр прям и наизусть.