Фильм Гордеевой
Матери в фильме Гордеевой: яркие картины счастья матери со своим ребёнком, с сыном, то, что вспоминают матери, совершенная неотторжимость в речи о другом человеке, никогда больше я такого не слышал, только в речи долго проживших друг с другом любящих людей, спутников жизни, вот то же и матери о сыновьях - эти горячие, интимнейшие вещи и переживания счастья, в которые заносит этих уже всё увидевших и уже всё понявших женщин, эти картины скользяще замещаются отчуждением, ужасом, бесчеловечностью в обращении армии, государства с их сыновьями.
Контраст быстр, чудовищен, но не фронтален, а именно что в него все фрагменты повествования, интервью соскальзывают. И это противопоставление тихого счастья со своим любимым ребёнком, иногда единственным вообще, противопоставление тотальной бесчеловечности, которая пронизала русское общество, это техника фильма.
Тяжёлые моменты очень в интервью: в надежде, что будет больше денег, уюта, свободы, защищённости, мать сама, оказывается, повлияла на сына, чтобы его поскорее перевели на контрактную службу. А денег как не было, так и нет, и вообще теперь нужно сдавать деньги стало на обмундирование, на починку БТР-а и т.п.. А потом и сына не стало. Это скольжение - людей несёт как по льду, под горку, куда неосторожно ступили, и вот, уже и унесло.
Помню, в школе была рядом со школой большая горка. Если скатиться с одной её стороны, будет всё в порядке, прикатишься в школьный двор. А с другой стороны - почти наверняка выкатишься на дорогу. Хотя машины там ходили редко. А одна девочка, мы с ней дружили, на моих глазах уютно упаковала себя в коробку, совсем закрылась в ней сверху, немного в ней поёрзала и покатилась, но покатилась не во двор, а на дорогу, по ледяной дорожке на горке. Всё случилось быстро, на коробку быстро выехал самосвал и двумя колесами по одной своей стороне на моих глазах раздавил эту коробку, промчавшись дальше. Потом что-то хоронили в закрытом гробу, но, по-моему, только гроб, помню плохо, мне было шесть лет, это был первый класс. Но помню эту игру с этой коробкой, как мы упаковывали друг друга в эту коробку, как была уютна, приятна эта возня, близость, мне так нравилось её упаковывать, эту коробку, катать её в коробке и т.п.. И как это внезапно произошло, в городе Братске это случилось.
Контраст быстр, чудовищен, но не фронтален, а именно что в него все фрагменты повествования, интервью соскальзывают. И это противопоставление тихого счастья со своим любимым ребёнком, иногда единственным вообще, противопоставление тотальной бесчеловечности, которая пронизала русское общество, это техника фильма.
Тяжёлые моменты очень в интервью: в надежде, что будет больше денег, уюта, свободы, защищённости, мать сама, оказывается, повлияла на сына, чтобы его поскорее перевели на контрактную службу. А денег как не было, так и нет, и вообще теперь нужно сдавать деньги стало на обмундирование, на починку БТР-а и т.п.. А потом и сына не стало. Это скольжение - людей несёт как по льду, под горку, куда неосторожно ступили, и вот, уже и унесло.
Помню, в школе была рядом со школой большая горка. Если скатиться с одной её стороны, будет всё в порядке, прикатишься в школьный двор. А с другой стороны - почти наверняка выкатишься на дорогу. Хотя машины там ходили редко. А одна девочка, мы с ней дружили, на моих глазах уютно упаковала себя в коробку, совсем закрылась в ней сверху, немного в ней поёрзала и покатилась, но покатилась не во двор, а на дорогу, по ледяной дорожке на горке. Всё случилось быстро, на коробку быстро выехал самосвал и двумя колесами по одной своей стороне на моих глазах раздавил эту коробку, промчавшись дальше. Потом что-то хоронили в закрытом гробу, но, по-моему, только гроб, помню плохо, мне было шесть лет, это был первый класс. Но помню эту игру с этой коробкой, как мы упаковывали друг друга в эту коробку, как была уютна, приятна эта возня, близость, мне так нравилось её упаковывать, эту коробку, катать её в коробке и т.п.. И как это внезапно произошло, в городе Братске это случилось.