(no subject)
Читаю воспоминания переводчиков о Нюрнбергском процессе. То, что, собственно приговоры были известны заранее, вина неоспорима, превращало процесс в восхитительную конференцию, в невиданный доселе гуманитарный эксперимент, в торжество цивилизации, в место для того, чтобы сложились отличные дружбы и любовные связи. Атмосфера большого праздника. Серьёзно к словам относились только немногие обвиняемые и самый младший персонал процесса, вроде стенографисток или охранников. Понятно, что там были одни виноватые и не было невиновных. Например, Шпееру дали двадцать лет вместо повешения только для того, чтобы показать гуманность процесса, скрыв многие документы, по которым он тоже должен был быть повешен. Однако же, очень шкрябает по ушам постоянный хохот над всем, что говорили обвиняемые. Хохот, перемежаемый ужасом от всех этих регулярно демонстрируемых на процессе киноплёнках из концлагерей. Какие-то эмоциональные качели создавали эти кинокартины вкупе с хохотом.