(no subject)
Очарование моего детского дневника в том, что там не понять, сознательное говорит или бессознательное. Например, откопал сегодня концы истории о том, как я перешёл из одной школы в другую, из экспериментального класса, где я был один в качестве педагогического эксперимента (шестилетка) в обычную школу. Как я понимаю, мне важно было лишь сменить школу. В дневнике сухо, как достижения: первого сентября эпатажно подарил букет цветов в третьем классе не классной руководительнице, а мальчику, с которым была любовь, но который скрывал нашу дружбу и вместе со всеми унижал меня. Написано: подарил цветы Саше. Следующая запись только двадцатого сентября: рассказал на политинформации о том, что у Ленина был нейросифилис. Вычитал это отчасти в большой мед. энциклопедии дома и в самиздатовской перепечатке, которую нашёл запрятанной в шкафу у родителей. Следующая запись только в октябре, без числа, а просто красным жирно написано "октябрь" и запись: нарисовал гитлеровский крест на парте. Потом обрыв до февраля, и с февраля я был тогда уже в новой школе, где мне очень нравилось, и снова полились записи о погоде, о предвестниках весны, приклеивание листков из отрывного календаря с цитатами, вырезанных из журналов фотографий парней и мальчиков - обычная такая тогда моя дневниковая деятельность. Но поражает целенаправленность этих трёх осенних записей. Их скудость, рациональность. Хотя там было в реальности столько скандалов, боли, наказаний, слёз, соплей, жути, не знаю, не помню, как я всё тогда вынес, но совпадение сознательного и бессознательного в этих трёх записях и актах фантастическое, теперь мне уже недоступное, кажется.