(no subject)
Писатели стали говорить о персонажах как о самостоятельных личностях, об их своеволии примерно с середины девятнадцатого века. Потом начались права крестьян, потом права женщин, потом сотни мелких национальных государств, потом права секс-меньшинств (последовательность условна, не важна). Но сначала были проснувшиеся внутренние "я" персонажей, у Андерсена целый дурдом таких проснувшихся сущностей, разговаривающих чайников и т.п., и были персонажи, которых писатели не контролировали, которых убивали, которые вели себя непредсказуемо. Теперь эта болтовня о своеволии персонажей не более чем писательское кокетство, желание сказать о невероятной глубине и самобытности своих персонажей и творчества.