Палестина в ледниковый период
Я не практикую управляемые сновидения, но бывают такие замечательные сны! Сегодня ночью во сне родственники, живые, настаивали на том, чтобы я принял приглашение от умерших родственников (во сне все были ещё живы) прокатиться на прогулочном маленьком самолёте в страну Израиль, куда пришло всемирное оледенение и теперь можно посмотреть на удивительные горы из песка и льда разных цветов из солёной воды.
Лететь было тяжело, потому что у самолёта не было ни дна, ни стен, только каркас из металлической трубы как хорда, к которому крепились ответвлениями кресла (собственно, это был скелет самолёта). Лететь было страшно и тяжело, потому я попросил сделать паузу и приземлиться на лёд в Палестине. Я был зол на то, что согласился на уговоры родственников, из политеса согласился на эту прогулку. Мы приземлились. При посадке у самолёта отвалились пара кресел.
Решив досадить всей компании, я решил прогуляться подальше по красиво обледеневшей и теперь заснеженной Палестине. В ней была прекрасная заснеженная архитектура - огромные сталинские жилые длинные дома-улицы. Внизу домов находились на первых этажах, внезапно среди них по лабиринтозным закоулкам, в переделанных под магазины подъездам, случайно в арках и в квартирах-витринах аптеки. Аптеки американского сорта: продавались и лекарства, и канцтовары, и алкоголь.
В одной из них я купил своих давно умерших любимых крыс, всех четверых, сильно плакал от счастья. В слезах счастья и проснувшейся рыдающей душевной боли я вышел на вьюжную дневную пасмурную улицу и поспешил с крысами, которых я спрятал под пальто, к самолёту, слёзы, приятно покалывая, замерзали на щеках, а я думал, как уговорить опизденевших вконец родственников (это надо же так охуеть, чтобы лететь в Палестину ледникового периода на прогулку выходного дня) взять курс на Берлин (вылетели мы из Омска, где они в реальности живут).
По пути я зашёл ещё в одну еврейскую аптеку (все аптеки там были еврейские, в Палестине ледникового периода), набрал там в тележку (как в супермаркете, только немного, но лишь немного, поменьше) опиной настойки, много разных сортов и в пузырьках разных размеров, героина в порошке в приятных алюминиевых баночках, амфетамина в тягучем манящем сиропе, взял большую банку гашишевого мёда и несколько мелких стеклянных баночек чистого гашиша тёмно-коричневого цвета, и до кучи ещё брикетированной, почти свежей травы, полумягкими плитками как шоколад или как когда-то продававшийся в СССР плиточный зелёный чай, она была простейшим образом слежавшаяся или прессованная, в приятной простой полиэтиленовой упаковке, натурпродукт.
Внезапно я увидел там на кассе мою старую записную книжку, полностью исписанную в прошлом подобном сне года два назад. Я тут же её купил и вышел опять в стужу из тёплой как курятник и полной пара с улицы аптеки. Всё, что я купил, все пузырьки и брикеты, всё это было тёплое, приятное и грело руки, меня и крыс под пальто на обратном пути к самолёту.
С родственниками не стал церемониться, практически захватил самолёт и мы долго в ночи летели в Берлин, по дороге я перечитывал мою вернувшуюся из сна двухлетней давности записную книжку, просыпался, чтобы сделать выписки из неё на реальную бумагу, не всё, увы, успел ночью выписать, пока летели, но многое запомнил.
Утром сравнил записи из найденной зап. книжки с записями из неё же, которые я сделал два года, тоже во сне, тогда только заведя там эту зап. книжку два года назад при подобных обстоятельствах, всё сходится. Хорошо, что я нашёл эту записную книжку.
Наверняка сон был инициирован предстоящим мне ровно через неделю полётом в Пекин. Например, стена сталинского времени жилых домов была так длинна, как Великая Китайская Стена. А в Пекине, я поинтересовался, холодно и снежно. И я очень хочу поскорее в Пекин уже месяца два как.
Лететь было тяжело, потому что у самолёта не было ни дна, ни стен, только каркас из металлической трубы как хорда, к которому крепились ответвлениями кресла (собственно, это был скелет самолёта). Лететь было страшно и тяжело, потому я попросил сделать паузу и приземлиться на лёд в Палестине. Я был зол на то, что согласился на уговоры родственников, из политеса согласился на эту прогулку. Мы приземлились. При посадке у самолёта отвалились пара кресел.
Решив досадить всей компании, я решил прогуляться подальше по красиво обледеневшей и теперь заснеженной Палестине. В ней была прекрасная заснеженная архитектура - огромные сталинские жилые длинные дома-улицы. Внизу домов находились на первых этажах, внезапно среди них по лабиринтозным закоулкам, в переделанных под магазины подъездам, случайно в арках и в квартирах-витринах аптеки. Аптеки американского сорта: продавались и лекарства, и канцтовары, и алкоголь.
В одной из них я купил своих давно умерших любимых крыс, всех четверых, сильно плакал от счастья. В слезах счастья и проснувшейся рыдающей душевной боли я вышел на вьюжную дневную пасмурную улицу и поспешил с крысами, которых я спрятал под пальто, к самолёту, слёзы, приятно покалывая, замерзали на щеках, а я думал, как уговорить опизденевших вконец родственников (это надо же так охуеть, чтобы лететь в Палестину ледникового периода на прогулку выходного дня) взять курс на Берлин (вылетели мы из Омска, где они в реальности живут).
По пути я зашёл ещё в одну еврейскую аптеку (все аптеки там были еврейские, в Палестине ледникового периода), набрал там в тележку (как в супермаркете, только немного, но лишь немного, поменьше) опиной настойки, много разных сортов и в пузырьках разных размеров, героина в порошке в приятных алюминиевых баночках, амфетамина в тягучем манящем сиропе, взял большую банку гашишевого мёда и несколько мелких стеклянных баночек чистого гашиша тёмно-коричневого цвета, и до кучи ещё брикетированной, почти свежей травы, полумягкими плитками как шоколад или как когда-то продававшийся в СССР плиточный зелёный чай, она была простейшим образом слежавшаяся или прессованная, в приятной простой полиэтиленовой упаковке, натурпродукт.
Внезапно я увидел там на кассе мою старую записную книжку, полностью исписанную в прошлом подобном сне года два назад. Я тут же её купил и вышел опять в стужу из тёплой как курятник и полной пара с улицы аптеки. Всё, что я купил, все пузырьки и брикеты, всё это было тёплое, приятное и грело руки, меня и крыс под пальто на обратном пути к самолёту.
С родственниками не стал церемониться, практически захватил самолёт и мы долго в ночи летели в Берлин, по дороге я перечитывал мою вернувшуюся из сна двухлетней давности записную книжку, просыпался, чтобы сделать выписки из неё на реальную бумагу, не всё, увы, успел ночью выписать, пока летели, но многое запомнил.
Утром сравнил записи из найденной зап. книжки с записями из неё же, которые я сделал два года, тоже во сне, тогда только заведя там эту зап. книжку два года назад при подобных обстоятельствах, всё сходится. Хорошо, что я нашёл эту записную книжку.
Наверняка сон был инициирован предстоящим мне ровно через неделю полётом в Пекин. Например, стена сталинского времени жилых домов была так длинна, как Великая Китайская Стена. А в Пекине, я поинтересовался, холодно и снежно. И я очень хочу поскорее в Пекин уже месяца два как.
Click to view