Лето было замечательное, но всё равно так себе. Я был или вдвоём или один. Какая досадная ограниченность формата, она оставляет привкус клетки, нереализованности. И никогда, как на картинках. Чтобы много игр, секса, интересных симпатичных парней, секса сразу со всеми симпатичными парнями, а не только в паре или только редко с тремя и больше, и тогда урывками, анонимно, случайно. Не было так, как на картинке. А всё потому, то я до сих пор какой-то бука, стеснителен, потому что я так воспитан, потому что я стесняюсь и сутулюсь, когда рядом незнакомые, с детства, и смогу расслабиться, видимо, только когда уже окончательно поумнею, перед гробом, расправить спину и психику. А зачем тогда? Вот зачем я такой дурак. Сколько в жизни я упустил, скольких недоебал, просто постеснялся подойти, и я не провёл ни единого дня без жужжания всякого говна между ушами в моей жизни. А с единственного раза, когда меня парни пригласили этим летом играть с ними в волейбол на пляже, я просто сбежал стыдливо, я боялся показаться негибким, сутулым, смешным, хотя они нравились мне все четверо, и двое, как я теперь понимаю и сразу понял потом, как отказался и пошёл своей, так сказать, дорогой, то есть, "оттуда", были бы не против и дальше продолжить играть со мной и в другие игры. Уродская у нас культура. Я очень изуродованный, несчастный человек. Меня плохо натаскали на счастье. В культуре и нет этого, в ней что-то другое заложено, кстати. А не счастье как оно есть: тело, понимание, секс, игры, воздух, море, вместе, дружба. Если это понимать, то не будет времени ссутулиться, суродоваться, стать дураком. А я стал. И так медленно умнею, увы. Не поспевая обгонять своё тело на его пути к постарению, распаду, слабости.
Пичугин, 1939, "На плешке на военном пляже"