Кто нам рассказывает истории?
К рассказам о святом нельзя допускать кого попало. О войне? Значит, это должна быть мать прежде всего. Батяня-комбат потом. Сыну полка и то доверить такой рассказ нельзя, что-то я и не припоминаю, чтобы простые сыновья рассказывали о войне, не допущены они к такому. Маршал может мемуары написать. О детях рассказать? Мать должна рассказывать. Мать, а не блядь. И мать, если рассказывает, должна рассказывать как мать, а не как любовница чья-то.
Это давно известная вещь: читая, мы поглощаем позиции рассказчиков, легитимизируемся через них и легитимизируем событие через них. Вот почему о литературе, как о продукте общего поля дискуссии, нужно говорить как о том, кому доверено освещать, рассказывать, приобщать, насколько специфичны эти позиции или неспецифичны. Советская литература - это литература вечной молодости, мир прекрасный, инфантильный, там почти всегда рассказывают те, кто не в танке, а так, наиболее общие распространённые фигуры.
Это давно известная вещь: читая, мы поглощаем позиции рассказчиков, легитимизируемся через них и легитимизируем событие через них. Вот почему о литературе, как о продукте общего поля дискуссии, нужно говорить как о том, кому доверено освещать, рассказывать, приобщать, насколько специфичны эти позиции или неспецифичны. Советская литература - это литература вечной молодости, мир прекрасный, инфантильный, там почти всегда рассказывают те, кто не в танке, а так, наиболее общие распространённые фигуры.