Рубрика "не читал, но осуждаю": Оливер Сакс
Это целый жанр - старый наркоман рассказывает о своих делириях, комментарии к его галлюцинациям дают его секретари, любовники, любовницы, мать непременно, соседи, студенты. Заметим, как составлен этот круг экзегетов, он принципиально составлен не из таких же, как глав. герой, персонажей, не из одноранговых наркоманов, а из представителей среднего класса.
Примеров не счесть, но в отдельный ряд они выстроились дважды: 1) в расцвет деятельности и взросления поколения 68-го года на Западе; 2) сейчас в России. Битники. Милая жировая прослойка между средним классом и рисковым социальным пространством. Помню, в годы моего студенчества, с 1995 до 2000, все носились с Берроузом, старый наркоман и пидарас описывал республики диких нанаркоманенных мальчиков в прериях - свои любимые фантазии. И всё бы ничего. Такого навалом всегда. Любой алкаш расскажет даже лучше, это целый алкожанр - рассказы о пьянках, это всегда увлекательно, живо. Но что тут отвращает и является kick-моментом: Сакс, Берроуз, Кастанеда - непременно будут при всей своей пронаркоманенности профессорами литературы, философии и т.п.. Это как залог безопасности, такое чтение. Как ориентир в мире своих делириев, слабости. И Буковски тоже втянуло в орбиту этого мякотного рассказа о делириях докторов наук. Старый мужской миф: он пьёт, а дело знает - прекрасная лицемерная прокладка, установка для всего жанра.
Причём, все эти глюки и делирии, заметьте, очень приличны. Республики голых степных мальчиков. Республики! А не сборища в туалете на основе взаимного отсоса. Мальчиков! А не старых пидарасов и наркоманов, просящих им поссать в рот в вокзальном туалете. Пятна на стене. Ну сущие фракталы! Наталкивают на мысли о боге, заставляют пересмотреть теорию относительности Эйнштейна! А не пятна мочи и рвоты величиной в кровать, и тем более не пятна говна на одежде, когда по обкурке начинаешь есть своё говно, и ни о каких фракталах не думается, а только пытаешься вспомнить, когда ты обосрался, вчера или только что.
Меня сегодня с утра удивило, как в ленте натолкнулся на публикацию Теории и Практики, образец жанра, некролог-интервью памяти Сакса. Нет, Сакса не читал и осуждаю. И читать не буду, конечно, и не предлагайте больше. Впрочем, этот кусок я перечитываю шестой раз и каждый раз ржу до спазмов в животе:
"Но этот голос имел решающее значение для меня, и я слышал много других подобных историй. Одна из них приключилась с молодой женщиной, которая тяжело переживала разрыв с любимым и решила покончить жизнь самоубийством. У нее была бутылка снотворного и стакан виски, чтобы запить таблетки. Она поднесла таблетки ко рту и услышала голос: «Не делай этого, я бы не стал это делать, ты не всегда будешь чувствовать себя так, как чувствуешь себя сейчас»".
P.S. Я написал именно об этом жанре блевотном. Но вот, к примеру, хорошая статья, в двух словах ясно выстраиващая каркас стоящих понятий Сакса.
Примеров не счесть, но в отдельный ряд они выстроились дважды: 1) в расцвет деятельности и взросления поколения 68-го года на Западе; 2) сейчас в России. Битники. Милая жировая прослойка между средним классом и рисковым социальным пространством. Помню, в годы моего студенчества, с 1995 до 2000, все носились с Берроузом, старый наркоман и пидарас описывал республики диких нанаркоманенных мальчиков в прериях - свои любимые фантазии. И всё бы ничего. Такого навалом всегда. Любой алкаш расскажет даже лучше, это целый алкожанр - рассказы о пьянках, это всегда увлекательно, живо. Но что тут отвращает и является kick-моментом: Сакс, Берроуз, Кастанеда - непременно будут при всей своей пронаркоманенности профессорами литературы, философии и т.п.. Это как залог безопасности, такое чтение. Как ориентир в мире своих делириев, слабости. И Буковски тоже втянуло в орбиту этого мякотного рассказа о делириях докторов наук. Старый мужской миф: он пьёт, а дело знает - прекрасная лицемерная прокладка, установка для всего жанра.
Причём, все эти глюки и делирии, заметьте, очень приличны. Республики голых степных мальчиков. Республики! А не сборища в туалете на основе взаимного отсоса. Мальчиков! А не старых пидарасов и наркоманов, просящих им поссать в рот в вокзальном туалете. Пятна на стене. Ну сущие фракталы! Наталкивают на мысли о боге, заставляют пересмотреть теорию относительности Эйнштейна! А не пятна мочи и рвоты величиной в кровать, и тем более не пятна говна на одежде, когда по обкурке начинаешь есть своё говно, и ни о каких фракталах не думается, а только пытаешься вспомнить, когда ты обосрался, вчера или только что.
Меня сегодня с утра удивило, как в ленте натолкнулся на публикацию Теории и Практики, образец жанра, некролог-интервью памяти Сакса. Нет, Сакса не читал и осуждаю. И читать не буду, конечно, и не предлагайте больше. Впрочем, этот кусок я перечитываю шестой раз и каждый раз ржу до спазмов в животе:
"Но этот голос имел решающее значение для меня, и я слышал много других подобных историй. Одна из них приключилась с молодой женщиной, которая тяжело переживала разрыв с любимым и решила покончить жизнь самоубийством. У нее была бутылка снотворного и стакан виски, чтобы запить таблетки. Она поднесла таблетки ко рту и услышала голос: «Не делай этого, я бы не стал это делать, ты не всегда будешь чувствовать себя так, как чувствуешь себя сейчас»".
P.S. Я написал именно об этом жанре блевотном. Но вот, к примеру, хорошая статья, в двух словах ясно выстраиващая каркас стоящих понятий Сакса.