почему демократии так глухи и почему им нужны резкие звуки?
А почему именно демократии устроены так глухо, как глухие, так, что им надо подавать сигнал, доносить до правительства, заставлять прислушаться к или вот идиома из новостного потока, поясняющая волшебство услышания: "взяв на себя ответственность, группировка заявила свои требования относительно..." и т.п.?
Во-первых, конечно, как уже давно отмечалось, ответственность в современном мире демократий диффузная, рассеяна между многими, ответственного лица нет, невозможно застрелить одного или подать ему заявление, чтобы решить проблему, а потому надо подать сигнал сразу многим, взъерошить побольше людей, чтобы какие-то ответственные лица нашлись и зашевелились ради решения конкретной проблемы. Дело, т.о., конечно, не в характере проблем. А в устройстве коммуникации.
"Слышимость" в странах с персонализованной ответственностью (исламский Восток? диктатуры? или Сингапур? а также Китай, кстати) очень высока. Часто власть хочет слышать. Почему? Она боязлива и постянно держит нос по ветру? Не думается так. Нос по ветру не меньше держат и власть предержащие при "сменных постах" в демократии. В странах, которые я назвал, мне представляется, система донесения волнительных сообщений хорошо обкатана.
В Европе же всякий раз такое тупое удивление, растерянность и боль досады на лицах ответственных лиц, что кажется, что это глухой, которому сзади сигналили долго, чтобы он ушёл с дороги, и наконец-то въехали со всей дури в зад.
Фотографии из Норвегии: постройки демократии - дешёвый стеклобетон, слишком тупо прямые линии, какие-то отлетевшие балки, палки, лица в крови - как декорации из компьютерной игры. Всё какое-то странно новое, обеззараженное. Новый прекрасный однородный прозрачный мир.
Так что во-вторых, почему глуха власть в Европе, - это потому, что она должна постоянно играть в то, что думают массы. То есть, она должна перемалывать и всерьёз обсуждать несущественные проблемы, как то переход от атомной энергии на энергию ветряков или переход от бензина из недр к бензину из навоза... в общем, что-то популистское (эта общая для масс и власти жвачка иногда меняется).
Эта власть часто "забывается" и принимает эти игровые сконструированные проблемы за что-то реальное, идя на поводу у избирателей в этой болтовне, создавая невероятные площадки выхолощенных дискуссий - всякие Селигеры.
Итак, во-вторых - умозрительная выхолощенная конструированность общественной дискуссии (неизбежная).
С этой властью домохозяйки сначала очень рады, что политики повторяют то же самое, что считает серьёзной проблемой домохозяйка - например, увеличение калорийности школьной булочки или сколько карманных денег давать сорванцу или разрешить геям иметь детей или нет, или солить капусту в этом году или её будут продавать уже солёной в супермаркете без намёка на кишечную палочку.
Конечно, только такими вещами и должен заниматься счастливый правдивый парламент счастливой правдивой страны!
А потом наступает какой-то странный взрыв. Ну конечно его устроили какие-то уроды, не понимающие, как всё было классно.
А плачут эти домохозяйки кровавыми слезами и забываются эти политики потому, что дискуссионный консенсус вообще так устроен, что не является полноценным результатом мышления, является лишь следствием некоторой сиюминутности, только следствием здесь и сейчас разговора с другими, и мысли (а консенсус делается мыслями) у нас вообще крутятся вокруг сиюминутного. Политикам нужен успех в краткосрочной перспективе. Домохозяйки думают прежде всего о своих мелких интересах своей семьи. Мы не согласны думать о жертвах, о жертве каждого ради продолжения общества в целом (мы так даже смерть забываем и не думаем, зачем она, как и многие долговременные проекты вообще не доступны осознанию, дискуссии, консенсусу).
Очень часто мы не можем дискутировать, вербализовать что-то существенное, и решение о нём, о чём-то существенном, формируется в соположении сил, институтов, в силовом поле, но совсем не нуждается в проговаривании.
Во-первых, конечно, как уже давно отмечалось, ответственность в современном мире демократий диффузная, рассеяна между многими, ответственного лица нет, невозможно застрелить одного или подать ему заявление, чтобы решить проблему, а потому надо подать сигнал сразу многим, взъерошить побольше людей, чтобы какие-то ответственные лица нашлись и зашевелились ради решения конкретной проблемы. Дело, т.о., конечно, не в характере проблем. А в устройстве коммуникации.
"Слышимость" в странах с персонализованной ответственностью (исламский Восток? диктатуры? или Сингапур? а также Китай, кстати) очень высока. Часто власть хочет слышать. Почему? Она боязлива и постянно держит нос по ветру? Не думается так. Нос по ветру не меньше держат и власть предержащие при "сменных постах" в демократии. В странах, которые я назвал, мне представляется, система донесения волнительных сообщений хорошо обкатана.
В Европе же всякий раз такое тупое удивление, растерянность и боль досады на лицах ответственных лиц, что кажется, что это глухой, которому сзади сигналили долго, чтобы он ушёл с дороги, и наконец-то въехали со всей дури в зад.
Фотографии из Норвегии: постройки демократии - дешёвый стеклобетон, слишком тупо прямые линии, какие-то отлетевшие балки, палки, лица в крови - как декорации из компьютерной игры. Всё какое-то странно новое, обеззараженное. Новый прекрасный однородный прозрачный мир.
Так что во-вторых, почему глуха власть в Европе, - это потому, что она должна постоянно играть в то, что думают массы. То есть, она должна перемалывать и всерьёз обсуждать несущественные проблемы, как то переход от атомной энергии на энергию ветряков или переход от бензина из недр к бензину из навоза... в общем, что-то популистское (эта общая для масс и власти жвачка иногда меняется).
Эта власть часто "забывается" и принимает эти игровые сконструированные проблемы за что-то реальное, идя на поводу у избирателей в этой болтовне, создавая невероятные площадки выхолощенных дискуссий - всякие Селигеры.
Итак, во-вторых - умозрительная выхолощенная конструированность общественной дискуссии (неизбежная).
С этой властью домохозяйки сначала очень рады, что политики повторяют то же самое, что считает серьёзной проблемой домохозяйка - например, увеличение калорийности школьной булочки или сколько карманных денег давать сорванцу или разрешить геям иметь детей или нет, или солить капусту в этом году или её будут продавать уже солёной в супермаркете без намёка на кишечную палочку.
Конечно, только такими вещами и должен заниматься счастливый правдивый парламент счастливой правдивой страны!
А потом наступает какой-то странный взрыв. Ну конечно его устроили какие-то уроды, не понимающие, как всё было классно.
А плачут эти домохозяйки кровавыми слезами и забываются эти политики потому, что дискуссионный консенсус вообще так устроен, что не является полноценным результатом мышления, является лишь следствием некоторой сиюминутности, только следствием здесь и сейчас разговора с другими, и мысли (а консенсус делается мыслями) у нас вообще крутятся вокруг сиюминутного. Политикам нужен успех в краткосрочной перспективе. Домохозяйки думают прежде всего о своих мелких интересах своей семьи. Мы не согласны думать о жертвах, о жертве каждого ради продолжения общества в целом (мы так даже смерть забываем и не думаем, зачем она, как и многие долговременные проекты вообще не доступны осознанию, дискуссии, консенсусу).
Очень часто мы не можем дискутировать, вербализовать что-то существенное, и решение о нём, о чём-то существенном, формируется в соположении сил, институтов, в силовом поле, но совсем не нуждается в проговаривании.