Как мы снимали фильм в тайге или «Неееет, стооооп!»
Эта поездка сразу началась экстремально: телеканал одобрил нашу заявку меньше, чем за сутки до запланированного вылета. То есть в 16.30 мы получили от них (очень) долгожданный имейл с подтверждением (да, мы хотим ваш историю о таежном почтальоне!), а в 10 утра следующего дня я уже выехала в аэропорт и не было меня 3 недели.
Опустим всякие сложности, связанные с прививками, тестами и глупыми правилами о коронавирусе, и перенесемся сразу в следующее утро, когда я, поспав часа 3, носилась по Иркутску в поисках обмена валюты. Оказалось, что обменять валюту в Иркутске в выходной день не совсем просто. Я столкнулась с теми же трудностями, что и директор «Варьете» в «Мастер и Маргарите». Впрочем, опустим, опустим, и вот я уже мчусь в маршрутке (да, мчусь, да, в маршрутке) по степным просторам Иркутской области в село под названием Качуг, где проживает главный герой нашего будущего фильма, а именно таежный почтальон. В селе Качуг тысяч 6 жителей, и как мы поймем в конце нашего путешествия, это настоящий метрополис, где бурлит жизнь, центр нашей цивилизации.
Знакомство с героем, знакомство со съемочной группой - богемным изнеженным художником из Питера и самоуверенным 19-летним парнем из Мааасквы, начало съемок. Перемена графика из-за того, что не успеваем все отснять. Много «Ред Булла», мало сна. Куча организационных проблем с предстоящей экспедицией в тайгу. Наконец-то все решено, найден вездеход (на самом деле, танк), уплачены деньги в карманы нужным людям, закуплены продукты (еда в пакетиках, о да, к этому мы еще вернемся). Снимаем, как герой прощается с женой и уезжает (второй раз). Сняли, героя нет. Тут мы понимаем, что очевидно, он воспринял нас буквально и действительно уехал (Чтооо? Ну да, так бывает, недокоммуникация, а еще он не взял телефон, потому что в тайге все равно не ловит, и в общем логично). Быстро кидаем вещи и оборудование (ну быстро не получается, потому что наш водитель, которому было сказано четким русским языком «ехать за нами» почему-то так не сделал, а уехал в другую сторону). В общем, через минут 40 собираемся, едем за ним. Гоним. Героя нет. Учитывая, что он едет на ржавом драндулете 1980-ых, а мы на менее ржавом и более молодом уазике, это странно. Прилетаем в село, где мы должны снимать следующую сцену. Героя тут нет. О ужас. Это самое страшное, что может быть для съемочной группы документального фильма - потерять героя.
Он сейчас может переживать всякие приключения, на него напал медведь, он шаманит у специального дерева, он ловит лошадь, и все это без нас, а мы это не снимаем!! Это катастрофа. Тут первый и последний раз мне удается воспользоваться спутниковым телефоном (связи здесь больше нет). Выясняется, что у героя сломалась машина еще в Качуге, он уже откатил машину обратно к дому (Неет! Мы же это не сняли!) и сейчас его подвезут предприимчивые люди из Леспромхоза на своем БМВ. «Неееет, стоп!», кричу я! «Мы никого не подвозим! Высаживайте его! Едем обратно! Откатываем уазик на место поломки и снимаем все, как было!» В общем, едем обратно, откатить уазик нам не удалось, но потом я поняла, что смонтируется и так, благодаря вчерашнему счастливому случаю. Снимаем, как герой ожесточенно чинит драндулет. Параллельно ему звонит злое начальство. Снимаем. Обед на сегодня отменяется. Уазик починен, едем вместе, я в багажнике с собаками. Интервью, шаманское дерево, ура, все отсняли, приезжаем в село уже к вечеру, а у нас важнейшая сцена там. Свет уходит, оператор злой, как собака, потому что не ел. Да, кормить оператора - это важно. К сожалению, кроме холодного супа в пакетике я предложить ему ничего не могу, да и некогда, даже суп потом, все потом, сейчас уходит свет! На последнем издыхании снимаем сцену с лошадью. Закат. Незапланированный ночлег в незапланированном месте. Просимся к местному жителю. В доме срач, но выбирать не приходится. Поедаем супы из пакетика, наконец-то сон. Парни спят на диванах и скамейках, я на кровати. Правда, в моей комнате стоит унитаз. Но он не используется,слава Богу. И вообще, отдельная комната! Люкс! Теперь только спать.
На следующее утро ранний выезд. Мы пересаживаемся на огромный страшный залитый мазутом танк, герой на коня, и уходим в тайгу. Получается я и шестеро мужиков у меня в подчинении: три танкиста (да, одному или даже двум по протоколу в тайгу уезжать одним нельзя, а вдруг что?) Ничего, что сотрудник «Почты России» ездит туда регулярно каждый месяц один. Ему можно. А сотрудникам Леспромхоза нет. В общем, три танкиста, герой и съемочная группа. Я командую «Стоп!», танк останавливается. А танк просто страшен - едет прямо по деревьям. Мы надеваем резиновые сапоги и бежим пешком по болотам за героем на лошади. Вы знали, что даже если лошадь просто идет, она все равно раза в два быстрее, чем человек? Наверное, потому что у нее длиннее ноги. В общем, бегаем так до приезда в первое место ночлега - заброшенную деревню Шевыкан. Здесь мы будем ночевать. Пока мы с дрона эпично снимаем въезд героя на коне в заброшенную деревню, потом опускаем дрон, то, се, герой без нас(!!!) входит в дом, затапливает печку, привязывает коня, идет за водой. Я прибегаю в мыле. «Нет стооооп!», кричу я. «Что ж вы все делаете-то без нас?» Просить выбросить дрова из печки я уже не стала, это было бы просто негуманно и вполне вероятно, я была бы убита кем-то на месте (кандидатов было много, аж 6). Торможу героя как могу, пока оператор меняет батарейки, проклиная все вокруг. Мы опять почти ничего не ели весь день. Впрочем, сегодня мы познакомились с концепцией «холодный суп из пакетика прямо на улице» и после первоначального отторжения идеи в общем сдались. Все-таки голод не тетка, а на печеньках долго не продержишься. Герой нервничает, он устал, он хочет чая, а за водой пойти нельзя, надо ждать нас. В конце концов, я ему разрешаю, мы идем на озеро. Набираем воду, ставим на печку, боже, как хорошо, сейчас будет чай! Конечно, мы бы снимали и дальше, пока бы все не сдохли, но наступает темень. У нас еще интервью, но оператор отказывается работать без еды. Я реально уже боюсь расправы со стороны голодных мужчин. Бегу через всю деревню к танкистам, выпрашиваю еду. Мне выдают целую сковородку горячей гречки с лосятиной. Пахнет божественно. Чувствую себя добытчиком. Бегу к парням обратно через всю деревню со сковородкой. Я не только режиссер и линейный продюсер сего действа. Я еще и служба по кейтерингу, а также ходячий кошелек, хранитель наших финансов (ненавижу это) и директор производства - ведь где ночевать группе тоже нужно организовывать мне. После сковородки коллеги временно подобрели. Снимаем чудесное душевное атмосферное интервью в ночи. Спим.
На следующее утро ранний выезд. Бегаем весь день по болотам, тундре, тайге. Очень красиво вокруг. Но наш танк идет напролом, ломает сотни деревьев по пути. Это кошмар, но что делать?.. Вечером прибываем в следующую деревню. Теперь уже не снимаем дроном, на фиг, нет, теперь я героя больше не отпущу! Эпичный въезд на коне через реку. Снято. Раздаем письма. Вроде снято. Теперь нужно разместиться. Оператор и звукооператор жутко ругаются между собой. Атмосфера ужасная. Никто не разговаривает. Я выпрашиваю ночлега у местных жителей. Нам отказывает один, но приводит к другим. Там разместят только двоих, но нас трое. Звукооператор жутко обижается. Он не будет ночевать отдельно от техники. Да, загвоздка же вот в чем. Электричества тут нет. Дизельные генераторы стоят не у всех. Звуковик отказывается спать вдали от своей техники. В результате, упрашиваю разместить нас втроем. Вечером поддерживаю светскую беседу с хозяевами, которые нас кормят лосятиной с картошкой. Параллельно пытаюсь наладить с ними контакт - это наши потенциальные герои, они даже были заявлены в сценарии. Пара метеорологов. Но нет, сниматься они не хотят, ни в какую, даже не просите! А съемочная группа молчит, не разговаривает вообще, не поддерживает разговор. Мне жутко за них неудобно. Блин, мы у них в доме! Едим их еду! Так нельзя!
Мы договорились быстро поесть и идти снимать. Но нет, все затягивается из-за ссоры, из-за того, что группа у меня не умеет быстро собираться, что они не организованные, не пунктуальные люди, из-за того, что у них плохое настроение и т.д. Но орать на них нельзя. Что это даст, кроме ссоры? Я терплю, очень переживаю, злюсь. Наконец выходим в темени. Приходим, героя дома нет. Блин! Что я говорила!! Ищем его. Находим у приятеля. У приятеля темно, как в погребе, почти нет света. Но надо снимать. Ставим свет. Свет мой оператор ставит замечательно, выходит почти, как в игровом. Но долго! Все очень долго! И все на нервах. Когда свет готов, выясняется, что героя нет. Он просто тихо слился. О боже. Я бегу его искать по совершенно черной деревне. Спотыкаюсь, падаю в грязь. Встаю, бегу дальше. Мне очень надо его найти! Обегаю все дома в деревне. Через час нахожу его, он снова дома. Возвращаю. Он нервный. Я на последнем издыхании. Привожу, все ушли. Мы пытаемся снять разговор его с приятелем в красиво поставленном свете. Но ничего не клеится. Из всего материала можно взять фразы две, не больше. Валимся спать.
Слава богу, в этот день нет выезда. Мы остаёмся здесь. Ура! Снимаем деревню и жителей. Без нас герой уже поставил сети. Придется доснимать потом. Берем интервью. Снимаем даже наотрез отказавшихся наших метеорологов. Я их переубедила! Вечером выясняется, что я потеряла спутниковый телефон. Перерываем все, его нигде нет. Он стоит много денег. Хозяйка в шоке. Ей кажется, что я повешу пропажу на нее, она на меня кричит. Впрочем, она отходчивая. А телефон так и не находится.
На следующий день собираем вещи, у нас ранний выезд. Но перед этим съемки. Приходим к герою, и видим, что на двери замок. Он ушел без нас?? Что? Нет, стоп! Ищу его по деревне. Нахожу. Он сидит у другого нашего героя. «Сейчас поедем», говорит он, но оба никуда не торопятся. Не сразу понимаю, в чем дело. Ах ну да, как же без этого. Герой запил. Пил всю ночь и сейчас продолжает (а я думала, это рассол а банке, нет, это не рассол, это самогон). У оператора светлая идея: сподвигнуть их на купание. Сейчас сентябрь, мы в Сибири. От холодной воды он протрезвеет и мы поедем. Ай да купаться! И да, собутыльник героя соглашается, он плюхается в воду как был, какое полотенце, зачем? Но наш герой - эвенк. Он не так прост - себе на уме. Он не поддается на провокацию. Идет пить дальше. Меня посылают за ними следить, чтобы не сбежали. Через полчаса я уже не знаю, как оттуда сбежать. Все переходит в полный неадекват. Слава богу, брат метеоролога (тоже метеоролог) приходит прощупать почву (брат запил, значит, ему придется заменять его на смене в метеостанции, смены каждые 3 часа). Успокаивает меня - у них все кончилось. Но уехать сегодня уже не получится. Я и сама это понимаю. У нас получается лишний съемочный день.
Оставляю героя бузить, идем снимать чудесные вещи: бабушку с письмом, собирание брусники в тайге (нужно иметь с собой плеер, громко включать музыку, чтобы не подошел медведь).
Танкистов предупреждаю: так и так, придется задержаться. Танкисты наши - это вообще отдельная история. Водителю было очень трудно без мата объясняться, он сначала молчал, а потом перестал себя сдерживать. Но меня он понимал с трудом, я ж матом не умею, а он по-другому не понимал. Они типа из Леспромхоза, не буду писать лишнего на всякий случай, но в общем, это не те люди, которые охраняют природу (как положено в их ведомстве). Они довольны остаться еще на денек, у них огромный улов, рыбы наловили за день килограмм 50 (я не шучу) и теперь они ее засаливают, а ещё можно поохотиться на изюбря. Короче, им вообще не до нас.
Они мне потом говорят:
- У тебя ж гримера с собой нет?
- Гримера? Нет!
- И туши нет?
(Что, почему, какой туши? Тушь в тайге?..)
- Нет, говорю!
- Ну мы так и подумали. А то б мы ему морду начистили, конечно, герою твоему. Он тут приходил, нас жизни учил, вот чуть-чуть не схлопотал! Но мы же знали, что ты его будешь снимать на следующий день, ага, вот и не начистили.
-Ну ребята!! Спасибо вам!
Вот такие у нас были танкисты, заботливые, добрые, понимающие!
В общем, герой проспался, мы позволили себе свободный вечер перед телевизором (на дизеле). На следующее утро как ни в чем не бывало поехали мы дальше. Ну все как всегда, резиновые сапоги, болота, «Нет, стоп!», с грехом пополам добрались до последней деревни - самой глухой. Приезжаем, раздаем пенсии (ну снимаем), и видим, что там все жители - пьяные, просто еле на ногах стоят. Блин, куда мы попали?..
Выезд оттуда или на вездеходе, или на лодке больше 100 км по реке. И больше никак. Потому что вертолет нам наш продюсер сказал, будет слишком жирно, за 2000 евро в час. Так что вертолет был не вариант. А танкисты приезжают и мне говорят: «А нам тут ночевать негде, Толи (Васи, Пети, нужное подставить) в деревне нет!» К тому же, до меня дошли слухи (как могут дойти слухи, когда ты в такой глуши? Не спрашивайте, как, но умные метеорологи, в деревне, в которой нет электричества, как-то наладили худой, тощий, медленный, ограниченный, но интернет, наверное, на дизеле), так вот, до меня дошли слухи, что начальство Леспромхоза или как его там, требует за вездеход с нашего бедного продюсера еще в два раза больше денег, чем договаривались, потому что у нас все долго, сложно, они так не договаривались, и вообще достала эта режиссер(-ша) (ну так они не говорили, но суть в этом). В общем, я понимаю, что танкистов придется отпустить. Бюджет уже сильно превышен.
Единственный выход - лодка. Хорошо, говорю, пойдемте договариваться с лодочником вместе, чтобы при вас. Лодочник говорит: «80 литров бензина, плюс 5 тысяч - и довезу», а сам еле стоит. И я понимаю, что мы рискуем здесь остаться навсегда. Но делать нечего. Переливаем ему оставшийся (взятый с собой в канистрах) бензин, докупаю еще у танкистов за нехилые деньги. Плюс отваливаю их начальнику бабла, чтобы «закрыть вопрос» с начальством. Остаётся впритык. Я никогда не умела хорошо торговаться.
Танкисты уезжают, а мы остаемся в глухой тайге. Договариваемся (я, все я) с пьяной тетей о доме. «Печку сами топить будете» говорит она и уходит. Печку, что? Нет, стоп! У нас нет времени этим заниматься! Впрочем, она уже ушла. Теперь, чтобы выпить утром чаю, надо: сходить на речку, принести воды. Принести дров (слава богу, есть дрова). Разжечь печку. Через часа полтора будет чай. Это ж когда вставать надо! У нас и так хронический уже недосып. А еще мы понимаем, что зря оставили половину продуктов метеорологам. Мы почему-то решили, что нас везде будут вот так кормить лосятиной. Оказалось, в Чинонге так не принято. А еще половину продуктов у нас съела собака героя в предыдущей деревне. Залезла в танк через кабинку (надо очень высоко для этого прыгать, но голод не тетка, а герой ее не кормил). Ну и съела сухое молоко, колбасу, масло, сгущенку, гречку рассыпала… В общем, еды мало. Магазина тут нет. Оператор спас положение, надыбив гречку и сварив ее на печке (разжег печку! Принес воды! Вот как бывает, люди меняются, иногда даже в лучшую сторону. Точнее, просто понял, что если он сам о себе не позаботиться, еды не будет, на меня рассчитывать не стоило, не было времени, я искала героев, ну а на нашего звукаря вообще не очень можно было в чем-то рассчитывать).
На следующий день мы со съемочной группой поругались. Потому что они хотели долго спать, а я в 8 начала будить. То, что не в 6, и не в 7, как обычно, они почему-то не оценили. Вообще меня очень бесило, что я должна была всех будить. Но почему-то к моим обязанностям режиссера и продюсера как-то плавно добавилась еще и эта, как только мы стали жить и спать в одном помещении (со второго дня съемок). А потом мы отпустили героя (длинный эпический кадр: герой уходит на лошади, камера идет вверх, он исчезает навсегда в глуши тайги, и так четыре раза). Ну и я побежала выполнять обязанности продюсера, то есть искать истории и героев. А у них как раз все кончилось. Выяснилось - рыбаки приплывали неделю назад, привезли водку, вся деревня неделю гуляла. А теперь вот кончилось все. И всем плохо. Все меня видят и прячутся. Я им говорю: «А вы нам можете что-то про культуру эвенков рассказать? Про обряды, ритуалы? Может, охотиться вместе пойдем? Может, варенье из брусники сварим?» А они мне: «Изыди! Нет у нас никакой культуры! Дай умереть спокойно!» В общем, в страшных мучениях нашла я героя. Герою было плохо, он еле ходил. Но мы все-таки его сняли. Сцена охоты, конечно, позорная получилась. Но зато две другие вышли бомбические! Признаюсь, я заманила его обманом и ловкостью рук. Он сопротивлялся. Но сцена того стоила! Ух! Какая концовка фильма, вам такая и не снилась!
Вечером снимали клуб, обслуживали творческое начало нашего оператора-художника. Кадры вышли потрясными, но дались нелегко, я еле дошла до кровати).
А на следующий день мы поругались из-за немытой посуды. На просьбу помыть свою тарелку мне было гордо сказано: «Я сюда приехал звук записывать, а не посуду мыть». Все-таки люди не меняются, нет. Хотя он нам кашу всем развел на завтрак, впервые за командировку звукорежиссер нас покормил, хотя я назначила его ответственным за провизию еще до начала экспедиции. Так что, может, и меняются люди, не знаю я). И потом я побежала склонять одну местную тетю с нами варенье варить и поговорить о жизни в такой глухой деревне, где ни магазина, ни фельдшера, ничего. И склонила наконец-то (3 дня уговаривала). Сняли мы, значит, варенье, собрали вещички и говорим лодочнику, что как бы нам пора. Вчера он был с похмелья, с ним разговаривать бесполезно было. А сегодня получше, но тоже не фонтан еще. «Мне, говорит, - мотор надо починить». И ушел. Долго чинил мотор… Оператор, когда увидел лодку, поимел сердечный приступ. Сказал, не поедет, вызывайте вертолет. У него оборудование на полтора миллиона. Ну ничего, поворчал и сел. Сели мы и поплыли. Вся деревня нас вышла встречать. К тому времени мы уже наладили контакт. Съемки были окончены. Теперь оставалась самая малость: вывести съемочную группу из тайги живой и невредимой. Желательно с оборудованием и нашим самым главным сокровищем - жестким диском с материалом. На всякий случай, упаковали его в водонепроницаемую сумку. Продюсер так и сказал, что если мы утонем, то материал должен быть в сохранности, он наймет аквалангистов и найдет, ну а нам можно будет посвятить титры).
«4 часа» до Карама превратились в 7. Никогда еще в жизни я так не мерзла. Меня трясло 7 часов, с перерывом на чай в зимовье. В Карам (такая же глухая деревня, электричество тоже на генераторах, но по общему расписанию, к тому же там есть магазин, то есть это ЦИВИЛИЗАЦИЯ) приплыли ночью, сев два раза на мель (шкрябало страшно по дну, тряслись в основном, за жесткий диск). Светили фонариками уже в конце нашему отважному капитану Гоше, чтоб не сесть на мель еще раз. Вообще мы его полюбили. Если бы не он, мы бы до сих пор сидели в Чинонге и ругались из-за чистой посуды, которой бы уже давно не осталось). В общем приплыли. Ночь, очень холодно и хочется есть. Оставляю парней смотреть за вещами, иду с Гошей к какому-то дому какой-то тети Тани. Она не отвечает. Перелезаем через забор. Тети Тани нет дома. «Что будем делать?» говорю я. Связи по-прежнему нет, здесь ничего не ловит. «Не знаю», говорит индифферентно алкоголик Гоша, который только что вез нас по дикой реке Керенга больше ста км, подозреваю, только за тем, чтобы попасть в магазин). «Хорошо», - говорю я (Ничего не хорошо!! Я устала, хочу есть, пить, спать, мне холодно, меня все достали!). Идем по всем освещенным домам» Идем по улице, я стучусь по все дома со светом. В половине не слышат, калитки заперты наглухо. Лают собаки. Наконец открывают. «Можно у вам позвонить?» Гошу не пускают, он остается на улице. Я звоню по номеру, данному мне жительницей Чинонги. «Дмитрий Сергеевич! Мы приплыли! Да, так поздно! Не могли предупредить, таксофон выключился! Заберите нас, мы на берегу! Мы вам заплатим» Приезжает мужичок, забирает нас и наши пожитки, Гоша остается. Он говорит, что найдет, где переночевать… Прошу Дмитрия Сергеевича о ночлеге. Какое счастье, он готов нас приютить. Все-таки в Сибири суровые люди, но душевные. Хоть это и противоречие. Понимайте, как хотите. Нас даже угощают едой и самогоном - как хорошо наконец-то согреться!!!
На следующий день договариваемся с мэром (!) деревеньки (в его офисе в коридоре висит поименный список погибших во второй мировой войне жителей этой деревни. У большинства из них одинаковые фамилии - кланы Сафонов, Антипиных…). Мэр меняет мне валюту (банка и обмена здесь нет), находит водителя, которые за безумные деньги (потому что здесь нет бензозаправки, бензин - высшая ценность) соглашается отвезти нас до места в тайге, где останавливается чудо цивилизации - маршрутка! Хозяин растапливает нам баню (боже, баня, сколько мы не мылись?...), мы моемся и уезжаем. Маршрутка должна придти в 14.30. Приезжаем на всякий случай к 14. Ждем. Ждем очень долго. Она появляется через три (!) часа. Местные говорят, это нормально. Еще полчаса наш водитель помогает другому водителю сменить колесо (во всем нужно полагаться только друг на друга, аварийка здесь вряд ли есть) и в 17.30 мы уезжаем. 9 часов в пути с блюющим мальчиком и сериалом «Курорт цвета хаки» и мы на месте, откуда начали свое путешествие, в четырех часов езды от Иркутска, в славном селе Качуг - в центре цивилизации.
Опустим всякие сложности, связанные с прививками, тестами и глупыми правилами о коронавирусе, и перенесемся сразу в следующее утро, когда я, поспав часа 3, носилась по Иркутску в поисках обмена валюты. Оказалось, что обменять валюту в Иркутске в выходной день не совсем просто. Я столкнулась с теми же трудностями, что и директор «Варьете» в «Мастер и Маргарите». Впрочем, опустим, опустим, и вот я уже мчусь в маршрутке (да, мчусь, да, в маршрутке) по степным просторам Иркутской области в село под названием Качуг, где проживает главный герой нашего будущего фильма, а именно таежный почтальон. В селе Качуг тысяч 6 жителей, и как мы поймем в конце нашего путешествия, это настоящий метрополис, где бурлит жизнь, центр нашей цивилизации.
Знакомство с героем, знакомство со съемочной группой - богемным изнеженным художником из Питера и самоуверенным 19-летним парнем из Мааасквы, начало съемок. Перемена графика из-за того, что не успеваем все отснять. Много «Ред Булла», мало сна. Куча организационных проблем с предстоящей экспедицией в тайгу. Наконец-то все решено, найден вездеход (на самом деле, танк), уплачены деньги в карманы нужным людям, закуплены продукты (еда в пакетиках, о да, к этому мы еще вернемся). Снимаем, как герой прощается с женой и уезжает (второй раз). Сняли, героя нет. Тут мы понимаем, что очевидно, он воспринял нас буквально и действительно уехал (Чтооо? Ну да, так бывает, недокоммуникация, а еще он не взял телефон, потому что в тайге все равно не ловит, и в общем логично). Быстро кидаем вещи и оборудование (ну быстро не получается, потому что наш водитель, которому было сказано четким русским языком «ехать за нами» почему-то так не сделал, а уехал в другую сторону). В общем, через минут 40 собираемся, едем за ним. Гоним. Героя нет. Учитывая, что он едет на ржавом драндулете 1980-ых, а мы на менее ржавом и более молодом уазике, это странно. Прилетаем в село, где мы должны снимать следующую сцену. Героя тут нет. О ужас. Это самое страшное, что может быть для съемочной группы документального фильма - потерять героя.
Он сейчас может переживать всякие приключения, на него напал медведь, он шаманит у специального дерева, он ловит лошадь, и все это без нас, а мы это не снимаем!! Это катастрофа. Тут первый и последний раз мне удается воспользоваться спутниковым телефоном (связи здесь больше нет). Выясняется, что у героя сломалась машина еще в Качуге, он уже откатил машину обратно к дому (Неет! Мы же это не сняли!) и сейчас его подвезут предприимчивые люди из Леспромхоза на своем БМВ. «Неееет, стоп!», кричу я! «Мы никого не подвозим! Высаживайте его! Едем обратно! Откатываем уазик на место поломки и снимаем все, как было!» В общем, едем обратно, откатить уазик нам не удалось, но потом я поняла, что смонтируется и так, благодаря вчерашнему счастливому случаю. Снимаем, как герой ожесточенно чинит драндулет. Параллельно ему звонит злое начальство. Снимаем. Обед на сегодня отменяется. Уазик починен, едем вместе, я в багажнике с собаками. Интервью, шаманское дерево, ура, все отсняли, приезжаем в село уже к вечеру, а у нас важнейшая сцена там. Свет уходит, оператор злой, как собака, потому что не ел. Да, кормить оператора - это важно. К сожалению, кроме холодного супа в пакетике я предложить ему ничего не могу, да и некогда, даже суп потом, все потом, сейчас уходит свет! На последнем издыхании снимаем сцену с лошадью. Закат. Незапланированный ночлег в незапланированном месте. Просимся к местному жителю. В доме срач, но выбирать не приходится. Поедаем супы из пакетика, наконец-то сон. Парни спят на диванах и скамейках, я на кровати. Правда, в моей комнате стоит унитаз. Но он не используется,слава Богу. И вообще, отдельная комната! Люкс! Теперь только спать.
На следующее утро ранний выезд. Мы пересаживаемся на огромный страшный залитый мазутом танк, герой на коня, и уходим в тайгу. Получается я и шестеро мужиков у меня в подчинении: три танкиста (да, одному или даже двум по протоколу в тайгу уезжать одним нельзя, а вдруг что?) Ничего, что сотрудник «Почты России» ездит туда регулярно каждый месяц один. Ему можно. А сотрудникам Леспромхоза нет. В общем, три танкиста, герой и съемочная группа. Я командую «Стоп!», танк останавливается. А танк просто страшен - едет прямо по деревьям. Мы надеваем резиновые сапоги и бежим пешком по болотам за героем на лошади. Вы знали, что даже если лошадь просто идет, она все равно раза в два быстрее, чем человек? Наверное, потому что у нее длиннее ноги. В общем, бегаем так до приезда в первое место ночлега - заброшенную деревню Шевыкан. Здесь мы будем ночевать. Пока мы с дрона эпично снимаем въезд героя на коне в заброшенную деревню, потом опускаем дрон, то, се, герой без нас(!!!) входит в дом, затапливает печку, привязывает коня, идет за водой. Я прибегаю в мыле. «Нет стооооп!», кричу я. «Что ж вы все делаете-то без нас?» Просить выбросить дрова из печки я уже не стала, это было бы просто негуманно и вполне вероятно, я была бы убита кем-то на месте (кандидатов было много, аж 6). Торможу героя как могу, пока оператор меняет батарейки, проклиная все вокруг. Мы опять почти ничего не ели весь день. Впрочем, сегодня мы познакомились с концепцией «холодный суп из пакетика прямо на улице» и после первоначального отторжения идеи в общем сдались. Все-таки голод не тетка, а на печеньках долго не продержишься. Герой нервничает, он устал, он хочет чая, а за водой пойти нельзя, надо ждать нас. В конце концов, я ему разрешаю, мы идем на озеро. Набираем воду, ставим на печку, боже, как хорошо, сейчас будет чай! Конечно, мы бы снимали и дальше, пока бы все не сдохли, но наступает темень. У нас еще интервью, но оператор отказывается работать без еды. Я реально уже боюсь расправы со стороны голодных мужчин. Бегу через всю деревню к танкистам, выпрашиваю еду. Мне выдают целую сковородку горячей гречки с лосятиной. Пахнет божественно. Чувствую себя добытчиком. Бегу к парням обратно через всю деревню со сковородкой. Я не только режиссер и линейный продюсер сего действа. Я еще и служба по кейтерингу, а также ходячий кошелек, хранитель наших финансов (ненавижу это) и директор производства - ведь где ночевать группе тоже нужно организовывать мне. После сковородки коллеги временно подобрели. Снимаем чудесное душевное атмосферное интервью в ночи. Спим.
На следующее утро ранний выезд. Бегаем весь день по болотам, тундре, тайге. Очень красиво вокруг. Но наш танк идет напролом, ломает сотни деревьев по пути. Это кошмар, но что делать?.. Вечером прибываем в следующую деревню. Теперь уже не снимаем дроном, на фиг, нет, теперь я героя больше не отпущу! Эпичный въезд на коне через реку. Снято. Раздаем письма. Вроде снято. Теперь нужно разместиться. Оператор и звукооператор жутко ругаются между собой. Атмосфера ужасная. Никто не разговаривает. Я выпрашиваю ночлега у местных жителей. Нам отказывает один, но приводит к другим. Там разместят только двоих, но нас трое. Звукооператор жутко обижается. Он не будет ночевать отдельно от техники. Да, загвоздка же вот в чем. Электричества тут нет. Дизельные генераторы стоят не у всех. Звуковик отказывается спать вдали от своей техники. В результате, упрашиваю разместить нас втроем. Вечером поддерживаю светскую беседу с хозяевами, которые нас кормят лосятиной с картошкой. Параллельно пытаюсь наладить с ними контакт - это наши потенциальные герои, они даже были заявлены в сценарии. Пара метеорологов. Но нет, сниматься они не хотят, ни в какую, даже не просите! А съемочная группа молчит, не разговаривает вообще, не поддерживает разговор. Мне жутко за них неудобно. Блин, мы у них в доме! Едим их еду! Так нельзя!
Мы договорились быстро поесть и идти снимать. Но нет, все затягивается из-за ссоры, из-за того, что группа у меня не умеет быстро собираться, что они не организованные, не пунктуальные люди, из-за того, что у них плохое настроение и т.д. Но орать на них нельзя. Что это даст, кроме ссоры? Я терплю, очень переживаю, злюсь. Наконец выходим в темени. Приходим, героя дома нет. Блин! Что я говорила!! Ищем его. Находим у приятеля. У приятеля темно, как в погребе, почти нет света. Но надо снимать. Ставим свет. Свет мой оператор ставит замечательно, выходит почти, как в игровом. Но долго! Все очень долго! И все на нервах. Когда свет готов, выясняется, что героя нет. Он просто тихо слился. О боже. Я бегу его искать по совершенно черной деревне. Спотыкаюсь, падаю в грязь. Встаю, бегу дальше. Мне очень надо его найти! Обегаю все дома в деревне. Через час нахожу его, он снова дома. Возвращаю. Он нервный. Я на последнем издыхании. Привожу, все ушли. Мы пытаемся снять разговор его с приятелем в красиво поставленном свете. Но ничего не клеится. Из всего материала можно взять фразы две, не больше. Валимся спать.
Слава богу, в этот день нет выезда. Мы остаёмся здесь. Ура! Снимаем деревню и жителей. Без нас герой уже поставил сети. Придется доснимать потом. Берем интервью. Снимаем даже наотрез отказавшихся наших метеорологов. Я их переубедила! Вечером выясняется, что я потеряла спутниковый телефон. Перерываем все, его нигде нет. Он стоит много денег. Хозяйка в шоке. Ей кажется, что я повешу пропажу на нее, она на меня кричит. Впрочем, она отходчивая. А телефон так и не находится.
На следующий день собираем вещи, у нас ранний выезд. Но перед этим съемки. Приходим к герою, и видим, что на двери замок. Он ушел без нас?? Что? Нет, стоп! Ищу его по деревне. Нахожу. Он сидит у другого нашего героя. «Сейчас поедем», говорит он, но оба никуда не торопятся. Не сразу понимаю, в чем дело. Ах ну да, как же без этого. Герой запил. Пил всю ночь и сейчас продолжает (а я думала, это рассол а банке, нет, это не рассол, это самогон). У оператора светлая идея: сподвигнуть их на купание. Сейчас сентябрь, мы в Сибири. От холодной воды он протрезвеет и мы поедем. Ай да купаться! И да, собутыльник героя соглашается, он плюхается в воду как был, какое полотенце, зачем? Но наш герой - эвенк. Он не так прост - себе на уме. Он не поддается на провокацию. Идет пить дальше. Меня посылают за ними следить, чтобы не сбежали. Через полчаса я уже не знаю, как оттуда сбежать. Все переходит в полный неадекват. Слава богу, брат метеоролога (тоже метеоролог) приходит прощупать почву (брат запил, значит, ему придется заменять его на смене в метеостанции, смены каждые 3 часа). Успокаивает меня - у них все кончилось. Но уехать сегодня уже не получится. Я и сама это понимаю. У нас получается лишний съемочный день.
Оставляю героя бузить, идем снимать чудесные вещи: бабушку с письмом, собирание брусники в тайге (нужно иметь с собой плеер, громко включать музыку, чтобы не подошел медведь).
Танкистов предупреждаю: так и так, придется задержаться. Танкисты наши - это вообще отдельная история. Водителю было очень трудно без мата объясняться, он сначала молчал, а потом перестал себя сдерживать. Но меня он понимал с трудом, я ж матом не умею, а он по-другому не понимал. Они типа из Леспромхоза, не буду писать лишнего на всякий случай, но в общем, это не те люди, которые охраняют природу (как положено в их ведомстве). Они довольны остаться еще на денек, у них огромный улов, рыбы наловили за день килограмм 50 (я не шучу) и теперь они ее засаливают, а ещё можно поохотиться на изюбря. Короче, им вообще не до нас.
Они мне потом говорят:
- У тебя ж гримера с собой нет?
- Гримера? Нет!
- И туши нет?
(Что, почему, какой туши? Тушь в тайге?..)
- Нет, говорю!
- Ну мы так и подумали. А то б мы ему морду начистили, конечно, герою твоему. Он тут приходил, нас жизни учил, вот чуть-чуть не схлопотал! Но мы же знали, что ты его будешь снимать на следующий день, ага, вот и не начистили.
-Ну ребята!! Спасибо вам!
Вот такие у нас были танкисты, заботливые, добрые, понимающие!
В общем, герой проспался, мы позволили себе свободный вечер перед телевизором (на дизеле). На следующее утро как ни в чем не бывало поехали мы дальше. Ну все как всегда, резиновые сапоги, болота, «Нет, стоп!», с грехом пополам добрались до последней деревни - самой глухой. Приезжаем, раздаем пенсии (ну снимаем), и видим, что там все жители - пьяные, просто еле на ногах стоят. Блин, куда мы попали?..
Выезд оттуда или на вездеходе, или на лодке больше 100 км по реке. И больше никак. Потому что вертолет нам наш продюсер сказал, будет слишком жирно, за 2000 евро в час. Так что вертолет был не вариант. А танкисты приезжают и мне говорят: «А нам тут ночевать негде, Толи (Васи, Пети, нужное подставить) в деревне нет!» К тому же, до меня дошли слухи (как могут дойти слухи, когда ты в такой глуши? Не спрашивайте, как, но умные метеорологи, в деревне, в которой нет электричества, как-то наладили худой, тощий, медленный, ограниченный, но интернет, наверное, на дизеле), так вот, до меня дошли слухи, что начальство Леспромхоза или как его там, требует за вездеход с нашего бедного продюсера еще в два раза больше денег, чем договаривались, потому что у нас все долго, сложно, они так не договаривались, и вообще достала эта режиссер(-ша) (ну так они не говорили, но суть в этом). В общем, я понимаю, что танкистов придется отпустить. Бюджет уже сильно превышен.
Единственный выход - лодка. Хорошо, говорю, пойдемте договариваться с лодочником вместе, чтобы при вас. Лодочник говорит: «80 литров бензина, плюс 5 тысяч - и довезу», а сам еле стоит. И я понимаю, что мы рискуем здесь остаться навсегда. Но делать нечего. Переливаем ему оставшийся (взятый с собой в канистрах) бензин, докупаю еще у танкистов за нехилые деньги. Плюс отваливаю их начальнику бабла, чтобы «закрыть вопрос» с начальством. Остаётся впритык. Я никогда не умела хорошо торговаться.
Танкисты уезжают, а мы остаемся в глухой тайге. Договариваемся (я, все я) с пьяной тетей о доме. «Печку сами топить будете» говорит она и уходит. Печку, что? Нет, стоп! У нас нет времени этим заниматься! Впрочем, она уже ушла. Теперь, чтобы выпить утром чаю, надо: сходить на речку, принести воды. Принести дров (слава богу, есть дрова). Разжечь печку. Через часа полтора будет чай. Это ж когда вставать надо! У нас и так хронический уже недосып. А еще мы понимаем, что зря оставили половину продуктов метеорологам. Мы почему-то решили, что нас везде будут вот так кормить лосятиной. Оказалось, в Чинонге так не принято. А еще половину продуктов у нас съела собака героя в предыдущей деревне. Залезла в танк через кабинку (надо очень высоко для этого прыгать, но голод не тетка, а герой ее не кормил). Ну и съела сухое молоко, колбасу, масло, сгущенку, гречку рассыпала… В общем, еды мало. Магазина тут нет. Оператор спас положение, надыбив гречку и сварив ее на печке (разжег печку! Принес воды! Вот как бывает, люди меняются, иногда даже в лучшую сторону. Точнее, просто понял, что если он сам о себе не позаботиться, еды не будет, на меня рассчитывать не стоило, не было времени, я искала героев, ну а на нашего звукаря вообще не очень можно было в чем-то рассчитывать).
На следующий день мы со съемочной группой поругались. Потому что они хотели долго спать, а я в 8 начала будить. То, что не в 6, и не в 7, как обычно, они почему-то не оценили. Вообще меня очень бесило, что я должна была всех будить. Но почему-то к моим обязанностям режиссера и продюсера как-то плавно добавилась еще и эта, как только мы стали жить и спать в одном помещении (со второго дня съемок). А потом мы отпустили героя (длинный эпический кадр: герой уходит на лошади, камера идет вверх, он исчезает навсегда в глуши тайги, и так четыре раза). Ну и я побежала выполнять обязанности продюсера, то есть искать истории и героев. А у них как раз все кончилось. Выяснилось - рыбаки приплывали неделю назад, привезли водку, вся деревня неделю гуляла. А теперь вот кончилось все. И всем плохо. Все меня видят и прячутся. Я им говорю: «А вы нам можете что-то про культуру эвенков рассказать? Про обряды, ритуалы? Может, охотиться вместе пойдем? Может, варенье из брусники сварим?» А они мне: «Изыди! Нет у нас никакой культуры! Дай умереть спокойно!» В общем, в страшных мучениях нашла я героя. Герою было плохо, он еле ходил. Но мы все-таки его сняли. Сцена охоты, конечно, позорная получилась. Но зато две другие вышли бомбические! Признаюсь, я заманила его обманом и ловкостью рук. Он сопротивлялся. Но сцена того стоила! Ух! Какая концовка фильма, вам такая и не снилась!
Вечером снимали клуб, обслуживали творческое начало нашего оператора-художника. Кадры вышли потрясными, но дались нелегко, я еле дошла до кровати).
А на следующий день мы поругались из-за немытой посуды. На просьбу помыть свою тарелку мне было гордо сказано: «Я сюда приехал звук записывать, а не посуду мыть». Все-таки люди не меняются, нет. Хотя он нам кашу всем развел на завтрак, впервые за командировку звукорежиссер нас покормил, хотя я назначила его ответственным за провизию еще до начала экспедиции. Так что, может, и меняются люди, не знаю я). И потом я побежала склонять одну местную тетю с нами варенье варить и поговорить о жизни в такой глухой деревне, где ни магазина, ни фельдшера, ничего. И склонила наконец-то (3 дня уговаривала). Сняли мы, значит, варенье, собрали вещички и говорим лодочнику, что как бы нам пора. Вчера он был с похмелья, с ним разговаривать бесполезно было. А сегодня получше, но тоже не фонтан еще. «Мне, говорит, - мотор надо починить». И ушел. Долго чинил мотор… Оператор, когда увидел лодку, поимел сердечный приступ. Сказал, не поедет, вызывайте вертолет. У него оборудование на полтора миллиона. Ну ничего, поворчал и сел. Сели мы и поплыли. Вся деревня нас вышла встречать. К тому времени мы уже наладили контакт. Съемки были окончены. Теперь оставалась самая малость: вывести съемочную группу из тайги живой и невредимой. Желательно с оборудованием и нашим самым главным сокровищем - жестким диском с материалом. На всякий случай, упаковали его в водонепроницаемую сумку. Продюсер так и сказал, что если мы утонем, то материал должен быть в сохранности, он наймет аквалангистов и найдет, ну а нам можно будет посвятить титры).
«4 часа» до Карама превратились в 7. Никогда еще в жизни я так не мерзла. Меня трясло 7 часов, с перерывом на чай в зимовье. В Карам (такая же глухая деревня, электричество тоже на генераторах, но по общему расписанию, к тому же там есть магазин, то есть это ЦИВИЛИЗАЦИЯ) приплыли ночью, сев два раза на мель (шкрябало страшно по дну, тряслись в основном, за жесткий диск). Светили фонариками уже в конце нашему отважному капитану Гоше, чтоб не сесть на мель еще раз. Вообще мы его полюбили. Если бы не он, мы бы до сих пор сидели в Чинонге и ругались из-за чистой посуды, которой бы уже давно не осталось). В общем приплыли. Ночь, очень холодно и хочется есть. Оставляю парней смотреть за вещами, иду с Гошей к какому-то дому какой-то тети Тани. Она не отвечает. Перелезаем через забор. Тети Тани нет дома. «Что будем делать?» говорю я. Связи по-прежнему нет, здесь ничего не ловит. «Не знаю», говорит индифферентно алкоголик Гоша, который только что вез нас по дикой реке Керенга больше ста км, подозреваю, только за тем, чтобы попасть в магазин). «Хорошо», - говорю я (Ничего не хорошо!! Я устала, хочу есть, пить, спать, мне холодно, меня все достали!). Идем по всем освещенным домам» Идем по улице, я стучусь по все дома со светом. В половине не слышат, калитки заперты наглухо. Лают собаки. Наконец открывают. «Можно у вам позвонить?» Гошу не пускают, он остается на улице. Я звоню по номеру, данному мне жительницей Чинонги. «Дмитрий Сергеевич! Мы приплыли! Да, так поздно! Не могли предупредить, таксофон выключился! Заберите нас, мы на берегу! Мы вам заплатим» Приезжает мужичок, забирает нас и наши пожитки, Гоша остается. Он говорит, что найдет, где переночевать… Прошу Дмитрия Сергеевича о ночлеге. Какое счастье, он готов нас приютить. Все-таки в Сибири суровые люди, но душевные. Хоть это и противоречие. Понимайте, как хотите. Нас даже угощают едой и самогоном - как хорошо наконец-то согреться!!!
На следующий день договариваемся с мэром (!) деревеньки (в его офисе в коридоре висит поименный список погибших во второй мировой войне жителей этой деревни. У большинства из них одинаковые фамилии - кланы Сафонов, Антипиных…). Мэр меняет мне валюту (банка и обмена здесь нет), находит водителя, которые за безумные деньги (потому что здесь нет бензозаправки, бензин - высшая ценность) соглашается отвезти нас до места в тайге, где останавливается чудо цивилизации - маршрутка! Хозяин растапливает нам баню (боже, баня, сколько мы не мылись?...), мы моемся и уезжаем. Маршрутка должна придти в 14.30. Приезжаем на всякий случай к 14. Ждем. Ждем очень долго. Она появляется через три (!) часа. Местные говорят, это нормально. Еще полчаса наш водитель помогает другому водителю сменить колесо (во всем нужно полагаться только друг на друга, аварийка здесь вряд ли есть) и в 17.30 мы уезжаем. 9 часов в пути с блюющим мальчиком и сериалом «Курорт цвета хаки» и мы на месте, откуда начали свое путешествие, в четырех часов езды от Иркутска, в славном селе Качуг - в центре цивилизации.