332. Личность и болезни в авиации. Транзиторная гипертония.
В Анадыре, где мы осуществляли исследования лётного состава ГА, я, как обычно, проводил большую часть психологических интервью после завершения общего обследования. Когда общее обследование уже заканчивали все, ко мне присоединялась Елена Дмитриевна и брала на себя половину ещё оставшихся интервью. Мы сидели в разных комнатах, поскольку психологическое интервью проводятся с глазу на глаз, но старались при этом фиксировать всю беседу с испытуемым на диктофон, чтобы потом совместно обсуждать результаты.
Человек, с которым я беседовал, отрицательно ответил на вопрос о том, страдает ли он какими-нибудь физическими заболеваниями, испытывает ли в теле боль или другие неприятные ощущения, но вдруг откинулся на спинку кресла, на котором сидел и его лицо стало мертвенно бледным. Я подошёл пощупать пульс. Пульс слабел на глазах, у этого человека явно было внутренне кровотечение.
- “Скорую”! - сказал я подошедшему Вольфсону. - И как можно быстрее.
Слово Вольфсона на Чукотке имело вес, и “скорая” появилась почти мгновенно, а я подумал, что служба в лётном составе человека, который только что отрицательно отвечал на мои вопросы о физических заболеваниях, на этом закончилась. Потом я позвонил в больницу. Как только этого человека привезли, быстро подготовили операционную и его оперировали. Это было кровотечение из язвы 12-пёрстной кишки. Конечно, бывает, что язва 12-перстной кишки обнаруживается только в результате какого-либо осложнённого течения, но это, всё-таки, относительно редкие случаи.
Незамерзающий аэропорт Анадыря.
Фото: lelikov2010
Хотя интервью оборвалось, я всё-таки просмотрел данные психодиагностического исследования и увидел признаки, свидетельствующие о давно существовавшем беспокойстве за состояние своего физического здоровья, эмоциональной напряжённости и недоверчивом отношении к окружающим, в частности, к медицинскому персоналу. Я подумал, что если бы психодиагностическое исследование проводилось раньше, этот человек вызвал бы сомнения в возможности продолжать лётную работу уже по психическому состоянию. Но учитывая, что у каждого человека психофизиологические соотношения относительно стабильны, я бы уже тогда рекомендовал ему тщательное соматическое исследование в больнице.
Я вспомнил результаты, которые Майк Петрович Мирошников получил при исследовании полевых геологов. У них было не принято болеть, и они обращались к врачу, когда работа в геологической партии становилась физически невозможной. У пилотов тоже было не принято болеть, но, кроме того, к этому добавлялся страх перед списанием из лётного состава. Вследствие этого страха списания из лётного состава лётчики либо не обращались к врачам, либо, как я уже говорил, находили врачей, не имеющих отношения к ГА. В последнем случае опасность для них была меньше, а вероятность обнаружения заболевания при ежегодных для пилотов обследованиях уменьшалась, потому что они проходили это обследование после только что завершённого курса лечения. Но Анадырь - маленький город, здесь скрыть обращение к врачу было трудно, и я думаю, что этот человек мог обращаться к врачу только во время отпуска.
Язвенная болезнь относится к заболеваниям, в возникновении и течении которых психический фактор играет большую роль, и особенности личности подобного пациента обычно сводятся к очень высокому чувству ответственности, заставляющему упорно работать, в потребности быть понятым, во внимании со стороны окружающих, хотя последняя черта не всегда осознаётся. Из-за стремления не обнаруживать свои заболевания, лётчики много думали о них и из-за этих частых раздумий могли переоценивать тяжесть своих болезней, и это практически всегда отражалось в данных психодиагностических исследований.
К тому времени я уже знал, что нельзя разделить заболевания на психосоматические и не психосоматические, что их просто можно расположить в порядке, в котором роль психического фактора уменьшается. С какого-то заболевания роль психического компонента становится настолько малой, что ею можно пренебречь, и тогда на этом психосоматический континуум заканчивается. Примером может быть острое воспаление лёгких или почечных лоханок. Но большая часть заболеваний, встречавшихся у пилотов, входила в психосоматический континуум и в основном располагалась в его верхнем полюсе.
Роль психического фактора в соматических заболеваниях пилотов была довольно большой, хотя и меньшей, чем в свободно мигрирующем населении, потому что ставшие ежегодными психодиагностические исследования устраняли из лётного состава - навсегда или временно, с переведением на наземные работы - лиц, которые по психическому состоянию лётную работу продолжать не могли, независимо от того, что они сами об этом думали.
Ан-24 приземление в Певеке.
Фото: GrekoFF
Вопрос о роли психического фактора в физических заболеваниях пилотов нуждался в специальном изучении, для которого были выбраны пилоты, окончательный диагноз которых определял заболевание, находящееся в верхней части психосоматического континуума. Наибольшую трудность в этом отношении представляли относительно редкие в лётном составе приступообразные нарушения сердечного ритма, поскольку для уверенного диагноза в этом направлении необходимо было такой приступ наблюдать. Хотя на психодиагностических показателях наличие таких признаков сказывалось, вопрос о пребывании в лётном составе мог встать и из-за изменения психического состояния или неприемлемых для лётного состава особенностей личности.
Психофизиологические соотношения при заболеваниях, находящихся в верхней части психосоматического континуума проще всего было проследить у лиц с первой стадией гипертонической болезни (транзиторная гипертония). При транзиторной гипертонии повышение артериального давления - и систолического и диастолического - обнаруживалось не постоянно, но достаточно часто, чтобы обратить на себя внимание, если правило обязательного измерения давления перед полётом соблюдалось. Уже систематические к этому времени психодиагностические исследования привели к тому, что внимание к пилотам, страдающим транзиторной гипертонией со стороны медицинской службы ГА начиналось именно с оценки изменений их психического состояния и оценки углубления личностных нарушений. Среди лиц, на которых было обращено внимание, у 17,6% была обнаружена транзиторная гипертония. Это было особенностью лётного состава, потому что в клиниках нашего института изменения на психодиагностических методиках отмечались у 57% лиц, страдающих транзиторной гипертонией.
Последние лучи чукотского солнца под крылом Ан-74.
Фото: GrekoFF
Кроме лиц с транзиторной гипертонией, была выявлена группа лиц, которых мы называли гиперреакторами, т.е. таких, у которых обычно артериальное давление было нормальным, но которые именно повышением давления реагировали на каждый сколько-нибудь значимый стресс. Большая часть и страдающих гипертонией и гиперреакторов обнаруживали либо повышенную тревожность, либо очень медленное угасание раз возникшей эмоциональной напряженности. Причем, последнее качество иногда было единственным, отличавшим гиперреакторов от контрольной группы. Очень чётко группа здоровых отличалась и от гиперреакторов, и от гипертоников по соотнесённой напряжённости - т.е. по отношению уровня напряжённости к устранению этой напряжённости с помощью хорошо интегрированного поведения. У гиперреакторов усиление неблагоприятных особенностей личности встречалось даже чаще, чем при транзиторной гипертонии. Ещё важнее оказался анализ корреляционных плеяд, причём корреляции у лиц с транзиторной гипертонией и гиперреакторов иногда меняли знак по отношению к группе здоровых, так это было с систолическим АД в начале исследования. Корреляция артериального давления с недовольством ситуацией и своим положением в этой ситуации у гипертоников была положительной, а у здоровых - отрицательной. Диастолическое АД в контрольной группе не коррелировало ни с какими психодиагностическими показателями, а в группе лиц, страдавших транзиторной гипертонией, коррелировало со всеми показателями, отражающими неустойчивость к психическому стрессу. У этой группы лиц отмечалась положительная корреляция с тревожностью, порогом, после которого наступает стресс, и разностью между уже возникшим стрессом и порогом, после которого стресс возникает.
Продолжение следует.
Человек, с которым я беседовал, отрицательно ответил на вопрос о том, страдает ли он какими-нибудь физическими заболеваниями, испытывает ли в теле боль или другие неприятные ощущения, но вдруг откинулся на спинку кресла, на котором сидел и его лицо стало мертвенно бледным. Я подошёл пощупать пульс. Пульс слабел на глазах, у этого человека явно было внутренне кровотечение.
- “Скорую”! - сказал я подошедшему Вольфсону. - И как можно быстрее.
Слово Вольфсона на Чукотке имело вес, и “скорая” появилась почти мгновенно, а я подумал, что служба в лётном составе человека, который только что отрицательно отвечал на мои вопросы о физических заболеваниях, на этом закончилась. Потом я позвонил в больницу. Как только этого человека привезли, быстро подготовили операционную и его оперировали. Это было кровотечение из язвы 12-пёрстной кишки. Конечно, бывает, что язва 12-перстной кишки обнаруживается только в результате какого-либо осложнённого течения, но это, всё-таки, относительно редкие случаи.
Незамерзающий аэропорт Анадыря.
Фото: lelikov2010
Хотя интервью оборвалось, я всё-таки просмотрел данные психодиагностического исследования и увидел признаки, свидетельствующие о давно существовавшем беспокойстве за состояние своего физического здоровья, эмоциональной напряжённости и недоверчивом отношении к окружающим, в частности, к медицинскому персоналу. Я подумал, что если бы психодиагностическое исследование проводилось раньше, этот человек вызвал бы сомнения в возможности продолжать лётную работу уже по психическому состоянию. Но учитывая, что у каждого человека психофизиологические соотношения относительно стабильны, я бы уже тогда рекомендовал ему тщательное соматическое исследование в больнице.
Я вспомнил результаты, которые Майк Петрович Мирошников получил при исследовании полевых геологов. У них было не принято болеть, и они обращались к врачу, когда работа в геологической партии становилась физически невозможной. У пилотов тоже было не принято болеть, но, кроме того, к этому добавлялся страх перед списанием из лётного состава. Вследствие этого страха списания из лётного состава лётчики либо не обращались к врачам, либо, как я уже говорил, находили врачей, не имеющих отношения к ГА. В последнем случае опасность для них была меньше, а вероятность обнаружения заболевания при ежегодных для пилотов обследованиях уменьшалась, потому что они проходили это обследование после только что завершённого курса лечения. Но Анадырь - маленький город, здесь скрыть обращение к врачу было трудно, и я думаю, что этот человек мог обращаться к врачу только во время отпуска.
Язвенная болезнь относится к заболеваниям, в возникновении и течении которых психический фактор играет большую роль, и особенности личности подобного пациента обычно сводятся к очень высокому чувству ответственности, заставляющему упорно работать, в потребности быть понятым, во внимании со стороны окружающих, хотя последняя черта не всегда осознаётся. Из-за стремления не обнаруживать свои заболевания, лётчики много думали о них и из-за этих частых раздумий могли переоценивать тяжесть своих болезней, и это практически всегда отражалось в данных психодиагностических исследований.
К тому времени я уже знал, что нельзя разделить заболевания на психосоматические и не психосоматические, что их просто можно расположить в порядке, в котором роль психического фактора уменьшается. С какого-то заболевания роль психического компонента становится настолько малой, что ею можно пренебречь, и тогда на этом психосоматический континуум заканчивается. Примером может быть острое воспаление лёгких или почечных лоханок. Но большая часть заболеваний, встречавшихся у пилотов, входила в психосоматический континуум и в основном располагалась в его верхнем полюсе.
Роль психического фактора в соматических заболеваниях пилотов была довольно большой, хотя и меньшей, чем в свободно мигрирующем населении, потому что ставшие ежегодными психодиагностические исследования устраняли из лётного состава - навсегда или временно, с переведением на наземные работы - лиц, которые по психическому состоянию лётную работу продолжать не могли, независимо от того, что они сами об этом думали.
Ан-24 приземление в Певеке.
Фото: GrekoFF
Вопрос о роли психического фактора в физических заболеваниях пилотов нуждался в специальном изучении, для которого были выбраны пилоты, окончательный диагноз которых определял заболевание, находящееся в верхней части психосоматического континуума. Наибольшую трудность в этом отношении представляли относительно редкие в лётном составе приступообразные нарушения сердечного ритма, поскольку для уверенного диагноза в этом направлении необходимо было такой приступ наблюдать. Хотя на психодиагностических показателях наличие таких признаков сказывалось, вопрос о пребывании в лётном составе мог встать и из-за изменения психического состояния или неприемлемых для лётного состава особенностей личности.
Психофизиологические соотношения при заболеваниях, находящихся в верхней части психосоматического континуума проще всего было проследить у лиц с первой стадией гипертонической болезни (транзиторная гипертония). При транзиторной гипертонии повышение артериального давления - и систолического и диастолического - обнаруживалось не постоянно, но достаточно часто, чтобы обратить на себя внимание, если правило обязательного измерения давления перед полётом соблюдалось. Уже систематические к этому времени психодиагностические исследования привели к тому, что внимание к пилотам, страдающим транзиторной гипертонией со стороны медицинской службы ГА начиналось именно с оценки изменений их психического состояния и оценки углубления личностных нарушений. Среди лиц, на которых было обращено внимание, у 17,6% была обнаружена транзиторная гипертония. Это было особенностью лётного состава, потому что в клиниках нашего института изменения на психодиагностических методиках отмечались у 57% лиц, страдающих транзиторной гипертонией.
Последние лучи чукотского солнца под крылом Ан-74.
Фото: GrekoFF
Кроме лиц с транзиторной гипертонией, была выявлена группа лиц, которых мы называли гиперреакторами, т.е. таких, у которых обычно артериальное давление было нормальным, но которые именно повышением давления реагировали на каждый сколько-нибудь значимый стресс. Большая часть и страдающих гипертонией и гиперреакторов обнаруживали либо повышенную тревожность, либо очень медленное угасание раз возникшей эмоциональной напряженности. Причем, последнее качество иногда было единственным, отличавшим гиперреакторов от контрольной группы. Очень чётко группа здоровых отличалась и от гиперреакторов, и от гипертоников по соотнесённой напряжённости - т.е. по отношению уровня напряжённости к устранению этой напряжённости с помощью хорошо интегрированного поведения. У гиперреакторов усиление неблагоприятных особенностей личности встречалось даже чаще, чем при транзиторной гипертонии. Ещё важнее оказался анализ корреляционных плеяд, причём корреляции у лиц с транзиторной гипертонией и гиперреакторов иногда меняли знак по отношению к группе здоровых, так это было с систолическим АД в начале исследования. Корреляция артериального давления с недовольством ситуацией и своим положением в этой ситуации у гипертоников была положительной, а у здоровых - отрицательной. Диастолическое АД в контрольной группе не коррелировало ни с какими психодиагностическими показателями, а в группе лиц, страдавших транзиторной гипертонией, коррелировало со всеми показателями, отражающими неустойчивость к психическому стрессу. У этой группы лиц отмечалась положительная корреляция с тревожностью, порогом, после которого наступает стресс, и разностью между уже возникшим стрессом и порогом, после которого стресс возникает.
Продолжение следует.