250. Об ушедших и остающихся с точки зрения В.Леви.
Мой давний коллега и друг Владимир Леви (drlevi), о котором я упоминал в связи с тем, что моя работа «Норма одиночества» была выполнена по его просьбе для журнала «Знание-сила», с редколлегией которого Леви тогда сотрудничал будучи аспирантом нашей клиники, обнаружив в моём журнале ссылку на этот эпизод, прочёл весь раздел, посвящённый ушедшим и остающимся. Поскольку он в прошлом году написал книгу «Песнь уходящих» («Об ушедших и остающихся» - название моего раздела), разрешил мне взять любую главу из его книги, для опубликования в моём журнале. Мы сочли это целесообразным, и выбрали главу «Горе: как пережить?», поскольку она содержит ответы Леви людям, которые обращались к нему за практическими рекомендациями, ниже следует текст этой главы, которую мы сочли целесообразным разделить на 4 поста. Для сохранения стиля журнала, мы дополнили текст Леви найденными на ми иллюстрациями.
Главе из книги Леви мне хочется предпослать виденье ухода глазами «Моисея, человека божьего»:
Ты [как] наводнением уносишь их; они - [как] сон, как трава, которая утром вырастает, утром цветет и зеленеет, вечером подсекается и засыхает… (Пс. 89:1-17)
Владимир Леви.
Из книги «Песнь уходящих».
На планете нашей бушуют стихии. Подземные, наземные, межчеловеческие, внутричеловеческие... Там и сям уймы людей в расцвете сил и надежд с жестокой внезапностью теряют сразу и все. Горе, вседневное, ежемгновенное горе миллионов и миллионов - действительность такая же реальная, как наша каждодневная суета, как сердцебиение и дыхание, как биржевые новости, как рождение новых существ.
Если открыто поглядеть на календарь человеческих трагедий во всех его масштабах, - окажется, что в траурную рамку следует поместить сплошь всю историю: каждый день и час, каждый миг существования рода людского свирепствуют зло и смерть - не здесь, так в другом месте, не сейчас, так потом... Потеря многих, потеря одного - если душа затронута, на качество переживания количественная разница не влияет: и одна смерть - всесмерть...
Последний день Помпеи - извержение Везувия, сделавшего уходящими огромное количество людей.
Художник - К. Брюллов
А благополучная жизнь состоит в том, что теряется все - да, теряется все, но не сразу. Милосердная постепенность дарована живым существам, постепенность обратной дороги туда, откуда мы все явились - в изначальную бестелесность, в невидимость и неведомость. Большинство имеет достаточно прочные шансы дожить до более или менее преклонных лет, до своего естественного рубежа, всегда кажущегося обнадеживающе далеким, - а там уж и попрощаться со всем и сразу - и вроде это нормально, хоть и печально, и вроде бы своевременно, хотя признавать это вслух не принято.
Да, в смерти обиднее и страшнее всего ее преждевременность, хотя что такое своевременность, не знает никто, кроме Того, Кто все знает. Пока стихии преждевременности обходят нас стороной, думаем - вернее, НЕ думаем, но разумеем, что нас, вот именно нас-то и пощадят, нас не тронут, мы-то уж как-нибудь. И пока не грохнуло, это правда - обходят, не трогают, и можно забыть...
Все те же старенькие детские защиты невооруженной души. Что толку осознавать реальную жуть во всех ее бешеных вероятиях, если не можешь ничего изменить и не умеешь осознавать просветленно и высоко-по-другому, как учат нас продвинутые вероучения?.. Покуда не снабжена душа батарейками вечности, на вторжение вихрей безжалостной дикой правды набор ответов стандартен и невелик: депрессия, паника, пассивный цинизм или активный, хищный, звериный («умри ты сегодня, а я завтра»), та или иная наркотизация, тупой пофигизм или просто отказ от жизни.
Тут вот еще какая особенность массы недоснабженных душ: ценностная суженность, она же зависимость. Уймы людей в бытийных ненастьях теряют лишь некие части своей бытийственности (иной раз, правда, и очень важные части, и сверхважные). А переживается, что потеряно все - совсем, целиком, что ничего не осталось. Что больше жить нечем и незачем. У многих при этом сознание бессильно понимает, что жить нужно и можно, а жизнечувствие падает в тартарары - подсознание, зависимое от потерянного, гнет свое...
ВЛ, моя подруга потеряла мужа и уже более года не может прийти в себя. Ее вопрос, который она передает через SMS: «Какие доктора, кроме времени, лечат от горя?»
(Из записок, присланных на выступлении. Ответ и далее следующие два обращения с моими ответами включены в книгу "Направляющая сила ума")
Сразу принципиально: горе не лечится. Горе - не болезнь, не недуг, не инфекция. Травма - да, но не та, которую, подобно вывиху, можно вправить, или подобно перелому, загипсовать, или вставить имплантант. Рана - да, но не та, которую можно залить йодом, забинтовать или зашить.
В отличие от физической травмы, горе нельзя лечить, нельзя фиксировать гипсовой повязкой.
Фотограф Brisbane Man
Горе не лечат. Это неподходящий, неадекватный термин.
С горем учатся жить. С болью потери можно учиться сосуществовать, умерять эту боль - или ждать, пока она мало-помалу утихнет сама. Рано или поздно она утихает, боль - сворачивается, прячется вовнутрь, в глубину души... Но если горе настоящее и душа настоящая - никогда не проходит, не исчезает и не забывается.
Год - слишком малый срок для того, чтобы надеяться освободиться от душевной боли настоящего горя. За такой промежуток времени некоторые даже только едва успевают прочувствовать и осознать значимость потери, её масштаб, только успевают ощутить всю глубину утраты.
Боль утраты может быть настолько нестерпимой, что кажется, будто и день - целая вечность.
Стариннейшие облегчители такой боли, помимо времени - пост, работа, молитва. Общение, но это для кого как. Музыка и любое искусство - тоже для кого как. Природа, уединение, экстремальные рисковые занятия, боль физическая (она часто снимает душевную, но все-таки не всегда) - тоже по-разному: каждому помогает что-то своё.
Главное - не застывать в болевой судороге, в ступоре, в столбняке - а брать себя за шиворот, двигаться, искать, жить по возможности активно. Очень хорошее, проверенное средство - отстранившись от себя, вникать в жизни других, помогать им в горестях и заботах, даже если они кажутся мелкими...
Многим стихийно помогает заполнение душевного пространства новыми симпатиями (а также, что хуже, антипатиями). Можно полюбить не своего, а чьего-то ребенка, покровительствовать ему, полюбить какого-то человека безо всякого желания как-то ему понравиться, полюбить животное, да хоть бездомную собаку приютить, полюбить даже и цветок...
Разумеется, все это не предписуемо и по «надо» не происходит. Но всегда можно дышать и двигаться, что-то делать... Открыться жизни и не мешать душе, которая часто бывает мудрее нашего сознания.
Хорошее чтение очень желательно, хотя многим в горе трудно читать, трудно вообще что-либо воспринимать. Хоть по чуть-чуть... Немалую помощь может оказать и изучение психологии самого горя, например, по замечательным книгам российского психолога Фёдора Василюка («Переживание горя», «Переживание и молитва»... ).
А лучшее, на мой взгляд, средство достойно и полновластно ПЕРЕжить горе («пере» я выделяю большими буквами, чтобы показать, что душа сильнее любого горя) - углубленное размышление: осмысление потери в масштабе Целой Жизни. У Виктора Франкла - великого психотерапевта - в работах «Человек в поисках смысла», «Доктор и душа», «Воля к смыслу» прекрасно описано, как это может происходить.
«Человеческое существование не может быть лишено смысла до самого последнего вздоха... » - писал Франкл.
Смысл жизни сохраняется до последнего вздоха, до последнего вздоха можно наблюдать этот великолепный пейзаж.
Фотограф Emerald Bay
Добавлю: и после последнего вздоха жизнь человека продолжает наполняться смыслом - в памяти и жизни людей, продолжающих жизнь.
ВЛ, бы хорошо объяснили, как пережить горе. А как заставить себя захотеть пережить его? Как сделать это, если не видишь смысла жить дальше без своей половинки (я потеряла любимого человека 11 дней назад в авиакатастрофе)?
Не надо заставлять себя захотеть. Ваше состояние сейчас соответствует сроку потери и остроте душевной боли. Его можно сравнить с шоковым состоянием после травмы физической. Важно то, что вы сейчас просто живете, что жизнь в вас есть, болящая, но живая. И само то, что вы задаете этот вопрос, - тому свидетельство. Все придет в свое время...
Продолжение следует.
Главе из книги Леви мне хочется предпослать виденье ухода глазами «Моисея, человека божьего»:
Ты [как] наводнением уносишь их; они - [как] сон, как трава, которая утром вырастает, утром цветет и зеленеет, вечером подсекается и засыхает… (Пс. 89:1-17)
Владимир Леви.
Из книги «Песнь уходящих».
На планете нашей бушуют стихии. Подземные, наземные, межчеловеческие, внутричеловеческие... Там и сям уймы людей в расцвете сил и надежд с жестокой внезапностью теряют сразу и все. Горе, вседневное, ежемгновенное горе миллионов и миллионов - действительность такая же реальная, как наша каждодневная суета, как сердцебиение и дыхание, как биржевые новости, как рождение новых существ.
Если открыто поглядеть на календарь человеческих трагедий во всех его масштабах, - окажется, что в траурную рамку следует поместить сплошь всю историю: каждый день и час, каждый миг существования рода людского свирепствуют зло и смерть - не здесь, так в другом месте, не сейчас, так потом... Потеря многих, потеря одного - если душа затронута, на качество переживания количественная разница не влияет: и одна смерть - всесмерть...
Последний день Помпеи - извержение Везувия, сделавшего уходящими огромное количество людей.
Художник - К. Брюллов
А благополучная жизнь состоит в том, что теряется все - да, теряется все, но не сразу. Милосердная постепенность дарована живым существам, постепенность обратной дороги туда, откуда мы все явились - в изначальную бестелесность, в невидимость и неведомость. Большинство имеет достаточно прочные шансы дожить до более или менее преклонных лет, до своего естественного рубежа, всегда кажущегося обнадеживающе далеким, - а там уж и попрощаться со всем и сразу - и вроде это нормально, хоть и печально, и вроде бы своевременно, хотя признавать это вслух не принято.
Да, в смерти обиднее и страшнее всего ее преждевременность, хотя что такое своевременность, не знает никто, кроме Того, Кто все знает. Пока стихии преждевременности обходят нас стороной, думаем - вернее, НЕ думаем, но разумеем, что нас, вот именно нас-то и пощадят, нас не тронут, мы-то уж как-нибудь. И пока не грохнуло, это правда - обходят, не трогают, и можно забыть...
Все те же старенькие детские защиты невооруженной души. Что толку осознавать реальную жуть во всех ее бешеных вероятиях, если не можешь ничего изменить и не умеешь осознавать просветленно и высоко-по-другому, как учат нас продвинутые вероучения?.. Покуда не снабжена душа батарейками вечности, на вторжение вихрей безжалостной дикой правды набор ответов стандартен и невелик: депрессия, паника, пассивный цинизм или активный, хищный, звериный («умри ты сегодня, а я завтра»), та или иная наркотизация, тупой пофигизм или просто отказ от жизни.
Тут вот еще какая особенность массы недоснабженных душ: ценностная суженность, она же зависимость. Уймы людей в бытийных ненастьях теряют лишь некие части своей бытийственности (иной раз, правда, и очень важные части, и сверхважные). А переживается, что потеряно все - совсем, целиком, что ничего не осталось. Что больше жить нечем и незачем. У многих при этом сознание бессильно понимает, что жить нужно и можно, а жизнечувствие падает в тартарары - подсознание, зависимое от потерянного, гнет свое...
ВЛ, моя подруга потеряла мужа и уже более года не может прийти в себя. Ее вопрос, который она передает через SMS: «Какие доктора, кроме времени, лечат от горя?»
(Из записок, присланных на выступлении. Ответ и далее следующие два обращения с моими ответами включены в книгу "Направляющая сила ума")
Сразу принципиально: горе не лечится. Горе - не болезнь, не недуг, не инфекция. Травма - да, но не та, которую, подобно вывиху, можно вправить, или подобно перелому, загипсовать, или вставить имплантант. Рана - да, но не та, которую можно залить йодом, забинтовать или зашить.
В отличие от физической травмы, горе нельзя лечить, нельзя фиксировать гипсовой повязкой.
Фотограф Brisbane Man
Горе не лечат. Это неподходящий, неадекватный термин.
С горем учатся жить. С болью потери можно учиться сосуществовать, умерять эту боль - или ждать, пока она мало-помалу утихнет сама. Рано или поздно она утихает, боль - сворачивается, прячется вовнутрь, в глубину души... Но если горе настоящее и душа настоящая - никогда не проходит, не исчезает и не забывается.
Год - слишком малый срок для того, чтобы надеяться освободиться от душевной боли настоящего горя. За такой промежуток времени некоторые даже только едва успевают прочувствовать и осознать значимость потери, её масштаб, только успевают ощутить всю глубину утраты.
Боль утраты может быть настолько нестерпимой, что кажется, будто и день - целая вечность.
Стариннейшие облегчители такой боли, помимо времени - пост, работа, молитва. Общение, но это для кого как. Музыка и любое искусство - тоже для кого как. Природа, уединение, экстремальные рисковые занятия, боль физическая (она часто снимает душевную, но все-таки не всегда) - тоже по-разному: каждому помогает что-то своё.
Главное - не застывать в болевой судороге, в ступоре, в столбняке - а брать себя за шиворот, двигаться, искать, жить по возможности активно. Очень хорошее, проверенное средство - отстранившись от себя, вникать в жизни других, помогать им в горестях и заботах, даже если они кажутся мелкими...
Многим стихийно помогает заполнение душевного пространства новыми симпатиями (а также, что хуже, антипатиями). Можно полюбить не своего, а чьего-то ребенка, покровительствовать ему, полюбить какого-то человека безо всякого желания как-то ему понравиться, полюбить животное, да хоть бездомную собаку приютить, полюбить даже и цветок...
Разумеется, все это не предписуемо и по «надо» не происходит. Но всегда можно дышать и двигаться, что-то делать... Открыться жизни и не мешать душе, которая часто бывает мудрее нашего сознания.
Хорошее чтение очень желательно, хотя многим в горе трудно читать, трудно вообще что-либо воспринимать. Хоть по чуть-чуть... Немалую помощь может оказать и изучение психологии самого горя, например, по замечательным книгам российского психолога Фёдора Василюка («Переживание горя», «Переживание и молитва»... ).
А лучшее, на мой взгляд, средство достойно и полновластно ПЕРЕжить горе («пере» я выделяю большими буквами, чтобы показать, что душа сильнее любого горя) - углубленное размышление: осмысление потери в масштабе Целой Жизни. У Виктора Франкла - великого психотерапевта - в работах «Человек в поисках смысла», «Доктор и душа», «Воля к смыслу» прекрасно описано, как это может происходить.
«Человеческое существование не может быть лишено смысла до самого последнего вздоха... » - писал Франкл.
Смысл жизни сохраняется до последнего вздоха, до последнего вздоха можно наблюдать этот великолепный пейзаж.
Фотограф Emerald Bay
Добавлю: и после последнего вздоха жизнь человека продолжает наполняться смыслом - в памяти и жизни людей, продолжающих жизнь.
ВЛ, бы хорошо объяснили, как пережить горе. А как заставить себя захотеть пережить его? Как сделать это, если не видишь смысла жить дальше без своей половинки (я потеряла любимого человека 11 дней назад в авиакатастрофе)?
Не надо заставлять себя захотеть. Ваше состояние сейчас соответствует сроку потери и остроте душевной боли. Его можно сравнить с шоковым состоянием после травмы физической. Важно то, что вы сейчас просто живете, что жизнь в вас есть, болящая, но живая. И само то, что вы задаете этот вопрос, - тому свидетельство. Все придет в свое время...
Продолжение следует.