146. Наукан. 3 и Исследование подводников 1
- В Уэлене к тому времени было уже много эскимосов, они увидели, как я ухожу в тундру никому ничего не сказав и никому не махнув рукой. Они догнали меня и спросили, куда я иду. «Я ухожу от страха, - сказал я, - но если русские узнают, что я ухожу от страха, они могут меня убить». Те, кто догнали меня, спросили: «Когда ты последний раз видел русского?» Я стал вспоминать и сказал, что последний раз я видел русского три луны назад. Они удивились и сказали: «Ты три луны не видел ни одного русского, и ты думаешь, что они могут тебя убить. Зачем ты им нужен?» «Я из Наукана, - сказал я, - они выгнали всех людей из Наукана, и теперь я думаю, что они решили их всех постепенно уничтожить». Они рассмеялись и сказали: «Мы знаем много людей из Наукана, и не знаем ни одного, которого бы убили. Что ты будешь делать, если мы сейчас уйдём?» «Я пойду дальше в тундру, туда, куда русские боятся ходить». «Русские ходят всюду, они ничего не боятся», - сказали мне. Но я сказал: «Сейчас лето, тундровые болота не замёрзли. Я знаю болотные проход, а русские их не знают. «Ходить по болотным проходам опасно, - сказали мне, -а здесь тебе ни что не угрожает». «Может быть, - сказал я, - но меня точит страх, и я пойду в болота». Они поговорили между собой, я не слушал уже их разговора, и один из них сказал: «Ты ушёл в тундру один, ты никому ничего не сказал, и никто бы не смог тебе помочь. Мы думаем, что у тебя что-то не в порядке с головой. Мы думаем, надо поехать в такую больницу, где лечат головы». Я возражал, но они не стали меня слушать, подхватили под руки, отвезли меня на самолёте в Магадан, и один из них привёл меня сюда.
Гарпунёр из Наукану после переселения в посёлок Нунямо.
Фотограф misha maslennikov
Калачёв первым задал вопрос:
- А как сейчас, у тебя есть страх?
- Конечно, - сказал Ила, - ничего не изменилось, и если русские хотят меня убить, чтобы я не рассказал жителям Уэлена, что их ждёт, то они же не перестали думать, что я могу рассказать.
- А когда у тебя бывает страх, - сказал я, - не бывает ли так, что ты дрожишь?
- Это бывает, но редко, когда страх очень сильный и я начинаю метаться в панике.
- А с твоими внутренностями ничего не происходит?
- Когда у меня по любой причине бывает страх, я чувствую потребность опорожнить свои внутренности.
Получалось, что у двух эскимосов из Наукана с интервалом в сутки возникла идентичная симптоматика, хотя фабула, которой пациенты объясняли симптоматику, была совершенно различна. Но фабула меняется от обстоятельств, сейчас редко кто в галлюцинациях видит бесов, зато очень многие видят инопланетян, поэтому симптоматику можно было считать идентичной. И чтобы подтвердить эту точку зрения, я назначил идентичную терапию.
В этот раз мы прибыли в Магадан, чтобы исследовать подводников с тем же разделением на солдат срочной службы и офицеров как когда-то делали это на острове Врангеля. И я не мог долго отсутствовать, потому что командир, который руководил базой, обращался со мной как с равным, а если мои сотрудники работали без меня, он не чувствовал себя связанным никакими обязательствами и мог, в частности, людей, назначенных на обследование, отправить на какое-нибудь задание.
- Я должен уезжать, - сказал я Калачёву, - но я думаю, что в ближайшие дни будут ещё аналогичные поступления эскимосов из науканской популяции.
Я приехал на базу подводных лодок и обнаружил, что исследования идут как запланировано и никто не снял с них ни одного человека. Командир магаданской базы в первый день исследования сам вызвался обследоваться первым. Я не знал, чем объяснить этот энтузиазм. Когда мы договаривались проводить исследования, а договаривались мы на месте, я уже давно пришёл к выводу, что получить разрешение командира на месте значительно легче, чем получить разрешение Министерства обороны, командир не обнаруживал такого энтузиазма и его пришлось уговаривать. Но когда он уже решился, он чётко определил график исследования для каждого командира и для каждого бойца и, я повторю это снова, сказал, что он хочет первым начать исследование. Он сидел за своим обычным столом у себя в кабинете. Я попросил у него разрешения побыть у него в кабинете, чтобы не мешать моим людям проводить исследования, поскольку в моём присутствии они будут чувствовать себя напряжённо. Командир не удивился, и сказал, что подчинённым лучше давать максимальную самостоятельность, предложил мне кресло и какой-то журнал, чтобы скоротать ожидание, а сам продолжил выполнение теста. Поглядывая на него время от времени, я понял, почему он вызвался обследоваться первым. Это был экзамен для нас. Он практически не вчитывался в вопросы и утверждения, которые содержались в тестовой брошюре, а один раз я заметил, что он продолжал ставить крестики на бланке ответов, хотя не перевернул страницу тестовой брошюры. «Чудак, - подумал я, - тест же будет недостоверен, а он думает, что я буду давать ему по этому тесту интерпретацию». И решил, что расшифровывать бланки тестов я буду сам, чтобы не компрометировать командира в глазах моих людей. При такой методе заполнения бланков он ответил на все вопросы и квалифицировал все утверждения очень быстро. Но когда дело дошло до прогрессивных матриц Равенна, где определялся интеллект, он очень быстро понял разницу между первыми двумя тестами (ММИЛ и 16pf в русском варианте) и матрицами Равенна, потмоу что там ему казалось, что годится любой ответ, а здесь явно были ответы правильные и неправильные. Он затратил на матрицы Равенна вдвое больше время, чем на два первых теста, и обработку я начал именно с этого теста, а ему предложил описывать картинки тематико-апперцептивного теста (ТАТ) в варианте Хекхаузена. Матрицы Равенна он выполнил очень хорошо, он допустил только одну ошибку, правда время, которое он затратил, было значительно выше среднего. Я видел, что он описал только одну картинку Хекхаузена, а потом перестал работать и искоса поглядывал на меня.
Подводная лодка на учениях в бухте Нагаево.
Фотограф MATEUS_27:24&25
- Вы закончили какую-нибудь картинку? - спросил я.
- Да, - он сказал, - первую.
- Мы потом подробнее обсудим с вами время, котороё даётся на эту работу. Но пока я отмечу перерыв, т.е. время, которое вы не работаете, чтобы обсудить с вами то, что вы уже сделали. Вот этот тест, который был предложен англичанином по фамилии Равен, в значительной степени отражает уровень интеллекта, и я могу сказать, что интеллект у вас хороший, поскольку вы сделали только одну ошибку. Правда, вы были несколько медлительны, но оценив как командир ситуацию, вы решили, что в данном случае торопиться некуда. А с двумя другими тестами дело обстоит куда хуже. Вот эти три точки - это точки оценочных шкал. Они позволяют оценить, насколько добросовестно вы выполняете работу, и не пытаетесь ли вы выдать желаемое за действительное. У вас не было такого желания, вы расставляли крестики на бланках ответа в вероятностном порядке, и поэтому ни одна из трёх точек, отражающих достоверность полученного результата, не находится в допустимых пределах. Тесты защищены, их нельзя делать, как бог на душу положит. Вы могли отказаться, и как командир, имели на это право. Но если уж вы взялись отвечать, то я был в праве рассчитывать на вашу лояльность.
Я показал график Методики многостороннего исследования личности на оценочных шкалах, где ни одна из точек не была ниже 80, и добавил:
- Мы можем считать, что вы не выполняли этих тестов, я не собираюсь с кем-нибудь на эту тему разговаривать. Но если вы хотите знать что-нибудь о себе, о своём состоянии, о своей личности, то вам придётся их переделать, и на этот раз выполнять их добросовестно. Какой вариант вы выбираете?
- Конечно, я могу выполнить эти тесты достоверно, и не хуже, чем матрицы вашего англичанина.
- Хорошо, тогда я вам даю ещё два бланка, и вы заполняете их сызнова. А я всё-таки должен пойти посмотреть, как идёт работа с вашими подчинёнными.
Работа шла как обычно. Никаких противоречащих нормальному тестированию инструкций ни офицеры, ни рядовые явно не получали. Я попросил одного из своих сотрудников отвлечься от исследования и заняться расшифровкой тестов, меня интересовало, много ли будет ещё недостоверных результатов. Я прошёл по проходу между двумя рядами столов, за каждым из которых сидел один испытуемый. Не обнаружил ничего подозрительного, и вернулся в кабинет командира. Командир заканчивал 16pf. Я расшифровал тест ММИЛ, убедился, что он выполнен добросовестно, и что командиру свойственна тщательность, дотошное следование правилам и графикам, стремление к наиболее высокому из возможных результатов. Причём, выбирая между скоростью и точностью, он предпочитает точность. Командир отдал мне заполненный бланк 16pf.
- Сейчас я посмотрю его, а пока хочу сказать, что первый тест вы сделали очень добросовестно, и что вам вообще свойственна тщательность, дотошное следование правилам и графикам, и что там, где нужно выбирать между точностью и скоростью, вы выбираете точность.
Морской порт в бухте Нагаево рядом с базой подводных лодок.
Фотограф Магадан.
- Ну что же, - он сказал, - простите меня за шутку при первом исследовании. Мне было интересно, можно ли обмануть ваши тесты.
- Хорошо, - сказал я, - теперь продолжайте последний тест с условием, что время на его выполнение ограничивается. Не жёстко, но известно, что если тест выполняется со скоростью не ниже средней, то каждая картинка занимает у вас около 5 минут, т.е. весь тест около получаса.
После этого у нас не было никаких трудностей в части. И как всегда, офицеры испытывали большое желание рассказать нам о секретных инструкциях, которые они получают, и как всегда мы старались ничего об этом не знать. Офицеры к своим солдатам относились с большим уважением, потому что от действия каждого из них зависело выживание подводного судна и жизнь всех, находящихся на лодке. Наши исследования были на день прерваны из-за учений, которые проводило соединение, и я упросил взять меня на командирский катер. И во время этих учений я понял, что для подводного флота и, вероятно, для авиации, нужно вводить тесты, определяющие скорость и точность двигательных реакций, рассчитанных на получение определённого результата (сложных сенсомоторных реакций¬). Я убеждён, что мы получили бы высокие результаты по этим тестам, но пока мы с большим удивлением обнаружили, что мы получили высокие показатели по тесту Равенна (у подавляющего большинства), что тест Хекхаузена обнаружил высокую мотивацию достижения. Особенности личности у испытуемых могли различаться, но все они были высоко активны, все умели устанавливать контакты, сохраняли хорошую организацию поведения при высоком напряжении, и ни у одного из них не отмечалось нарушения психической адаптации. Это был первый контингент, который дал такой результат. И я подумал, среди наших испытуемых было довольно много офицеров, довольно много контрактников, и не было ни одного солдата первого года службы. По-видимому, офицеры и контрактники достигли своего положения потому, что получили достаточно хорошие результаты: офицеры - в училищах, а солдаты-контрактники - при прохождении срочной службы. У этих двух категорий высокая эффективность не вызывала удивления, у них была трудная и опасная служба, и никто бы из людей, решающих кадровые вопросы не зачислил бы в экипаж человека, в котором бы сомневался. Что касается солдат срочной службы, то очень возможно, что отбор произошёл в течение первого года службы, и в плавсоставе ненадёжных людей не осталось. Поскольку исследование закончилось, я позвонил Калачёву и спросил, как идут дела у интересующих меня пациентов.
- Анука несколько спокойнее, - сказал Калачёв, - и я не видел у него признаков симпатоадреналовых кризов. Но Ила остаётся в прежнем состоянии, и, может быть, даже несколько похуже.
И тогда, отбросив все опасения по поводу инструкций, я сказал:
- Замените Иле сонопакс на неулептил, и потом, если это окажется хорошим вариантом, мы проведём подобную же замену у старика Ануки.
Мы заканчивали подведение итогов исследования подводников, когда каперанг, командующий базой, позвонил в ту комнату, где проходили исследования, и когда я взял трубку, он сказал:
- Не могли бы вы на несколько минут зайти ко мне?
Продолжение следует
Гарпунёр из Наукану после переселения в посёлок Нунямо.
Фотограф misha maslennikov
Калачёв первым задал вопрос:
- А как сейчас, у тебя есть страх?
- Конечно, - сказал Ила, - ничего не изменилось, и если русские хотят меня убить, чтобы я не рассказал жителям Уэлена, что их ждёт, то они же не перестали думать, что я могу рассказать.
- А когда у тебя бывает страх, - сказал я, - не бывает ли так, что ты дрожишь?
- Это бывает, но редко, когда страх очень сильный и я начинаю метаться в панике.
- А с твоими внутренностями ничего не происходит?
- Когда у меня по любой причине бывает страх, я чувствую потребность опорожнить свои внутренности.
Получалось, что у двух эскимосов из Наукана с интервалом в сутки возникла идентичная симптоматика, хотя фабула, которой пациенты объясняли симптоматику, была совершенно различна. Но фабула меняется от обстоятельств, сейчас редко кто в галлюцинациях видит бесов, зато очень многие видят инопланетян, поэтому симптоматику можно было считать идентичной. И чтобы подтвердить эту точку зрения, я назначил идентичную терапию.
В этот раз мы прибыли в Магадан, чтобы исследовать подводников с тем же разделением на солдат срочной службы и офицеров как когда-то делали это на острове Врангеля. И я не мог долго отсутствовать, потому что командир, который руководил базой, обращался со мной как с равным, а если мои сотрудники работали без меня, он не чувствовал себя связанным никакими обязательствами и мог, в частности, людей, назначенных на обследование, отправить на какое-нибудь задание.
- Я должен уезжать, - сказал я Калачёву, - но я думаю, что в ближайшие дни будут ещё аналогичные поступления эскимосов из науканской популяции.
Я приехал на базу подводных лодок и обнаружил, что исследования идут как запланировано и никто не снял с них ни одного человека. Командир магаданской базы в первый день исследования сам вызвался обследоваться первым. Я не знал, чем объяснить этот энтузиазм. Когда мы договаривались проводить исследования, а договаривались мы на месте, я уже давно пришёл к выводу, что получить разрешение командира на месте значительно легче, чем получить разрешение Министерства обороны, командир не обнаруживал такого энтузиазма и его пришлось уговаривать. Но когда он уже решился, он чётко определил график исследования для каждого командира и для каждого бойца и, я повторю это снова, сказал, что он хочет первым начать исследование. Он сидел за своим обычным столом у себя в кабинете. Я попросил у него разрешения побыть у него в кабинете, чтобы не мешать моим людям проводить исследования, поскольку в моём присутствии они будут чувствовать себя напряжённо. Командир не удивился, и сказал, что подчинённым лучше давать максимальную самостоятельность, предложил мне кресло и какой-то журнал, чтобы скоротать ожидание, а сам продолжил выполнение теста. Поглядывая на него время от времени, я понял, почему он вызвался обследоваться первым. Это был экзамен для нас. Он практически не вчитывался в вопросы и утверждения, которые содержались в тестовой брошюре, а один раз я заметил, что он продолжал ставить крестики на бланке ответов, хотя не перевернул страницу тестовой брошюры. «Чудак, - подумал я, - тест же будет недостоверен, а он думает, что я буду давать ему по этому тесту интерпретацию». И решил, что расшифровывать бланки тестов я буду сам, чтобы не компрометировать командира в глазах моих людей. При такой методе заполнения бланков он ответил на все вопросы и квалифицировал все утверждения очень быстро. Но когда дело дошло до прогрессивных матриц Равенна, где определялся интеллект, он очень быстро понял разницу между первыми двумя тестами (ММИЛ и 16pf в русском варианте) и матрицами Равенна, потмоу что там ему казалось, что годится любой ответ, а здесь явно были ответы правильные и неправильные. Он затратил на матрицы Равенна вдвое больше время, чем на два первых теста, и обработку я начал именно с этого теста, а ему предложил описывать картинки тематико-апперцептивного теста (ТАТ) в варианте Хекхаузена. Матрицы Равенна он выполнил очень хорошо, он допустил только одну ошибку, правда время, которое он затратил, было значительно выше среднего. Я видел, что он описал только одну картинку Хекхаузена, а потом перестал работать и искоса поглядывал на меня.
Подводная лодка на учениях в бухте Нагаево.
Фотограф MATEUS_27:24&25
- Вы закончили какую-нибудь картинку? - спросил я.
- Да, - он сказал, - первую.
- Мы потом подробнее обсудим с вами время, котороё даётся на эту работу. Но пока я отмечу перерыв, т.е. время, которое вы не работаете, чтобы обсудить с вами то, что вы уже сделали. Вот этот тест, который был предложен англичанином по фамилии Равен, в значительной степени отражает уровень интеллекта, и я могу сказать, что интеллект у вас хороший, поскольку вы сделали только одну ошибку. Правда, вы были несколько медлительны, но оценив как командир ситуацию, вы решили, что в данном случае торопиться некуда. А с двумя другими тестами дело обстоит куда хуже. Вот эти три точки - это точки оценочных шкал. Они позволяют оценить, насколько добросовестно вы выполняете работу, и не пытаетесь ли вы выдать желаемое за действительное. У вас не было такого желания, вы расставляли крестики на бланках ответа в вероятностном порядке, и поэтому ни одна из трёх точек, отражающих достоверность полученного результата, не находится в допустимых пределах. Тесты защищены, их нельзя делать, как бог на душу положит. Вы могли отказаться, и как командир, имели на это право. Но если уж вы взялись отвечать, то я был в праве рассчитывать на вашу лояльность.
Я показал график Методики многостороннего исследования личности на оценочных шкалах, где ни одна из точек не была ниже 80, и добавил:
- Мы можем считать, что вы не выполняли этих тестов, я не собираюсь с кем-нибудь на эту тему разговаривать. Но если вы хотите знать что-нибудь о себе, о своём состоянии, о своей личности, то вам придётся их переделать, и на этот раз выполнять их добросовестно. Какой вариант вы выбираете?
- Конечно, я могу выполнить эти тесты достоверно, и не хуже, чем матрицы вашего англичанина.
- Хорошо, тогда я вам даю ещё два бланка, и вы заполняете их сызнова. А я всё-таки должен пойти посмотреть, как идёт работа с вашими подчинёнными.
Работа шла как обычно. Никаких противоречащих нормальному тестированию инструкций ни офицеры, ни рядовые явно не получали. Я попросил одного из своих сотрудников отвлечься от исследования и заняться расшифровкой тестов, меня интересовало, много ли будет ещё недостоверных результатов. Я прошёл по проходу между двумя рядами столов, за каждым из которых сидел один испытуемый. Не обнаружил ничего подозрительного, и вернулся в кабинет командира. Командир заканчивал 16pf. Я расшифровал тест ММИЛ, убедился, что он выполнен добросовестно, и что командиру свойственна тщательность, дотошное следование правилам и графикам, стремление к наиболее высокому из возможных результатов. Причём, выбирая между скоростью и точностью, он предпочитает точность. Командир отдал мне заполненный бланк 16pf.
- Сейчас я посмотрю его, а пока хочу сказать, что первый тест вы сделали очень добросовестно, и что вам вообще свойственна тщательность, дотошное следование правилам и графикам, и что там, где нужно выбирать между точностью и скоростью, вы выбираете точность.
Морской порт в бухте Нагаево рядом с базой подводных лодок.
Фотограф Магадан.
- Ну что же, - он сказал, - простите меня за шутку при первом исследовании. Мне было интересно, можно ли обмануть ваши тесты.
- Хорошо, - сказал я, - теперь продолжайте последний тест с условием, что время на его выполнение ограничивается. Не жёстко, но известно, что если тест выполняется со скоростью не ниже средней, то каждая картинка занимает у вас около 5 минут, т.е. весь тест около получаса.
После этого у нас не было никаких трудностей в части. И как всегда, офицеры испытывали большое желание рассказать нам о секретных инструкциях, которые они получают, и как всегда мы старались ничего об этом не знать. Офицеры к своим солдатам относились с большим уважением, потому что от действия каждого из них зависело выживание подводного судна и жизнь всех, находящихся на лодке. Наши исследования были на день прерваны из-за учений, которые проводило соединение, и я упросил взять меня на командирский катер. И во время этих учений я понял, что для подводного флота и, вероятно, для авиации, нужно вводить тесты, определяющие скорость и точность двигательных реакций, рассчитанных на получение определённого результата (сложных сенсомоторных реакций¬). Я убеждён, что мы получили бы высокие результаты по этим тестам, но пока мы с большим удивлением обнаружили, что мы получили высокие показатели по тесту Равенна (у подавляющего большинства), что тест Хекхаузена обнаружил высокую мотивацию достижения. Особенности личности у испытуемых могли различаться, но все они были высоко активны, все умели устанавливать контакты, сохраняли хорошую организацию поведения при высоком напряжении, и ни у одного из них не отмечалось нарушения психической адаптации. Это был первый контингент, который дал такой результат. И я подумал, среди наших испытуемых было довольно много офицеров, довольно много контрактников, и не было ни одного солдата первого года службы. По-видимому, офицеры и контрактники достигли своего положения потому, что получили достаточно хорошие результаты: офицеры - в училищах, а солдаты-контрактники - при прохождении срочной службы. У этих двух категорий высокая эффективность не вызывала удивления, у них была трудная и опасная служба, и никто бы из людей, решающих кадровые вопросы не зачислил бы в экипаж человека, в котором бы сомневался. Что касается солдат срочной службы, то очень возможно, что отбор произошёл в течение первого года службы, и в плавсоставе ненадёжных людей не осталось. Поскольку исследование закончилось, я позвонил Калачёву и спросил, как идут дела у интересующих меня пациентов.
- Анука несколько спокойнее, - сказал Калачёв, - и я не видел у него признаков симпатоадреналовых кризов. Но Ила остаётся в прежнем состоянии, и, может быть, даже несколько похуже.
И тогда, отбросив все опасения по поводу инструкций, я сказал:
- Замените Иле сонопакс на неулептил, и потом, если это окажется хорошим вариантом, мы проведём подобную же замену у старика Ануки.
Мы заканчивали подведение итогов исследования подводников, когда каперанг, командующий базой, позвонил в ту комнату, где проходили исследования, и когда я взял трубку, он сказал:
- Не могли бы вы на несколько минут зайти ко мне?
Продолжение следует