125. Северная усталость. 14. Дина. 10
Раздался телефонный звонок, Чебалдин снял трубку.
- Ну, гость сегодня пошёл косяком, - и, повернувшись к жене, - добавил,- Это Сергей в гости просится, я разрешил ему прийти, ты не возражаешь?
- Да нет, конечно, пусть приходит. Один, или с Дашей?
- Один, о Даше как-то странно отозвался.
Сидевшая рядом со мной Дина на мгновение изменилась в лице, не знаю, заметил ли это кто-то, кроме меня, но я весь вечер за ней наблюдал, если придётся беседовать, всё-таки какая-то основа будет. Я передал хозяйке освободившуюся тарелку, и сказал:
- А ваши шашлыки даже мой слабый желудок без вреда переносит.
- Я обсудила этот вопрос с Еленой Дмитриевной, - сказала Люба, - и сделала для вас особые шашлыки, они несколько менее вкусные, но зато гарантировано безвредные. А что они менее вкусные, вы не узнаете, потому что других и не пробовали.
- Ну, я же мог пробовать шашлыки и в других местах?
- Да, и, возможно, они были вкуснее, но боли, которые после них начинались, отшибали память об их вкусе, так что сравнить вам всё равно не удаться.
Позвонили в дверь, Люба открыла её, и через несколько минут в комнату вошёл Осинин.
- Рады видеть, - сказала Люба, - а Дашу то куда подевали?
- Нет больше Даши.
- Поссорились что ли?
- Нет, даже наоборот, на прощанье друг другу много очень лестных слов наговорили.
- Правда, что ли? - спросила Люба.
- Что, правда, слова эти? Ну, когда говорили это, были уверены, что, правда, а что будем думать потом - не знаю.
Бухта Гертнера. Охотское моря, Магаданская область.
Фотограф - Магадан
- Так зачем же она уехала, если ей хочется Вам ласковые слова говорить?
- Ну, со словами тут был, наверное, взаимный интерес. Она после любви несчастий, после развода, хотела покоя и ласки. Это я мог ей дать. А я с ней перестал быть одиноким, теперь новый способ искать надо, от одиночества избавляться. А причина отъезда проста, она до всех своих любвей несчастных, окончила факультет стюардов и стюардесс Ленинградской воздушной академии, но по правилам их она уже возрастной предел переступила, и её не брали на работу. А тут, на рейсе Москва-Шмидт, стюардесса ногу сломала, заменить надо кем-то, а тот готовая, с дипломом. И командир корабля клятвенно ей обещал, что если поедет она сейчас с ними, то войдёт в состав их экипажа навечно, что бы там не говорило всякое начальство. И загорелась девушка. Что ж, если получится, дай ей бог.
Дина смотрела на Осинина с грустью и жалостью, и казалось, что именно она будет искать для него новый вариант избавления от одиночества.
- Садись, поешь, - сказала Люба, - голодный, небось.
- Да нет, сытый, Даша мне на обед целую курицу жареную оставила, и сказала: «Это на прощание».
- Сыт? Съешь, сколько сможешь.
Люба, Елена Дмитриевна и Чебалдин пошли смотреть каменные и костяные диковинки, которыми был полон дом Чебалдиных. Владимир обернулся и сказал Осинину:
- Сергей, давай доедай быстренько, и приходи к нам, у меня новые поступления, ты их ещё не видел.
Минуты через три Осинин отодвинул тарелку и пошёл смотреть новые поступления, и я остался наедине с Диной.
- Так о чём можно поговорить, - спросил я Дину, - время нашлось.
Дина усмехнулась и сказала:
- Всё рассказывать, очень много времени потребуется.
- Начинайте, - сказал я, - если не уложимся, вторую встречу назначим. Многое я, наверное, знаю от Владимира, мы с ним однажды долго разговаривали. Не о вас, но о ВНИИ Тяжмашпроекте, о ГОКе. Кстати, потом он мне не раз говорил, что первое время ему было трудно на Севере, а вам?
- Мне нет, - сказала Дина, - я что это Север почувствовала, когда уже монтаж заканчивался, до этого не до того было.
- А сейчас?
- Сейчас трудно сказать, Север это, или что другое. Просто жизнь переломилась, и пошла совсем не так, как я собиралась её строить.
- А как собирались?
- Я собиралась монтировать свою обогатительную фабрику, которая принесла мне славу среди золотопромышленников и авторитет среди конструкторов тяжёлого оборудования. Я хотела вернуться во ВНИИ Тяжмашпроект, я рассчитывала на поддержку Владимира Станиславовича, потому что затевала грандиозный проект, который дал бы возможность перейти от индивидуального проектирования каждого объекта тяжёлого машиностроения к проектированию модулей, из которых можно было бы собирать самые сложные сооружения как из кубиков конструктора.
- Это так просто?
Ледяное поле, выбрашенное штормом на берег и расколовшееся.
Фотограф - Магадан
- Нет, это очень сложно, потому что нужно определить минимальную номенклатуру модулей, нужно понять, каким образом, не решая каждый раз конструкторской задачи расположить эти модули в новом сооружении, как обеспечить их связь между собой, до какого уровня модульное строительство возможно, а с какого уже должно начинаться индивидуальное проектирование. Короче говоря, я считала, что если индивидуальное проектирование будет направлено на создание единой монтажной площадки, то дальше с этой единой монтажной площадки будет только модульная сборка. И идея эта понравилась директору, а у меня был двухмесячный отпуск, и он посоветовал мне использовать этот отпуск для создания возможно большего задела так, чтобы понимающие люди, увидев это, могли намечать различные варианты пути вперёд, но уже понимали бы, что пути назад нет. И тут вмешались соображения очень далёкие от науки и конструкторских разработок. Я почти два года была в ГОКе Полярнинском, меня Певекское управление золотодобычи уже хорошо знало и его руководитель, Вы, наверное, слышали слово Буда, обратился в НИИ Тяжмашпроект с просьбой, чтобы я провела шеф-монтаж и на обогатительной фабрике Ленинградского прииска, который объединялся в Полярнинский в единый ГОК. «Это нужно делать срочно, - говорил Буда, - объединяться должны организации, которые находятся примерно на одинаковом уровне развития, иначе это будет не объединение, а поглощение». Директор ВНИИ, конечно, мог ему просто отказать, но одновременно с такой же просьбой обратился в промышленный отдел ЦК Магаданский Обком КПСС. Причём известный своей агрессивностью и упрямством человек, который тогда был секретарём Магаданского Обкома, Шайдуров, не просто написал или позвонил, он поехал в промышленный отдел. Я не понимала, зачем Певекскому управлению Севвостокзолота и Обкому КПСС это нужно, пока вопрос о модульной проектировке тоже не дошёл до ЦК. Наше министерство, которое обычно само решает такие вопросы, и Госкомитет по науке и технике сказали Владимиру Станиславовичу, что тут разворачивается какая-то крутая интрига, которая не может сводиться к тому, кто будет осуществлять шеф-монтаж, что всякий раз, когда люди из Магадана или Певека появляются в министерстве или Госкомитете, они обсуждают вопрос о модульной сборке. Причём говорят, что это очень нужное дело, но его не могут делать люди, живущие в Москве, бывающие на объектах наездами, и, в общем, их можно привлекать к работе, но создаётся впечатление, что они хотят этой работой руководить, а этого допускать нельзя. У нашего директора широкие связи во всех организациях, имеющих отношение к научно-исследовательской работе и проектированию в тяжёлом машиностроении, и люди, которые отказывали ему в утверждении темы модульного проектирования в институте, сказали ему напрямую, что Шайдуров и Буда хотят возглавить эту работу, с удовольствием примут ценные разработки, которые потом можно будет использовать, но полны решимости не допустить, чтоб эта работа направлялась из Москвы, и чтобы они опять оказались «на подхвате», как это было при создании принципиально новой конструкции обогатительной фабрики.
- Мне говорили, - сказал я, - что это вы создали эту принципиально новую концепцию.
- Ну, точнее моя группа, - сказала Дина. - И они так настаивали на моём откомандировании на Ленинградский ГОК, что понимали, что если я буду здесь, в конце концов, меня можно будет привлечь к их работе, а если я буду в Москве, то моя группа станет опасным конкурентом. В конце концов, после долгих переговоров в Министерстве, Госкомитете, было решено вместо вариантов, которые мы когда-то обсуждали с Владимиром Станиславовичем выбрать третий вариант - половину конструкторского коллектива составят сотрудники ВНИИ Тяжмашпроектпроект, половину - сотрудники Севвостокзолота, каждая из этих групп будет иметь своего руководителя, а окончательное решение будет принимать совет директоров, в который войдут Владимир Станиславович, Буда и Шайдуров. Таким образом, большинство в совете директоров им было обеспечено. Они согласились на то, что ту половину, которую будет представлять ВНИИ Тяжмашпроект, возглавила я, но утверждали, что на этапе предварительного проектирования у меня будет оставаться достаточно времени, чтобы я параллельно осуществляла шеф-монтаж обогатительной фабрики на Ленинградском руднике. Я очень быстро увидела разницу между Будой и Шайдуровым. Буда был высококлассный специалист, любимым его направлением была геологическая разведка, но он был достаточно квалифицированным и в добыче золота. Ему казалось, что если он знает как ищут и как добывают золото, то он сможет лучше, чем профессиональные проектировщики решить, каким методом должны строиться золотодобывающие предприятия. И он был совершенно искренен в этом заблуждении. Шайдурова же интересовала карьера и слава, и часто общаясь с Будой, он решил, что именно этот человек может сделать работу, которая обеспечит ему, Шайдурову, карьеру и славу.
Владимир Станиславович пригласил меня к себе и сказал: «Этот вариант построения проектирования окончательный, я ничего уже не смог изменить, но имейте ввиду, что они постараются вас максимально занять на Ленинградском ГОКе, чтобы группа сотрудников НИИ Тяжмашпроекта отстала при создании модульного проекта. Поэтому, будьте настороже». Я вернулась сюда отнюдь не в радушном настроении, но моя группа была мне подчинена, и я решила - зачем те люди, которые не заняты в практических учреждениях Севвостокзолота будут работать здесь? Заниматься модульным проектированием они могут и в институте. Я выдала каждому индивидуальное задание, и мы договорились о встрече раз в месяц для того, чтобы подводить итоги сделанного каждым, пытаться индивидуальные разработки объединить в этапный проект, в котором не будут принимать участие сотрудники Севвостокзолото, а от этапного проекта вновь уходить вперёд через индивидуальные задания. Я не знаю, каким образом слухи об этом дошли до Шайдурова. «У вас хорошая голова, - сказал он мне, - действительно конструктор или конструкторская группа может какое-то время работать изолировано, но через определённые промежутки времени -вы, кажется, выбрали месяц - все сотрудники должны встречаться вместе, обмениваться достигнутыми результатами и обсуждать дальнейшие пути». По сути дела, мне предлагалось через каждый месяц-два сообщать в Севвостокзолото все данные, которые мы успели получить, в обмен на то, что получили они. И тогда я попросила человека, который возглавлял группу в моё отсутствие, когда монтировалась Полярнинская обогатительная фабрика, человеку очень талантливому и безусловно порядочному, проводить встречи нашей группы НИИ Тяжмашпроекта без меня. «Я буду очень занята на Ленинградском ГОКе, и не смогу приезжать каждый месяц в Москву». Кроме того, я полагала, что мне не нужно знать результаты, которые получает группа, поскольку они невольно сводили бы мою деятельность к развитию прежнего направления. А я хотела начинать с чистого листа.
Оригинальное Северное сияние без вариации длины световой волны, следствием чего является ровный зелёный свет.
Фотограф - Магадан
В это время в тесном сотрудничестве с Осининым я убедилась, что можно получить высокую степень автоматизации на Ленинградской обогатительной фабрике. Это выглядело как совсем другая тема, не имеющая к модульному проектированию никакого отношения. В работе по этой теме я не была связана никакими обязательствами, и я попросила Осинина использовать его старые контакты в научных изданиях по информатике для возможно более быстрой публикации данных о разработке каждого нового автоматизированного узла. «Я тоже буду направлять статьи в наши научные журналы, но я боюсь помех. Вы человек нейтральный, модульное проектирование вам ни к чему, и никого не будет интересовать, какие статьи и куда вы отправляете. Если можно будет писать статьи, где изложение части, связанной с информатикой будет невозможно без сообщения об особенностях новых конструкторских разработок, тогда это будут совместные статьи». Сергей согласился весьма охотно, он вообще доброжелательный человек. Имея полномочия руководителя шеф-монтажа на обогатительной фабрике Ленинградского ГОКа, я вносила в концепцию фабрики элементы, которые были связаны с модульным проектированием. Например, ставила вместо одного мощного блока два вдвое менее мощных, синхронизацию работы, которых обеспечивали программы Осинин. Я понимала, что стандартные модули не могут быть крупными, потому что на фабриках малой мощности они не смогут использоваться, а поставить любое количество меньшей мощности, если обеспечена синхронизация их работы, позволяла использовать модуль и при малой и при большой мощности объекта.
- Осинин Вам нравится? - спросил я.
- Ну, ведь мы говорим как пациентка с врачом, я должна говорить как в американской клятве - правду, всю правду и ничего, кроме правды.
Потом она рассмеялась и продолжила:
- Я давно в Осинина влюблена, но была Даша - девочка натерпевшаяся, которая у Сергея отдыхала от пережитого, а Сергей с ней перестал чувствовать себя одиноким, и я не могла вмешиваться в эту идиллию.
Продолжение следует.
- Ну, гость сегодня пошёл косяком, - и, повернувшись к жене, - добавил,- Это Сергей в гости просится, я разрешил ему прийти, ты не возражаешь?
- Да нет, конечно, пусть приходит. Один, или с Дашей?
- Один, о Даше как-то странно отозвался.
Сидевшая рядом со мной Дина на мгновение изменилась в лице, не знаю, заметил ли это кто-то, кроме меня, но я весь вечер за ней наблюдал, если придётся беседовать, всё-таки какая-то основа будет. Я передал хозяйке освободившуюся тарелку, и сказал:
- А ваши шашлыки даже мой слабый желудок без вреда переносит.
- Я обсудила этот вопрос с Еленой Дмитриевной, - сказала Люба, - и сделала для вас особые шашлыки, они несколько менее вкусные, но зато гарантировано безвредные. А что они менее вкусные, вы не узнаете, потому что других и не пробовали.
- Ну, я же мог пробовать шашлыки и в других местах?
- Да, и, возможно, они были вкуснее, но боли, которые после них начинались, отшибали память об их вкусе, так что сравнить вам всё равно не удаться.
Позвонили в дверь, Люба открыла её, и через несколько минут в комнату вошёл Осинин.
- Рады видеть, - сказала Люба, - а Дашу то куда подевали?
- Нет больше Даши.
- Поссорились что ли?
- Нет, даже наоборот, на прощанье друг другу много очень лестных слов наговорили.
- Правда, что ли? - спросила Люба.
- Что, правда, слова эти? Ну, когда говорили это, были уверены, что, правда, а что будем думать потом - не знаю.
Бухта Гертнера. Охотское моря, Магаданская область.
Фотограф - Магадан
- Так зачем же она уехала, если ей хочется Вам ласковые слова говорить?
- Ну, со словами тут был, наверное, взаимный интерес. Она после любви несчастий, после развода, хотела покоя и ласки. Это я мог ей дать. А я с ней перестал быть одиноким, теперь новый способ искать надо, от одиночества избавляться. А причина отъезда проста, она до всех своих любвей несчастных, окончила факультет стюардов и стюардесс Ленинградской воздушной академии, но по правилам их она уже возрастной предел переступила, и её не брали на работу. А тут, на рейсе Москва-Шмидт, стюардесса ногу сломала, заменить надо кем-то, а тот готовая, с дипломом. И командир корабля клятвенно ей обещал, что если поедет она сейчас с ними, то войдёт в состав их экипажа навечно, что бы там не говорило всякое начальство. И загорелась девушка. Что ж, если получится, дай ей бог.
Дина смотрела на Осинина с грустью и жалостью, и казалось, что именно она будет искать для него новый вариант избавления от одиночества.
- Садись, поешь, - сказала Люба, - голодный, небось.
- Да нет, сытый, Даша мне на обед целую курицу жареную оставила, и сказала: «Это на прощание».
- Сыт? Съешь, сколько сможешь.
Люба, Елена Дмитриевна и Чебалдин пошли смотреть каменные и костяные диковинки, которыми был полон дом Чебалдиных. Владимир обернулся и сказал Осинину:
- Сергей, давай доедай быстренько, и приходи к нам, у меня новые поступления, ты их ещё не видел.
Минуты через три Осинин отодвинул тарелку и пошёл смотреть новые поступления, и я остался наедине с Диной.
- Так о чём можно поговорить, - спросил я Дину, - время нашлось.
Дина усмехнулась и сказала:
- Всё рассказывать, очень много времени потребуется.
- Начинайте, - сказал я, - если не уложимся, вторую встречу назначим. Многое я, наверное, знаю от Владимира, мы с ним однажды долго разговаривали. Не о вас, но о ВНИИ Тяжмашпроекте, о ГОКе. Кстати, потом он мне не раз говорил, что первое время ему было трудно на Севере, а вам?
- Мне нет, - сказала Дина, - я что это Север почувствовала, когда уже монтаж заканчивался, до этого не до того было.
- А сейчас?
- Сейчас трудно сказать, Север это, или что другое. Просто жизнь переломилась, и пошла совсем не так, как я собиралась её строить.
- А как собирались?
- Я собиралась монтировать свою обогатительную фабрику, которая принесла мне славу среди золотопромышленников и авторитет среди конструкторов тяжёлого оборудования. Я хотела вернуться во ВНИИ Тяжмашпроект, я рассчитывала на поддержку Владимира Станиславовича, потому что затевала грандиозный проект, который дал бы возможность перейти от индивидуального проектирования каждого объекта тяжёлого машиностроения к проектированию модулей, из которых можно было бы собирать самые сложные сооружения как из кубиков конструктора.
- Это так просто?
Ледяное поле, выбрашенное штормом на берег и расколовшееся.
Фотограф - Магадан
- Нет, это очень сложно, потому что нужно определить минимальную номенклатуру модулей, нужно понять, каким образом, не решая каждый раз конструкторской задачи расположить эти модули в новом сооружении, как обеспечить их связь между собой, до какого уровня модульное строительство возможно, а с какого уже должно начинаться индивидуальное проектирование. Короче говоря, я считала, что если индивидуальное проектирование будет направлено на создание единой монтажной площадки, то дальше с этой единой монтажной площадки будет только модульная сборка. И идея эта понравилась директору, а у меня был двухмесячный отпуск, и он посоветовал мне использовать этот отпуск для создания возможно большего задела так, чтобы понимающие люди, увидев это, могли намечать различные варианты пути вперёд, но уже понимали бы, что пути назад нет. И тут вмешались соображения очень далёкие от науки и конструкторских разработок. Я почти два года была в ГОКе Полярнинском, меня Певекское управление золотодобычи уже хорошо знало и его руководитель, Вы, наверное, слышали слово Буда, обратился в НИИ Тяжмашпроект с просьбой, чтобы я провела шеф-монтаж и на обогатительной фабрике Ленинградского прииска, который объединялся в Полярнинский в единый ГОК. «Это нужно делать срочно, - говорил Буда, - объединяться должны организации, которые находятся примерно на одинаковом уровне развития, иначе это будет не объединение, а поглощение». Директор ВНИИ, конечно, мог ему просто отказать, но одновременно с такой же просьбой обратился в промышленный отдел ЦК Магаданский Обком КПСС. Причём известный своей агрессивностью и упрямством человек, который тогда был секретарём Магаданского Обкома, Шайдуров, не просто написал или позвонил, он поехал в промышленный отдел. Я не понимала, зачем Певекскому управлению Севвостокзолота и Обкому КПСС это нужно, пока вопрос о модульной проектировке тоже не дошёл до ЦК. Наше министерство, которое обычно само решает такие вопросы, и Госкомитет по науке и технике сказали Владимиру Станиславовичу, что тут разворачивается какая-то крутая интрига, которая не может сводиться к тому, кто будет осуществлять шеф-монтаж, что всякий раз, когда люди из Магадана или Певека появляются в министерстве или Госкомитете, они обсуждают вопрос о модульной сборке. Причём говорят, что это очень нужное дело, но его не могут делать люди, живущие в Москве, бывающие на объектах наездами, и, в общем, их можно привлекать к работе, но создаётся впечатление, что они хотят этой работой руководить, а этого допускать нельзя. У нашего директора широкие связи во всех организациях, имеющих отношение к научно-исследовательской работе и проектированию в тяжёлом машиностроении, и люди, которые отказывали ему в утверждении темы модульного проектирования в институте, сказали ему напрямую, что Шайдуров и Буда хотят возглавить эту работу, с удовольствием примут ценные разработки, которые потом можно будет использовать, но полны решимости не допустить, чтоб эта работа направлялась из Москвы, и чтобы они опять оказались «на подхвате», как это было при создании принципиально новой конструкции обогатительной фабрики.
- Мне говорили, - сказал я, - что это вы создали эту принципиально новую концепцию.
- Ну, точнее моя группа, - сказала Дина. - И они так настаивали на моём откомандировании на Ленинградский ГОК, что понимали, что если я буду здесь, в конце концов, меня можно будет привлечь к их работе, а если я буду в Москве, то моя группа станет опасным конкурентом. В конце концов, после долгих переговоров в Министерстве, Госкомитете, было решено вместо вариантов, которые мы когда-то обсуждали с Владимиром Станиславовичем выбрать третий вариант - половину конструкторского коллектива составят сотрудники ВНИИ Тяжмашпроектпроект, половину - сотрудники Севвостокзолота, каждая из этих групп будет иметь своего руководителя, а окончательное решение будет принимать совет директоров, в который войдут Владимир Станиславович, Буда и Шайдуров. Таким образом, большинство в совете директоров им было обеспечено. Они согласились на то, что ту половину, которую будет представлять ВНИИ Тяжмашпроект, возглавила я, но утверждали, что на этапе предварительного проектирования у меня будет оставаться достаточно времени, чтобы я параллельно осуществляла шеф-монтаж обогатительной фабрики на Ленинградском руднике. Я очень быстро увидела разницу между Будой и Шайдуровым. Буда был высококлассный специалист, любимым его направлением была геологическая разведка, но он был достаточно квалифицированным и в добыче золота. Ему казалось, что если он знает как ищут и как добывают золото, то он сможет лучше, чем профессиональные проектировщики решить, каким методом должны строиться золотодобывающие предприятия. И он был совершенно искренен в этом заблуждении. Шайдурова же интересовала карьера и слава, и часто общаясь с Будой, он решил, что именно этот человек может сделать работу, которая обеспечит ему, Шайдурову, карьеру и славу.
Владимир Станиславович пригласил меня к себе и сказал: «Этот вариант построения проектирования окончательный, я ничего уже не смог изменить, но имейте ввиду, что они постараются вас максимально занять на Ленинградском ГОКе, чтобы группа сотрудников НИИ Тяжмашпроекта отстала при создании модульного проекта. Поэтому, будьте настороже». Я вернулась сюда отнюдь не в радушном настроении, но моя группа была мне подчинена, и я решила - зачем те люди, которые не заняты в практических учреждениях Севвостокзолота будут работать здесь? Заниматься модульным проектированием они могут и в институте. Я выдала каждому индивидуальное задание, и мы договорились о встрече раз в месяц для того, чтобы подводить итоги сделанного каждым, пытаться индивидуальные разработки объединить в этапный проект, в котором не будут принимать участие сотрудники Севвостокзолото, а от этапного проекта вновь уходить вперёд через индивидуальные задания. Я не знаю, каким образом слухи об этом дошли до Шайдурова. «У вас хорошая голова, - сказал он мне, - действительно конструктор или конструкторская группа может какое-то время работать изолировано, но через определённые промежутки времени -вы, кажется, выбрали месяц - все сотрудники должны встречаться вместе, обмениваться достигнутыми результатами и обсуждать дальнейшие пути». По сути дела, мне предлагалось через каждый месяц-два сообщать в Севвостокзолото все данные, которые мы успели получить, в обмен на то, что получили они. И тогда я попросила человека, который возглавлял группу в моё отсутствие, когда монтировалась Полярнинская обогатительная фабрика, человеку очень талантливому и безусловно порядочному, проводить встречи нашей группы НИИ Тяжмашпроекта без меня. «Я буду очень занята на Ленинградском ГОКе, и не смогу приезжать каждый месяц в Москву». Кроме того, я полагала, что мне не нужно знать результаты, которые получает группа, поскольку они невольно сводили бы мою деятельность к развитию прежнего направления. А я хотела начинать с чистого листа.
Оригинальное Северное сияние без вариации длины световой волны, следствием чего является ровный зелёный свет.
Фотограф - Магадан
В это время в тесном сотрудничестве с Осининым я убедилась, что можно получить высокую степень автоматизации на Ленинградской обогатительной фабрике. Это выглядело как совсем другая тема, не имеющая к модульному проектированию никакого отношения. В работе по этой теме я не была связана никакими обязательствами, и я попросила Осинина использовать его старые контакты в научных изданиях по информатике для возможно более быстрой публикации данных о разработке каждого нового автоматизированного узла. «Я тоже буду направлять статьи в наши научные журналы, но я боюсь помех. Вы человек нейтральный, модульное проектирование вам ни к чему, и никого не будет интересовать, какие статьи и куда вы отправляете. Если можно будет писать статьи, где изложение части, связанной с информатикой будет невозможно без сообщения об особенностях новых конструкторских разработок, тогда это будут совместные статьи». Сергей согласился весьма охотно, он вообще доброжелательный человек. Имея полномочия руководителя шеф-монтажа на обогатительной фабрике Ленинградского ГОКа, я вносила в концепцию фабрики элементы, которые были связаны с модульным проектированием. Например, ставила вместо одного мощного блока два вдвое менее мощных, синхронизацию работы, которых обеспечивали программы Осинин. Я понимала, что стандартные модули не могут быть крупными, потому что на фабриках малой мощности они не смогут использоваться, а поставить любое количество меньшей мощности, если обеспечена синхронизация их работы, позволяла использовать модуль и при малой и при большой мощности объекта.
- Осинин Вам нравится? - спросил я.
- Ну, ведь мы говорим как пациентка с врачом, я должна говорить как в американской клятве - правду, всю правду и ничего, кроме правды.
Потом она рассмеялась и продолжила:
- Я давно в Осинина влюблена, но была Даша - девочка натерпевшаяся, которая у Сергея отдыхала от пережитого, а Сергей с ней перестал чувствовать себя одиноким, и я не могла вмешиваться в эту идиллию.
Продолжение следует.