959. Небольшое отвлечение от колонки Дегена
Уважаемые читатели, дорогие мои друзья!
Всю жизнь я сочинял короткие стихи. Короткие, одна или три строфы. Именно сочинял, а не писал. Потому что никогда не записывал и часто почти сразу забывал. Работа над большим полотном Дегена привела меня к мысли о том, что нужно что-нибудь написать и о тыле. Многое из того, что приведено в этом стихотворении, уже приводилось в моих постах про Приуральный. Но пространство стиха значительно теснее, чем пространство прозы. Я не считаю, что обладаю поэтическим даром, не собираюсь соревноваться с Дегеном, я только хочу обратить внимание, что в «кровавой бухгалтерии войны» без таких людей в тылу победы было нельзя достичь. Не знаю, насколько я справился с этой задачей. Хотел бы знать ваше мнение об этом.
Ф.Березин
Моя война, или Жертвы тыла
Я в День Победы сочинил стихи.
И мне сказали: «Даже неплохи».
А вечером: «Прочти стихи нам снова».
Но я не мог. Не помнил я ни слова.
У нашей памяти свои причуды.
Забыл или запомнил - эко чудо.
Но в памяти десятки лет со мной
То, что назвал тогда своей войной.
Нет-нет, над нами пули не свистели,
Бомбардировщики до нас не долетели.
И ощущая это как вину,
Я день и ночь работал на войну.
И день и ночь работал я в отраде
На равных с взрослыми быть в тракторной бригаде.
Я помню стариков в седой пыли.
Мы их не звали, но они пришли.
Мы поднимались рано, на росе.
И старики вставали, но не все.
Теперь в степи их не видны могилы.
И я тогда подумал: «Жертвы тыла».
Я помню, в ночь сидели у костров,
Чтоб слушать сводку Совинформбюро.
Все, что могли, мы фронту отдавали.
А наши отступали, отступали…
Я, проработав в поле дотемна,
Сел рядом, притирая клапана,
И сделал громче. На меня взглянули.
Я понял: сводка им страшнее пули.
Те, кто мужчин своих на фонт отдали,
Обратно их теперь уже не ждали.
А те же, у кого росли сыны,
Узнали: хватит и на них войны.
Не разбираясь в тактике сражений,
Не зная, кто виновник поражений,
Все твердо знали истину одну:
За всех платить им страшную цену.
Шла ночь. Вставали люди от костров.
Был слышен гул последних тракторов.
И в гуле том, со сводкой в диссонансе,
Вдруг прозвучала песня «Сербиянка».
И молодежь, откуда взялись силы,
Едва свое лицо отмыв от пыли,
Пошла кружить вокруг меня кадрили.
А после шла на ближнюю полянку
Плясать любимый танец «Сербиянку».
Забыв на время общую беду,
Частушки сочиняли на ходу.
«Сербияночку не сеют,
Сербияночку не жнут.
Сербияночку танцуют,
А еще ее поют!»
«Пошли со мной!» - «Да не могу я, дело».
И трактористка Маша мне пропела:
«Карбюратор не сосет,
Свечи не работают.
В клапанах полно зазоров,
Все цилиндры хлопают!»
Я помню почтальона у березы
И похоронок горестные слезы.
И как внезапно пал среди ветвей
Старик, враз трех лишившись сыновей.
Рвались сердца, и вновь росли могилы.
И это тоже были жертвы тыла.
Я шел, и по дороге тут же рядом
Увидел женщину я из своей бригады.
Из глаз ее катились слезы градом.
И плачущей тогда сказал сурово
И повторил еще раз, слово в слово:
«Не плачь, слезами делу не поможешь.
Иди в бригаду, делай то, что сможешь.
Что сможешь ты сегодня, то и сделай.
Ведь у работы нашей нет предела.
Была жена ты, а теперь вдова.
Работай за двоих, пока жива».
Теперь (все зная о работе горя),
Я б ей сказал, с собой тогдашним споря.
Я б ей сказал: «Слезами выйдет горе.
Плачь, сколько плачется, и не стесняйся слез.
Не прячь от нас лицо среди берез.
Отплачь свое, а мы с тобой побудем.
В твоей беде мы не чужие люди».
Здесь горе общее и общая вина.
Здесь нет чужих, пока идет война.
В сорок втором мы фронту хлеба дали
Вдвойне против того, что обещали.
А что не дали, то у нас отняли.
Приехал в «эмке» секретарь райкома,
Прошелся по поселку, словно дома.
В амбаре не осталось ни зерна,
На крупорушке - ни мешка пшена.
В свои вполне рабочие года
Я с ним на равных говорил тогда:
«Двойную норму фронту мы отдали.
Тогда вы это с похвалой признали”.
Мне отвечая, секретарь сказал:
«Такой войны еще народ не знал.
По всей земле солдатские могилы.
Пока война, вы все солдаты тыла».
Я вновь спросил: «Где хлеб? Что будет с нами?»
“Здесь вам не фронт, выкручивайтесь сами”.
Солдаты тыла… Видел кто когда-то,
Чтобы в России берегли солдата?
Не все до нового зерна дожили,
И это тоже были жертвы тыла.
Те, кто хотел сынов своих спасти,
Шли с сорок первого по страдному пути.
И надрывались до седьмого пота,
Стараясь их от смерти отработать.
И день и ночь работая сверх силы,
Сверх силы, до победы иль могилы.
Победа далека, близка могила.
И я подумал снова: «Жертвы тыла».
Но, поработав с ними года два,
Иные начал подбирать слова.
Победа далека, близка могила.
Они не жертвы, а герои тыла.
В районе все работу их видали,
Хотя о них газеты не писали.
Ведь журналисту до поездки лучше знать,
Что он увидит и о чем писать.
А эти люди пафоса не знали
И помощи ничьей не ожидали,
И имени вождя не вспоминали.
Не говорили: «Слава всей державы»,
Чтобы себе урвать кусочек славы.
Они привычных лозунгов не знали
Лишь присказку свою все повторяли:
«Сверх силы, до победы иль могилы».
Я понимал: они герои тыла.
Пока что уцелели их сыны
В ужасных жерновах большой войны.
Не обольщались: прихотью судьбы
Мог обернуться каждый день борьбы.
Надеялись. А коль погибнут, то не зря.
Над домом встанет мирная заря
И дедов внуки, сыновей сыны
Уж не узнают ужасов войны.
Я видел, без конца, теряя силы,
Опознанным бойцам вновь строили могилы
По мрамору и золоту черня,
В жизнь возвращали мертвых имена.
Но видел кто из мрамора могилу,
Чтоб схоронили в ней героев тыла?
09.05.14-07.07.14